«Да, но я же не справлюсь с такой огромной задачей! возразила Кристина сама себе, когда чувство вины стало подталкивать ее вперед. Я только напортачу!»
«Но без директора у цирка изначально нет и шанса, парировало чувство вины. А с твоим директорствованием все не настолько однозначно. Кто знает, может, ты еще как-то и вытянешь»
«Но я не хочу! Я боюсь! Мне этого не надо!»
«Свои интересы превыше всего, да? И плевать на последствия! Вот и когда ты жила прежней жизнью, тоже всегда думала только о себе. О том, как тебе плохо, о том, как с тобой несправедливо обошлись. И ни мысли о том, как нелегко Кирюше и как тяжело родителям Может, именно потому ты и стала лишней, и тебя с такой легкостью вытеснил фамильяр».
Эмоциональный мини-диалог с самой собой всколыхнул в душе злость такую знакомую, такую привычную реакцию, которая возникала всякий раз, когда Кристине говорили то, что ей не нравилось слышать. Но впервые в жизни это произошло в ответ на доводы, которые она привела сама себе.
Злость была удобным прибежищем. Злостью можно было обернуться как одеялом с головой! и отгородиться ею от всего мира и от всех его проблем!
Но то ли потому, что та часть Кристины, которая отвечала за совесть и вину, стала сильнее, то ли по какой-то еще причине, но на этот раз Кристина понимала: злость никак не поможет. Даже если отвернуться, отгородиться от проблемы, злость не исчезнет, она все равно будет незримо присутствовать рядом, настойчиво требуя решения проблемы. И Кристина уже знала, что это за решение. И хотя принимать его ужасно не хотелось и внутри все восставало в протесте, какая-то часть ее уже понимала, что это неизбежно.
Кристина тяжело вздохнула, а потом набрала побольше воздуха, чтобы громко сказать: «Это я» и выйти вперед.
Но прежде чем она успела это сделать, Кабар громко объявил:
Что ж, пока наш новый директор трусливо прячется, я буду его замещать Нет, ну а что? отреагировал он на ворчание в толпе. Да, принтер сработал не на меня. Но ведь на этом функции директора не заканчиваются, каждый день нужно принимать десятки разных решений! Кто-то же должен это делать! Кто-то должен взять на себя роль лидера. Это сделаю я.
По толпе снова пробежал шепоток, и Кабар агрессивно набычился:
Кого-то что-то не устраивает? Есть другие желающие на эту роль?
Ты еще недавно не был желающим! выкрикнул кто-то из толпы. С чего вдруг такая перемена в настроении?
Я рассчитывал, что у нас появится настоящий директор
Или что цирк выберет тебя! тоненьким голосом добавил кто-то еще, и по толпе пошли смешки.
Но раз он оказался трусом, как ни в чем не бывало продолжил Кабар, игнорируя выкрики, то кто-то должен взять на себя эту ответственность.
Кристина обвела циркачей ищущим взглядом. Неужели никто не возразит против его кандидатуры? Не вызовется вместо него? Почти никому не нравился Кабар, и все же никто не высказался против, когда тот решил сам провозгласить себя «и.о.» директора. Прямо как в школе: никому не нравились Ольги, но никто не решался скинуть их с трона, на который они сами себя возвели. Та же самая схема, только уже за пределами школы. И столь же эффективная. Но почему же все молчат? Почему никто не возразит? Они же уже не в школе, они взрослые, опытные и умные. Они должны сразу видеть эти схемы «захвата власти» насквозь и пресекать их на корню.
Если только если только нет никаких опытных и мудрых взрослых, какими они представляются в воображении тех, кто еще только подходит к заветному порогу совершеннолетия. Есть лишь все те же школьники немного растерянные, слегка запутавшиеся, сомневающиеся и неуверенные в себе, только лица у них старше и лет им по паспорту больше. А в глубине души они все те же, просто научились лучше скрывать свои чувства и казаться спокойными, всезнающими взрослыми.
«Но даже если и так почему все вокруг молчат?» упорно вернулась к самому тревожащему вопросу Кристина.
