Подсадная невеста для фальшивого жениха - Седлова Валентина

Женька шла по улице, недоумевая, зачем это она вдруг понадобилась своей бывшей школьной подружке Альбине. Столько лет уже не встречались, никаких общих дел не имели и вот на тебе! Не поленилась ведь найти ее телефон и безапелляционно потребовала встретиться. Мол, есть один срочный и взаимовыгодный проект, так что в ее, Женькиных, интересах бросить все дела и немедленно мчаться на другой конец города. Женька даже толком ни «да», ни «нет» ответить не успела, как Альбина повесила трубку. Поневоле пришлось завязывать с готовкой, одеваться и ехать не пойми куда и не пойми зачем.

На самом деле не сказать, чтоб звонок Альбины заставил ее отказаться от чего-то этакого важного. Вот уже третью неделю Женька числилась в рядах безработных, и ее, откровенно говоря, не особо удручал этот факт. Когда она узнала, что их фирма близка к развалу, то почувствовала даже нечто вроде облегчения: наконец-то закончится эта добровольно-принудительная каторга и она получит законное право на кратковременный отдых!

Конечно же, данное обстоятельство нисколько не обрадовало Женькину маму — Елену Григорьевну, которая считала, что ее дочь должна трудиться и приносить деньги в семью, а не бездельничать, предаваясь мечтам о несбыточном. Поэтому буквально на второй же день после Женькиного увольнения завела песню о том, что, вместо того чтобы лодырничать и играть с Антошкой, ее непутевая дочь должна искать себе новую работу, нечего сидеть у нее на шее — и так далее, со всеми возможными вариациями.

Женька понимала, что отчасти мать права. Она сама крутилась как пчелка, подрабатывая везде, где только можно, чтобы дать образование Женьке и поставить на ноги Антошку. И Женька, безусловно, это ценила. Впрочем, мать вряд ли бы допустила, чтобы дочь хоть на минуточку забыла о том, что для нее сделано. Постыдная тайна юности надежно погребена в семейных архивах, высшее образование получено — так что живи, трудись и не думай, что хоть когда-нибудь расплатишься за материнскую заботу. Да только вот порой хотелось выть на луну от такой доброты и бежать из отчего дома куда глаза глядят, лишь бы не слышать старую песню про благодарность.

Конечно же, неплохим выходом из сложившейся ситуации стало бы замужество. Но увы: Елена Григорьевна на дух не переносила Женькиных избранников, самыми изощренными методами добиваясь того, чтобы они навсегда забыли дорогу в этот дом. И еще ни один не устоял перед ее напором. А что до тех «удачных партий», которых она сама прочила дочери в мужья… Тут уж Женька стояла насмерть!

Материнские представления об идеальном зяте сводились к тому, чтоб претендент на руку и сердце Евгении имел в активе дачу, машину, ученую степень и, разумеется, высокооплачиваемую должность. Все остальное в расчет не принималось. В итоге, когда на очередные смотрины прибыл плешивый и обрюзгший мужичонка, всего на пару лет младше самой Елены Григорьевны, Женька в ультимативной форме потребовала впредь оградить ее от подобного сватовства.

Разразился громкий скандал, в котором активно поучаствовал даже Антошка, втихаря передавая Женьке тарелки, которые та била об пол в ответ на материнские вопли — переорать мать было совершенно нереально, а молча проглотить разнос, как это бывало раньше, Женька не собиралась. И как ни прискорбно, Елена Григорьевна была вынуждена на сей раз отступить, заметив:

— И в кого ж ты такая непутевая уродилась? Явно не в меня, а в папашу и его родню пошла! Тьфу!

Отца Женька помнила неплохо. Хотя мать утверждала, что он заурядный алкоголик, даже погиб как последний пьянчужка — упал в сугроб и заснул там вечным сном, но Женька считала, что у нее был отличный папка! Он души не чаял в дочке, с каждой получки баловал гостинцами и никогда не чурался посидеть с ней по вечерам, когда мать уходила в гости к высоколобым знакомым, перед которыми она стыдилась своего простоватого с виду супруга.

Женька не знала, как познакомились ее родители, и, честно говоря, подозревала, что никогда этого не узнает. Мать обычно молчала на эту тему, как пленный партизан, либо выдавала в ответ нечто такое, от чего у Женьки вяли уши и минимум на пару месяцев пропадало всякое желание расспрашивать матушку о ее молодости. Но если собрать воедино те отрывочные сведения, которыми располагала Женька, то вырисовывалась следующая картина…