«Именно потому я и выхожу замуж за Марка», — думала Роми, видя, как мать снова наполняет свой стакан. Потому что у Марка есть все то, чего никогда не было у тебя, я он хочет дать мне все, чего я никогда не имела. Одним словом, Марк олицетворял собой надежность. А надежности, уверенности в будущем Роми жаждала со всей страстью человека, чьи детские годы прошли в неустроенности и скитаниях, — ведь Роми попадала из одних рук в другие, пока ее мать примеряла к себе череду мужчин, подыскивая подходящего. Отец Роми погиб в Африке, когда она была совсем еще крошкой, и она так ни разу и не испытала на себе благотворного мужского влияния.
— Кроме того… — Стелла бросила на дочь острый взгляд, — может, еще и свадьбы-то никакой не будет — при такой подготовке!
Роми откинула с глаз прядь светлых волос.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила она встревоженно.
Стелла пожала плечами.
— Ну, например, еще не приехал шафер, так? И я просто не понимаю, почему Марк Акройд, имеющий такие связи, выбрал на эту роль какого-то типа, которого никто в лицо не знает. Я слышала, что он в юные годы сторонился праведного пути, так что с какой стати…
— С такой, что он спас Марку жизнь, когда они учились в Оксфорде, терпеливо объяснила Роми, перебивая мать. — Мне кажется, я это уже говорила.
— Тогда почему его все еще нет?
— Он летит из Гонконга — он там работает. Будет здесь завтра утром. Свадьба только в три часа дня, так что времени более чем достаточно.
— Появится в последнюю минуту, да? А вдруг он задержится, что тогда?
— Нет.
— Что значит «нет»?
— Просто Марк говорит, что, если Доминик сказал, что сделает то-то и то-то, мы должны считать это сделанным.
Она закашлялась от дыма сигареты, которую курила мать, — отвратительно пахнувшего дыма, повисшего серым облаком в гостиничном номере.
— Здесь так накурено! — добавила Роми, задыхаясь, и попыталась взмахами руки разогнать зловонный туман.
— Это настоящая дыра! — заявила Стелла, с гримасой отвращения окидывая взглядом комнату.
— Никакая это не дыра! — машинально возразила Роми.
— Я просто в толк взять не могу, почему мы остановились здесь! — громко сказала миссис Солзбери. — Ведь твоему будущему мужу принадлежит самый большой дом во всем графстве.
Потому что Роми твердо настояла на этом, вот почему! Ее передернуло, когда она попробовала представить себе, как ее мать и мать Марка будут находиться под одной крышей — пусть даже всего одну ночь!
— Здесь тебе никто не мешает делать все, что ты хочешь, — сказала Роми, многозначительно глядя на переполненную пепельницу и наполовину пустую бутылку вина. Хотя не исключено, что, столкнувшись с весьма сдержанным гостеприимством суровой миссис Акройд, мать ее и сама, возможно, вела бы себя более сдержанно. А значит, была бы в более приличном виде на сегодняшнем вечернем приеме! Роми вздохнула: ей захотелось, чтобы церемония была уже позади и они остались бы вдвоем с Марком. А потом? Она сглотнула. Испытывать нервозность накануне свадьбы — это нормально, абсолютно нормально. И Марк очень гордится тем, что она сохранила девственность.
— В наше время не многие девушки могут этим похвастаться, — с любовью сказал он ей, запечатлевая поцелуй на ее лебединой шее. — Вот почему я хочу, чтобы ты как можно дольше оставалась чистой и невинной! Роми нетерпеливо откинула еще одну прядь волос с лица — ей вдруг стало жарко.
— Пойду пройдусь! — заявила она матери.
— Пройдешься? Сейчас? Вот это номер! А как же прием?