«А ты почему молчишь? ответил внутренний голос. Ты почему ничего не скажешь? У тебя для этого куда больше прав и оснований!»
«Потому что мне страшно, призналась сама себе Кристина, и сформулировать эту мысль оказалось очень непросто. Мне страшно, и я сдаюсь этому страху. Я я трусиха!»
От столь неприятной правды во рту образовалась горечь. Ах, насколько же лучше было дома! Дома Кристина всегда винила во всех своих неудачах других и никогда себя. А здесь, в «Колизионе», эта удобная уловка больше почему-то не работала и приходилось смотреть неприятной правде в лицо: она вовсе не несчастная жертва несправедливого мира, и какие-то неприятные вещи, которые с ней происходят, это именно ее вина.
«Еще не поздно, напомнил внутренний голос. Ты все еще можешь им рассказать»
Кабар тем временем уже вовсю вошел в роль руководителя и раздавал распоряжения: когда выезжать, каким маршрутом следовать, кого куда посадить водителем А когда кто-то спросил, что делать с пустым ретроавтомобилем, так и оставшимся стоять на дороге к городу, Кабар мгновенно решил, что рисковать своей шкурой и пересекать границу города, в который им нет ходу, он не собирается, ему не улыбается повторить судьбу Графини и Ковбоя. И других заставлять не будет. Но если есть желающие
Желающих не нашлось.
Некоторое время Кристина наблюдала за поднявшейся деловитой суетой, а потом молча развернулась и, преисполненная отвращения к себе, побрела к своему фургону.
* * *
Черт, черт, черт!
Яростные восклицания наконец пробились сквозь сознание Кристины, и она поняла, что все это время рядом с ней шла крайне расстроенная Риона.
Он и так был невыносим, а сейчас, когда самопровозгласил себя директором, станет и вовсе невозможен! И на него не будет никакой управы! выплескивала свои тревоги танцовщица, раздраженно дергая розовые пряди волос.
На него и прежде не было никакой управы, ляпнула Кристина, прежде чем сообразила, что это так себе утешение.
Спасибо, подруга, вот приободрила! бросила на нее Риона укоризненный взгляд.
Я не то хотела сказать. Когда у вас были разборки с Кабаром, директор же так и так никогда не вмешивался. Что теперь изменится?
Риона печально посмотрела на Кристину.
Теперь изменится все. Власть меняет даже достойнейших людей, извлекает из них на поверхность все самое худшее. Только представь, что она сделает с таким, как Кабар.
Но это же не по-настоящему. Я имею в виду, он же не настоящий директор.
А это имеет значение? Настоящий или нет, но другого у нас сейчас нет. И вся власть у Кабара. Он ее взял и никто не подумал ему возражать.
Кристина мрачно вздохнула. Вот и еще одна причина, почему ей стоило признаться, и еще один человек, которого она делает несчастным из-за отказа принять наложенные на нее цирком обязанности.
Около трейлера девушек уже поджидал Фьор.
Крис, по поводу того, о чем я хотел с тобой поговорить до того, как он замешкался, подбирая слова, до того, как все полетело к чертям.
Нет! так яростно воскликнула Кристина, что фаерщик от неожиданности даже чуть отшатнулся. Нет, только не сегодня! Уже и так слишком много всего свалилось! Пожалуйста, не добавляй!
Хорошо, тут же отступил Фьор. Это совершенно не срочно.
Кристина благодарно пожала фаерщику руку. На сегодня она точно исчерпала свой лимит тревог и неприятных открытий и просто не потянет еще и таинственные загадки их странной связи с Фьором и возникающих при этом видений.
Фаерщик не сразу отпустил руку девушки, будто хотел сначала убедиться, что с Кристиной все в порядке. Но в конце концов он все же нехотя ушел.
Кристина продолжила стоять на месте, не зная, как ей быть. Оставить все как есть и позволить течению событий себя нести или вмешаться? Продолжить прятать голову в песок или открыто посмотреть в лицо тому, что преподнес ей цирк? Признаться всем, что это она получила афишу, и принять на себя роль директора? Или сначала проверить, не ошиблась ли она и точно ли именно на нее среагировал принтер?