– Какая муха тебя укусила? – поинтересовалась Джессика, видя, как он сердито роется в холодильнике.
– Не твое дело! – огрызнулся Стивен.
Элизабет и Джессика сделали круглые глаза. Без году неделя старшеклассник, а к нему уже не подступишься.
Близнецы уселись за стол с пачкой сладкого печенья «Орео», а Стивен плюхнулся на стул с огромным куском пирога в руке.
– Клевый прикид? – спросила Элизабет.
– Да так, ничего, – сказал Стивен, – если вы хотите быть одинаковыми. Но не кажется ли вам, что вы уже вышли из того возраста, чтобы так одеваться?
– Не кажется, – отрезала Джессика.
– Не удивительно, что никто не может вас различить.
– Может, – сказала Джессика.
Но Элизабет молчала. Ребята в школе всегда смотрели на нее и спрашивали: «Э-э-э… Джессика?»
Элизабет взглянула на сестру, сидевшую за столом напротив, словно на собственное отражение. Она видела такие же, как у нее, светлые волосы, собранные в «конский хвост», такие же бирюзовые глаза, и даже ямочка на левой щеке у сестры была такой же, как у нее. Она видела ту же самую белую блузку и красную вязаную безрукавку, и знала, что, заглянув под стол, обнаружит такую же джинсовую юбку, белые гольфы и кроссовки, какие и на ней. Ну и что из этого? Они одеваются одинаково потому, что так интересней быть близнецами.
– Нужно быть детективом, чтобы определить, кто из вас кто, – промычал Стивен с набитым ртом.
– Хорошо, хорошо, мы все поняли, – сказала Элизабет. – Но нам нравится одинаково одеваться. Ведь мы единственные близнецы на всю школу.
Стивен хотел было что-то добавить, но в это время зазвонил телефон, и они с Джессикой, опрокидывая стулья, бросились к трубке. Джессика оказалась проворней.
– Алло? – сдерживая дыхание, произнесла она. – О, привет!
Она поудобнее пристроила трубку к уху, сгребла в охапку телефон и вышла в гостиную.
– Это была Лила Фаулер, – объявила Джессика, возвращаясь на кухню, и таким тоном, будто говорила о члене королевской фамилии.
– Кому это интересно? – проворчал Стивен, поднимаясь и выходя из кухни.
Элизабет знала все о Лиле Фаулер. Она одевалась лучше всех девчонок в Ласковой Долине. Папа-миллионер покупал ей все, чего душа ни пожелает. В последнее время Джессика проводила много времени с Лилой Фаулер, хотя Элизабет не могла понять почему.
– Она ведь из «Клуба Единорогов», – сообщила Джессика сестре.
– А что это значит? – съехидничала Элизабет. – Уж не купил ли ей папочка единорога?
– Не вижу ничего смешного, – назидательно сказала Джессика. – «Клуб Единорогов» называется так потому, что единороги прекрасные и необычные животные. Они всем нравятся. Так же, как и девочки из этого клуба. Пятиклассниц туда почти не принимают. Но вот Лилу приняли, и Эллен Райтман тоже. Везучие! Конечно – ведь Джанет Хауэлл кузина Лилы.
– А кто такая Джанет Хауэлл? – спросила Элизабет.
Джессика вздохнула:
– Ты что, правда, ничего о ней не слышала? Она из седьмого. Самая красивая, самая умная, ну и вообще… самая замечательная девочка из класса. Она, как раз, – председатель клуба.
Элизабет заглянула сестре в глаза.
– Послушай, ты так много знаешь, – сказала она серьезно, – что просто обязана писать для газеты.
– Нет! – отрезала Джессика. – И, пожалуйста, больше не проси меня об этом, Лиззи.
– Ладно, – Лиззи сменила тему. – Давай делать уроки. Хорошо?
– Ты начинай, – схитрила Джессика, – а я немного порепетирую. – В ее бирюзовых глазах вспыхнули искорки. – Особенно вот эти поклоны, знаешь, когда все хлопают и цветы бросают!
Рассыпав крошки по столу, Джессика выпорхнула из кухни. «Неисправима!» – подумала Элизабет.
Она взяла губку и дочиста вытерла стол. Потом поднялась в свою комнату, бросила учебники на кровать и, опустившись рядом, оглядела комнату.
«Ничего, – заключила она, – хотя немного по-детски».
Белые обои с розовыми цветами, розовый ковер, белые покрывала и розовые подушки на кроватях. Везде белый и розовый, белый и розовый. Элизабет не слишком-то и нравился розовый цвет. Это была идея Джессики.
А какой невообразимый кавардак царил на ее половине! Свитера, носовые платки, носки, фантики от конфет, обертки от жевательной резинки, бусы, брошки – валялись где ни попадя. Глядя на эту свалку, Элизабет недоумевала, каким образом ее сестре удается каждый вечер добираться до кровати.
Тяжело вздохнув, Элизабет села за стол и принялась за уроки. Она занималась до тех пор, пока мама не позвала ее накрывать на стол.