С этим агентством мы немножко прокололись. Но кто мог подумать, что такое вообще произойдет? Короче, с местными лучше разговаривать как бы официально. О твоей легенде, кто надо, уже позаботился. Ты вроде в командировке, понимаешь? Бери самого лучшего человека из своей бригады и мухой в Романов. Нужно будет, двоих бери, троих. Но дай нам результат. Мы всегда хорошо работали, Борис тебе доверяет.
Кто второй был с Лебедем? точно таким же тоном, что и связной в Ростове, спросил подполковник.
Бадри потрогал себя за ус.
Не знаю, но должны узнать. Занимаются люди.
Сообщите мне, когда узнаете?
Обязательно сообщим. Ты не стесняйся, бери хорошую машину, мобильник бери. Деньги я тебе дам.
Пока подполковник из кабинета в «ЛогоВАЗе» звонил старшему оперуполномоченному своего отдела Герману Щеглову, Бадри вышел куда-то и вернулся к концу разговора.
Достань эту запись, пожалуйста. Чтобы не попала в чужие руки, да? попросил он.
Сделаем всё возможное, сдержанно пообещал Литвиненко.
У него возникло ощущение, что друг олигарха скрывает какую-то информацию, однако подполковник не стал затрагивать эту тему. Выбрав внедорожник с полным баком из гаража «ЛогоВАЗа» и два мобильных телефона с корпоративным тарифом из сейфа Бадри, он сам сел за руль и, подхватив по пути своего оперативника, понесся в сторону МКАД. Насчет денег сподвижник Бориса Абрамовича действительно не поскупился.
До того, как затрезвонил будильник, Андрей просыпался раза четыре или пять. Ему упорно снилась прошлая работа на телевидении, только визит президента России в город на Волге в этом сне всё-таки состоялся. Более того, гарант конституции внезапно решил посетить редакцию новостей, и все лихорадочно забегали, наводя лоск. Андрей зачем-то стал передвигать свой стол к окну и заметать в угол кучу мусора, почему-то найденную на освободившемся месте. Были там конфетные фантики, огрызки, смятый тетрадный листок в клетку, сломанный циркуль и еще разная мелочь.
Откуда всё это взялось в таком количестве прямо у него под ногами, Андрей не мог понять, хотя во сне особо и не пытался. Затем он вместе с коллегами вдруг очутился, без всякого перехода, в предбаннике между кабинетами генерального директора и его зама. Набился туда весь коллектив в полном составе, что наяву, конечно, было невозможно. Шеф улыбался слаще обычного и держал вместо хлеба-соли торт на огромном полотенце. Ельцин тоже появился внезапно, будто вышел из стены. Был он в белом костюме и сам белый, как статуя.
«Он же умер. У нас Черномырдин президент», захотел сказать Андрей.
«Молчи», сделал успокаивающий жест старший редактор новостей Валерий Петрович Смирнов.
Он не раз преподавал младшему товарищу правила житейской мудрости.
«Как же так молчать? Они все не видят, что ли?» подумал Андрей.
«Какая разница, умер или жив?» не открывая рта, мысленно ответил ему Валерий Петрович.
«За него ведь голосовать надо», попробовал возразить Андрей, решив тоже не открывать рот.
Общаться с закрытым ртом оказалось очень даже легко.
«И проголосуем!» заверил старший редактор, кланяясь в пояс.
Прочие коллеги принялись истово кланяться следом за ним. Шеф, продолжавший приторно улыбаться, подмигнул Андрею.
«Давай, поклонись», шепнул он.
Чувствуя что-то вроде частичного паралича, Андрей с огромным трудом подался вперед и неожиданно уткнулся носом в Бориса Николаевича. Тот был прохладным и шершавым на ощупь.
«Он гипсовый!» захотел крикнуть Андрей и проснулся.
До половины седьмого оставалась минута. «Ну и бред привиделся. А может, не совсем бред?» про себя рассуждал бывший выпускающий редактор, ныне помощник депутата. Наверное, еще свежи были воспоминания минувшего лета.
К чёрту! вслух объявил Андрей, как перед экзаменом, и будильник отозвался долгой трелью.
Ты что, не ложился? спросил Жора Емелин, приоткрывая входную дверь.
Почему не ложился?