— До приема еще несколько часов, — с подозрительным спокойствием сказала Роми. — И я боюсь, что мне будет не до веселья, если я останусь здесь и буду смотреть, как ты надираешься. Так что лучше закажи себе черного кофе в номер и постарайся немного поспать, ладно? Мимолетно отметив, как изумил мать сам факт ее возражений, Роми вышла из комнаты, даже не оглянувшись. Она в нерешительности остановилась за дверью, еще не зная точно, что собирается делать. Может, пойти погулять? Да, правильно! Прогулка под ярким июльским солнцем как раз поможет ей стряхнуть с себя это странно тревожное настроение. А потом, ей просто больше нечем заполнить эти часы ожидания. Все было готово к Великому Дню. Белое тюлевое платье, защищенное чехлом из толстого полиэтилена, висело в платяном шкафу. Тут же внизу стояли белые атласные туфли. Белое кружевное белье, похожее на клочья застывшей пены, было разложено аккуратными стопками. Роми невольно ускорила шаг, направляясь к меньшему из лифтов, находившемуся в конце коридора десятого этажа. Она инстинктивно избегала главного лифта: многие из приехавших на свадьбу гостей тоже остановились в этом отеле, и ей не хотелось случайно столкнуться с кем-либо из них. Ей почему-то казалось, что именно сейчас она не в состоянии ни с кем разговаривать… Она нажала кнопку вызова, подождала, и через минуту двери лифта раскрылись перед ней. Она вошла в кабину, нажала кнопку первого этажа, и кабина пошла вниз. На седьмом этаже лифт задержался, двери открылись, и вошел мужчина такой потрясающе красивый, что Роми в смятении заморгала и уставилась на него. Он тоже стал смотреть на нее — и таким пристальным, таким пронзительным был взгляд этих глаз невиданного серебристо-серого цвета, что средства обороны, которыми обычно пользовалась Роми, сразу отказали и она почувствовала себя странно незащищенной и уязвимой. Она поспешно опустила глаза и стала изучать ковер — с жадным интересом, с каким обычно читала колонку светской хроники в своей любимой газете. Но, несмотря на все старания сосредоточиться на узоре из красных и золотых завихрений, она не могла совладать с собой и краем глаза наблюдала за мужчиной, хотя и притворялась, что даже не смотрит в его сторону. На вид лет двадцати пяти — двадцати шести, он был впечатляюще высок и широкоплеч. Угольно-черные волосы приятно контрастировали с костюмом из светлой льняной ткани. Но самым замечательным в нем было лицо — резко очерченное и гипнотическое. Рот как бы вступал в противоречие с остальными чертами полнота губ, их изогнутые линии намекали на опыт, о котором Роми не осмеливалась размышлять в подробностях, но в складке губ уже виделся какой-то жесткий, циничный штришок. И это удивительно для такого молодого человека, мимолетно подумала она тогда. Он поднял голову, застал ее за подглядыванием, и его серые глаза прошлись по ней с нескромным интересом. Он усмехнулся коротко и многозначительно, а потом снова вернулся к чтению сложенного в несколько раз номера финансовой газеты, который был у него в руках. Роми не могла сосредоточиться. Вернее, могла, но — на одной-единственной мысли. Вот это мужчина! Пока лифт продолжал свое движение вниз, она обнаружила, что ощущает его присутствие настолько остро, что это почти причиняет ей боль. Все дело в том, что он исключительно красивый мужчина, рассудила она, так что ее реакция абсолютно естественна. То, что она завтра выходит замуж, отнюдь не означает, что ей уже больше никогда не покажется привлекательным никакой другой мужчина! Тем не менее она в душе молилась, чтобы лифт поскорее остановился. И лифт остановился — только не в том месте, где следовало! Между шестым и пятым этажами он издал леденящий душу пронзительный скрип, жутко содрогнулся и замер в неподвижности. Наступившая тишина ее оглушила. Трясущейся от страха рукой Роми несколько раз ткнула в кнопку, но лифт упрямо стоял там, где застрял. А когда она осмелилась поднять глаза на своего невольного спутника, то увидела, что он наблюдает за ней с насмешливой улыбкой, которая заставила ее тут же переменить свое первоначальное мнение о нем: она пришла к заключению, что он не просто исключительно красив, а умопомрачительно красив!