Рейвен ждала, чтобы дверь за ним захлопнулась. Она сжала виски и отдалась потоку чувств, который захлестнул ее. Она не плакала, но тупая головная боль и ярость ослепляли ее. Она ощутила у себя на плече руку верной подруги.
— Они нашли ее? — спросила Джули, и в голосе ее прозвучало сочувствие.
— Да, нашли.
Глава 4
Санаторий размещался в красивом особняке, окрашенном в светлые тона, и сиял чистотой. Архитектор понимал, что надо построить здание, не похожее на больницу. Вышколенный персонал был одет не в белые халаты, а как служащие богатого отеля Особняк находился в живописном уголке на берегу моря. Интерьеры этого великолепного фешенебельного здания, окруженного рощами, были тщательно распланированы, полы покрыты пушистыми коврами. А уютные уголки, предназначенные для тихой беседы, придавали помещениям почти домашний уют.
Но Рейвен не любила царившую здесь тишину, звукоизоляцию стен; это был особый мир, отгороженный от живой жизни. Клиника Филдмора считалась самым лучшим токсикологическим центром на Западном побережье. Рейвен знала о его прекрасной репутации задолго до того, как поместила туда мать в первый раз, несколько лет назад.
Она ждала доктора Джастина Картера у него в кабинете. Как она ненавидела эти свои визиты в санаторий! Ей всегда было здесь холодно — с того момента, как она входила в белые двойные двери, и до той минуты, когда выходила из них.
Рейвен ждала Джастина Картера в отделанном со вкусом, полном книг кабинете, и рассматривала прекрасный пейзаж за большим, широко распахнутым окном. Солнечные блики рассыпались по буйно цветущим растениям. Девушка задумалась, почему ее растения всегда выглядят полуживыми и быстро угасают. Возможно, следует спросить у мистера Картера в чем его секрет? Она рассмеялась и прижала руку ко лбу, где сконцентрировалась головная боль.
Как она ненавидела приходить в этот чистенький, приятно пахнущий кабинет. Ее знобило, поэтому Рейвен охватила себя руками. В санатории ее всегда знобило. Знобило с того момента, как она входила в величественные, белоснежные двойные двери, и еще долго после возвращения домой. Озноб был настолько сильным, что, казалось, проникал до костей. Отвернувшись от окна, она нервно прошлась по кабинету, пока не услышала, что открывается дверь.
Вошел доктор, среднего роста моложавый мужчина, с небольшой бородкой и румянцем, говорившем об отличном здоровье. Очки в черепаховой оправе придавали серьезность его веснушчатому лицу. При других обстоятельствах доктор Картер понравился бы Рейвен своим добродушием и мягкими манерами.
— Мисс Уильямс? — Он протянул ей руку и крепко пожал.
Рука была ледяной, но твердой. Волосы певица уложила строгим пучком. В английском костюме она выглядела юной и очень бледной. Как эта женщина отличалась от развлекающих публику развеселых девиц в телевизионных шоу!
— Здравствуйте, доктор Картер.
Его всегда поражало, что такой богатый голос принадлежал невысокой, деликатно сложенной женщине. Тоже самое он думал несколько лет назад, когда она выглядела почти как ребенок. Будучи страстным поклонником таланта певицы, доктор никогда не просил ее об автографе. Он догадывался, что это поставило бы их обоих в неловкое положение.
— Пожалуйста, садитесь, мисс Уильямс. Хотите, я принесу вам кофе?
— Нет, спасибо, мне только нужно повидаться с матерью.
— Я хотел бы поговорить с вами, обсудить некоторые вопросы. — Он видел, как Рейвен облизала губы, — первый признак волнения.
— Можно после того, как увижу ее?
— Хорошо. — Джастин Картер взял ее под локоть и повел к двери. Они шли по мягкому ковру через холл к лифту. — Мисс Уильямс… — начал он разговор.
Было бы приятно называть ее Рейвен. В мыслях он всегда называл ее именно так. Но он не хотел рвать тонкую пленку защиты, в которую она укутывалась в его присутствии. Картер понимал почему. Он знал ее секреты. Рейвен доверяла ему, но никогда не чувствовала себя с ним комфортно.
Повернув голову, Рейвен глянула на негосерыми, ничего не выражающими глазами.
— Да, доктор?
Только однажды девушка потеряла над собой контроль в присутствии доктора и дала себе обещание никогда не делать этого снова. Болезнь матери не разрушит ее жизнь. Нельзя показывать свое горе другим.
— Боюсь, что внешний вид матери шокирует вас. — Они вместе вошли в лифт, и доктор взял ее за руку. Она стала чувствовать себя намного лучше, когда была здесь в последний раз. Но вы знаете, она все время убегает. В этот раз ее не было больше трех месяцев, а условия, в которых она жила, по-видимому, были не самыми лучшими.