Она снова обиженно надула губы:
— Таков ваш диагноз, доктор Такер?
— В общем да, — ответил он, пристраиваясь рядом с ней на банкетке и вдыхая манящий и тонкий, точно лунный свет, аромат ее духов. Ее притяжение было не то чтобы неожиданным, но оно разочаровало его. Пусть они и сидели рядом, она осталась далекой, будто их по-прежнему разделял океан.
— Ты тоже неплохо выглядишь, — сказала она, сожалея, что это правда. Он был худощав и спортивен, как в юности. Его нежное прежде лицо приобрело зрелую мужественность, которая делала его еще более привлекательным. У него были волосы цвета воронова крыла и длинные густые ресницы, а руки такие же сильные и красивые, как и тогда, когда он впервые коснулся ее. «Сто лет назад», — подумала она, складывая свои руки на коленях. — Мать сказала, что ты работаешь в Нью-Йорке.
— Да, верно. — Он чувствовал себя смущенным, точно влюбленный школьник. Двенадцать лет назад он знал, как себя с ней вести. По крайней мере, ему казалось, что знает. — Я приехал помочь отцу. Он собирается оставить практику через год-два.
— Просто не верится… Ты здесь… А доктор Такер уходит на пенсию…
— Времена меняются.
— Это точно, — согласилась Ванесса, ощущая какую-то детскую неловкость оттого, что они сидят рядом. Она тут же мысленно себя одернула, но тем не менее встала. — Еще мне не верится, что ты врач.
— Пока я учился, мне тоже не верилось.
Она нахмурилась. Брэди был в джинсах, свитере и кроссовках — точно школьник.
— Кстати, и внешне ты не похож на врача.
— Показать тебе стетоскоп?
— Не надо. — Ванесса сунула руки в карманы. — Мама сказала мне, что Джоанн вышла замуж.
— Ну да — за Джека Найта. Никого лучше не нашла. Помнишь его?
— Смутно.
— Он на год старше меня. Звезда футбола. Года два он играл в профессиональной команде, потом получил травму колена и бросил. — Брэди усмехнулся. Щербинка на одном из передних зубов всегда казалась ей очень милой. — А Джоанн будет очень рада видеть тебя, Ван. Я бы тоже хотел к ней наведаться. У меня пара пациентов, но к шести я освобожусь. Почему бы нам не съездить куда-нибудь поужинать, а потом к ней?
— Что-то не хочется.
— Почему?
— Потому что в последний раз, когда ты обещал за мной приехать, ты так и не явился.
Он сунул руки в карманы:
— А ты злопамятная.
— А ты как думал?
— Мне было восемнадцать лет, Ван, и у меня были причины.
— Сейчас все это не важно, — отрезала она, чувствуя жжение в желудке. — Я просто не хочу начинать там, где мы закончили.
Он задумчиво взглянул на нее:
— Да я и не собирался…
— Отлично, — поддержала она с внутренней ненавистью. — У нас у каждого своя жизнь, Брэди. Давай оставим все как есть.
Он медленно кивнул.
— А ты больше изменилась, чем я думал.
— Да. Мы оба изменились. — Она поднялась и вышла из комнаты, по пути бросив ему: — Ты помнишь, где тут выход.
— Ага, — ответил он себе, когда остался один. Он помнил, где выход. Но он забыл, что стоит ей надуть губы, и он обо всем забывает.
Глава 2
Ферма стояла на холмах, среди бурых и зеленых полей. Ванесса отметила, как хорошо поднялись травы и как весело зеленеют ростки кукурузы. Три больших квадратных загона были огорожены у коровника. Рядом суетились цыплята, склевывая с земли зерна. Тучные коровы лежали на склоне холма, не беспокоясь шумом подъезжающей машины. Но гуси у ручья испуганно бросились прочь. К дому вела ухабистая дорога, посыпанная гравием. Подъехав поближе, Ванесса остановила машину и вышла. Вдалеке пыхтел трактор, поскуливала собака, а вокруг оглушительно щебетали птицы, чьи музыкальные пересуды напоминали ей соседскую болтовню через изгородь.
Отчего-то ее охватило волнение. Это было глупо, но она ничего не могла с собой поделать. Здесь, в этом трехэтажном доме с многочисленными пристройками, кривыми трубами и шаткими крыльцами, жила ее лучшая и самая близкая подруга, с которой она, бывало, делилась всеми чувствами, мыслями, мечтами и разочарованиями.
Но тогда они были детьми. А дети, как известно, существа эмоциональные и впечатлительные — особенно девочки-подростки. Их дружба не успела охладеть сама собой, поскольку произошел внезапный и полный разрыв. И столько воды утекло с тех пор, что надеяться на восстановление прежних связей и чувств было бы наивно и слишком оптимистично.