Вид у тебя какой-то не очень. Времени знаешь сколько?
Прости, пожалуйста, извинился Андрей. У меня «восьмерка» на телефоне почему-то не срабатывает. Пустишь позвонить по межгороду? Я тебе компенсирую.
Пущу, конечно. Проходи на кухню, Жора отомкнул цепочку.
Он жил в соседнем подъезде, а знаком был с Андреем еще с детского сада. В школе они учились в параллельных классах, но постоянно играли во дворе в то прятки, то в войну, то в «казаки-разбойники», а позже гоняли мяч на стадионе лесохозяйственного техникума. Жора смотрел на жизнь проще, чем его приятель, и после восьмого класса выучился в ПТУ на мастера по ремонту холодильников. Этим и зарабатывал на пропитание.
Звони, я подымлю пока, Емелин накинул засаленную куртку на синтепоне и оставил гостя одного.
Перетащив телефон с удлинителем на стол в кухне, Андрей открыл свою записную книжку на букве «К», набрал цифру «8», код Москвы и семизначный номер. В трубке в течение целой минуты звучали длинные гудки. Затем заспанный женский голос ответил:
Слушаю вас.
Екатерина Леонидовна, я тебя разбудил? спросил Андрей игриво.
Это кто?
Дед Пихто. Романов-на-Волге забыла? Поболтать не хочешь?
Ё-моё, ну ты нашел, когда болтать! Восемь утра, между, прочим. А день недели знаешь, какой? язвительно произнесла Екатерина.
Чувствую, что узнала.
Нет, правда, вы теперь в другом часовом поясе?
Пояс тот же, ситуация изменилась, заметил Андрей.
Какая ситуация? Баринов, кончай загадками говорить, потребовала москвичка.
В гости к тебе хочу. Там поговорим.
Ничего себе заявка! И когда?
Сегодня вечером, часам к пяти-шести.
Я на монтаже просижу часов до семи, скорее всего. Мы программу собираем. А хотя ладно, подъезжай прямо в Останкино, сказала Екатерина. У тебя же мой внутренний номер есть?
Записываю
Жора Емелин был настолько деликатен, что поджидал Андрея не в прихожей, а на лестничной площадке.
Дозвонился?
Да, спасибо огромное! На, возьми сразу, Андрей полез в карман.
Хорош тебе. Забегай лучше пивка дерябнуть, ответил детсадовский приятель.
Ранний звонок Андрея перебил Екатерине Федотовой весь сон. «Вот паршивец», пробормотала она, переворачиваясь в постели с боку на бок. Если бы ей задали прямой вопрос, что их связывает, она, пожалуй, затруднилась бы внятно ответить. Направляясь в июне в командировку в Романов, Екатерина даже не подозревала о существовании этого человека. Задание, выданное ей и звукорежиссеру с оператором, было таким: подготовить специальный репортаж о том, чем живет и дышит глубинка между первым и вторым турами президентских выборов. Разумеется, срочно.
На сам город выбор пал совершенно произвольно. Тематическая телепрограмма, с которой сотрудничала Екатерина, вообще, мало касалась политики. Здесь предпочитали просто рассказывать занимательные истории из жизни, а уж кого они затрагивали дело десятое. Ведущий эфира слыл эстетом, одним из первопроходцев авторского телевидения, а шеф-редактор беспощадно выжигал малейшие намеки на официоз. Однако тотальная мобилизация всех СМИ на борьбу с красной угрозой не обошла стороной даже эстетов. Установка была спущена с этажа, где обитало руководство канала, и не подлежала обсуждению.
Корреспонденты разыграли, кому куда ехать, побросав бумажки в каску, которую подарили программе нефтяники Сибири. Головной убор пролежал почти год, пока ему не нашлось практическое применение. Екатерине выпал Романов-на-Волге, абсолютно ей не известный. Продюсер дал координаты общественного активиста оттуда (с ним он как-то раз общался на уже прочно забытом форуме), и съемочная группа тронулась в путь.
Общественный активист реально существовал, но ему именно в тот период было не до столичных журналистов. Он со своей структурой недавно подключился к молодежной акции «Голосуй или проиграешь»23 и всеми силами стремился не проиграть хотя бы в материальном отношении. Но в идейном смысле Ельцин был ему всё-таки ближе, чем Зюганов.