Он обладал длинным, гибким телом, которому путем утомительных, многочасовых еженедельных упражнений с тяжестями удалось придать атлетический вид. Мальчиком Мич был безобразно тощ, просто кожа да кости, хотя всегда не просто отменно питался, а можно сказать, ел как лошадь. Неизбежные насмешки его не беспокоили, пока он не открыл для себя существование девочек. Тогда, с присущим ему от рождения упорством, Мич изменил все, что нуждалось в изменении. Чтобы сотворить себя заново, потребовалась пара лет упорных, до седьмого пота, тренировок, но он сделал это. Даже теперь Мич не давал своему телу послаблений, упражняя его столь же регулярно, как и свой ум.
Его рабочий кабинет был завален книгами, неоднократно читанными и перечитанными. Как же хотелось ему сейчас схватить одну из них и окунуться в нее с головой! Огромная бурая дворняга, дремавшая на полу, перевернулась на живот и внимательно посмотрела на хозяина.
Мич дал псу имя Тас в честь знаменитого Тасманского дьявола из старых уорнербразеровских мультфильмов, однако этого Таса с трудом можно было бы назвать сгустком энергии. Пес зевнул и лениво потерся спиной о коврик. Тасу нравился Мич. Мич никогда не заставлял его делать то, что ему, Тасу, было не по нраву, и едва ли когда-либо выражал неудовольствие по поводу клочьев собачьей шерсти на мебели или регулярно просыпавшейся любви Таса к помойкам. Кроме того, у Мича был приятный голос, тихий и терпеливый. Ну а больше всего Тасу нравилось, когда Мич сидел с ним на полу и рассказывал один из своих многочисленных сюжетов, поглаживая жесткую бурую шерсть. Тас так смотрел в его худощавое лицо, будто понимал каждое слово.
Нравилось также Тасу и лицо Мича. Оно было добрым и сильным, а губы его очень редко вытягивались в суровую, презрительную линию. Вызывали симпатию и глаза — светлые и мечтательные. Большие, сильные руки Мича всегда находили именно те места, почесывание которых доставляло псу особое удовольствие. Тас чувствовал себя очень счастливой собакой. Он зевнул еще раз и снова погрузился в сон.
Когда раздался стук в дверь, пес лениво пошевелил хвостом и приглушенно гавкнул.
—Нет, я никого не жду, а ты? — отозвался Мич. — Пойду посмотрю.
Наступив босой ногой на ореховую скорлупу, он чертыхнулся, однако так и не потрудился нагнуться и поднять ее. Кругом были разбросаны кипы газет, валялся пакет с не сданным в стирку грязным бельем. Тас оставил одну из своих костей на обюссонском коврике 2 ручной работы. Перед тем как открыть дверь, Мич просто отбросил ее ногой в угол.
—Доставка пиццы.
Худощавый подросток лет восемнадцати держал в руках коробку, издававшую божественные ароматы. Мич жадно втянул носом воздух.
— Я ничего не заказывал.
— Это квартира 406?
— Да, но я не заказывал никакой пиццы. — Он снова вдохнул доносившийся из коробки аромат. — Хотя хотелось бы.
— Уоллес?
— Демси.
—Черт!
«Уоллес…» — размышлял Мич, пока подросток переминался с ноги на ногу. Наверное, это новые соседи, снявшие квартиру Хинли, номер 604. Он поскреб рукой подбородок и задумался. Если Уоллес — это та длинноногая брюнетка, которую он видел сегодня утром перетаскивающей коробки, то дело могло оказаться любопытным.
— Я знаю Уоллесов, — произнес он, доставая скомканные купюры из кармана. — Поднимусь и занесу им пиццу.
— Ну, не знаю. Я не должен…
—Ни о чем не беспокойся. — Мич рассчитался и добавил еще банкнот. Пицца и новая
соседка могли стать именно тем свежим впечатлением, которое было ему так необходимо.
Мальчик подсчитал чаевые.
—Ладно, спасибо. — Его опыт подсказывал, что Уоллесы вряд ли бы дали даже половину
полученной им сейчас суммы.
Балансируя с коробкой в одной руке, Мич направился к выходу. Тут он вспомнил про ключи. После недолгих поисков в карманах потертых джинсов его осенило, что прошлой ночью, войдя в квартиру, он бросил их на раздвижной столик. В итоге Мич нашел их под столом, сунул в карман, обнаружил там дырку и переложил в другой. Он надеялся, что хотя бы пицца окажется с пепперони.
—Должно быть, это наша пицца, — объявила Эстер, успев схватить Рэдли, прежде чем тот бросился к двери. — Позволь мне самой открыть. Ты же помнишь наши правила?
—Никогда не открывать дверь, пока не узнаю, кто там, — закатив глаза, процитировал
из-за маминой спины Рэдли.
Эстер уже взялась за ручку, но прежде, чем открыть, посмотрела в дверной глазок. С некоторым неодобрением она разглядывала появившееся там лицо. Эстер могла поклясться, что взгляд задорных, пронзительно-голубых глаз мужчины за дверью был направлен прямо на нее. Его косматые темные волосы выглядели так, будто слишком долго не знали парикмахера и даже расчески. Однако лицо, худощавое и небритое, невольно притягивало к себе взгляд.