– Да, заметка была чудесной, – с улыбкой заверил Регину отец Брюса.
Регина густо покраснела и опустила голову. Она не ожидала, что обед будет проходить так натянуто. И сам дом Пэтменов слишком уж внушительный, хотя не намного больше их собственного. У них в семье тепло и непринужденно, а здесь – во всем какая-то помпезность, напыщенность.
«У нас не стали бы сажать пять человек за такой громадный стол», – промелькнуло в голове у Регины.
Пламя свечей отражалось в подвесках огромной люстры над столом – освещение несомненно романтическое, но при нем трудно различать движения губ.
И все же, видя перед собой Брюса, его теплую улыбку, чувствуя, как он ободряюще касается ее ноги под столом, Регина сумела забыть обо всех неприятностях. Казалось, что в этот вечер Брюс был красив, как никогда. На нем была темно-синяя спортивная куртка, плотные брюки и галстук в сине-красную полоску.
«Вот кому надо красоваться на обложке журнала», – пошутила она, когда он заехал за ней и повез на обед.
– Регина, – обратилась к ней миссис Пэтмен, поправляя тяжелое жемчужное ожерелье, – я так поняла, что твою маму пригласили стать куратором комитета но организации карнавала.
– Да, мадам.
– Я, правда, надеялась, что куратором пригласят меня, – высокомерно заметила мать Брюса.
– Родительский комитет избрал мою маму, чтобы вовлечь в школьные дела кого-нибудь нового. Они подумали, что она будет рада принять участие, – смущенно промолвила Регина. – Они знают, что мама имеет опыт общения с детьми-инвалидами. Но мне представляется, что она будет благодарна вам за помощь, миссис Пэтмен. Мистер Фаулер уже внес свой вклад: предоставил стройматериалы для стоек и аттракционов.
– Неужели? – Хозяйка дома досадливо откинулась на спинку стула, не в силах спокойно воспринять это известие.
Мария Пэтмен ненавидела Фаулеров, причем до такой степени, что и сама не знала: то ли их самих, то ли всю эту прослойку нуворишей – недавно разбогатевших. Они не чета Пэтменам или Вандерхорнам, благородным старожилам Ласковой Долины. Миссис Пэтмен подалась вперед и впервые за весь вечер ласково улыбнулась Регине.
– Может быть, я позвоню твоей маме сегодня вечером и узнаю, чем мы с Генри могли бы помочь.
– Она будет очень рада вашему звонку, – ответила Регина, а про себя подумала: «От этой леди бросает то в жар, то в холод». Брюс снова улыбнулся ей, и ее напряжение спало. – Суп замечательный, миссис Пэтмен, – сказала Регина, с улыбкой повернувшись к хозяйке дома.
– Правда, милая? Я так рада, – воодушевилась мать Брюса, приложила руки к груди и с сияющим видом посмотрела сперва на Регину, а затем на сына. Голос у нее понизился до обычного тона – видимо, она забыла, что гостья не слышит.
«Хорошо еще, что Брюс пошел в отца, – подумала девушка. – Его матушка явно со странностями».
– Всю первую половину обеда мне казалось, что твоя мама кричит на меня, – призналась Брюсу Регина, упав в его объятия.
Они смотрели на закат, сидя в его «порше» на живописном холме Миллерз-Пойнт. Отсюда открывался захватывающий вид на Ласковую Долину.
Брюс засмеялся:
– Не подпускай к себе мою мамочку; она, конечно, не хочет тебя обидеть, но манеры у нее странноватые.
– Когда мы заговорили о моей маме и карнавальном комитете, она явно оттаяла, – заметила Регина.
– Ну, она была точно не в себе, раз ей понадобилось больше минуты, чтобы оттаять при встрече с тобой, – глухо произнес он и пожал плечами.
Его руки пробежали по шелковистым волосам Регины. Девушка затаила дыхание. Брюс был первым, кто дотронулся до нее, и всякий раз, когда он обнимал ее, у Регины слегка кружилась голова от нежности. Она откинулась назад, в объятия Брюса, и залюбовалась заходящим солнцем.
– Здесь так прекрасно, – прошептала она.
Регина любила уединяться с Брюсом где-нибудь вдали от дома и шкалы, но к ее радости порой примешивалось смутное беспокойство.
«Я еще столького не знаю», – подумалось ей, когда Брюс наклонился к ней.
Она закрыла глаза и ощутила, как его губы прикоснулись к ее шее. У нее вырвался счастливый вздох. Вдруг Брюс повернул ее к себе и крепко взял за плечи.
– Я люблю тебя, Регина, – тихо произнес он, глядя ей прямо в глаза.
Она серьезно посмотрела на него и притронулась пальцами к его губам. Как странно, как удивительно читать эти слова на губах Брюса, видеть, как они рождаются.