— Я знаю это общежитие, — сказал командор. — Сам жил, когда только начал работать в Управлении.
— Вот как? — вежливо сказала Эшли, и он умолк.
Она взглянула в зеркало заднего вида. Раз. Через некоторое время — еще раз. Обернулась. Посмотрела на командора.
— Охрана, — сказал он равнодушно. Неплохая реакция для преподавателя. Хотя не всегда же она была преподавателем…
Холт остановил машину, не доехав до угла здания.
— Спасибо, — сказала Эшли отрывисто. — Спокойной ночи, командор.
— Вы хорошо знали Сандерса?
Ее рука замерла на ручке двери.
— Не слишком.
Она подождала, но продолжения не последовало. Кивнув, Эшли открыла дверь и нырнула под дождь. Холт глядел, как, подняв воротник, слегка ссутулясь, она спешит к воротам главного подъезда. Открыл дверь и крикнул:
— Подождите!
Она не услышала или сделала вид. Командор догнал ее уже у двери, перехватил руку, протянутую к звонку.
— Постойте…
Она повернулась.
— Прошу прощения?
Так как Холт молчал, она подчеркнуто внимательно взглянула на его руку. Голос ее стал ледяным:
— Разрешите пройти, командор?
Да она решила, что он… Холт поспешно разжал пальцы, сунул руки в карманы плаща.
— Мне нужно поговорить с вами.
Левая бровь ее слегка приподнялась.
— Сейчас?
— Да.
— Это приказ?
— Просьба.
Отказывать в просьбе командору может только… а кто, собственно, может? Она, колеблясь, посмотрела вверх, на залитые светом окна общежития. Холт понял.
— Разумеется, не здесь. Поужинаем?
Губы ее слегка дрогнули.
— В офицерской столовой?
Он хмыкнул:
— Поищем что-нибудь потише.
— И повкуснее, — добавила Эшли. — Я могу переодеться?
Вольф. Вот уж действительно — волк. Давняя кличка очень подходила ему. Заматеревший, холодный, уверенный. Серые глаза, серые волосы с заметной сединой, худое малоподвижное лицо… Но когда он сидел там, на подоконнике, вдруг очень напомнил ей Сандерса — поворот головы, манера держать чашку… Рик так хотел походить на своего кумира.
Карен быстро расчесала волосы, пробежала пальцами по пуговицам блузки. Она вовсе не собиралась надевать ничего нарядного, просто не хотела привлекать внимание своей офицерской формой. А командор и без того почти всегда ходит в штатском. Взглянула в зеркало — черная юбка до середины колен с наискромнейшей шлицей, блузка горчичного цвета, телесные колготки, туфли на низком каблуке — учительница воскресной школы, да и только. Она собиралась тронуть губы помадой и вдруг разозлилась — какого черта! Хотя, по правде сказать, когда он схватил ее за руку на крыльце, она так растерялась, что подумала… И вместо того, чтобы просто подождать, попыталась осадить его — словно это был не командор, а старший офицер Корнблат с его вечной ухмылочкой: "Я знаю, чего ты хочешь, детка…". Схватив коричневую замшевую куртку, она захлопнула дверь, не забыв приклеить незаметную ниточку к косяку — от старых привычек избавляться трудно. Да и незачем.
Шатенка, слегка отдающая в рыжину, хотя без присущей всем рыжим прозрачности легко вспыхивающей кожи. Он мог бы поклясться, что глаза у нее карие, но когда она взглянула на него, передавая меню, они оказались зеленоватыми в карюю крапинку. Губы крепкие, сочные — или это удачная помада?
— Ваш заказ?
— Два бифштекса с кровью, салат.
— Жареное мясо, морской коктейль и два салата, — решительно сказала Эшли. — Потом кофе со сливками и пирожное.
— Вино красное?
— Ну, если командор позволяет…
— Позволяет и настаивает. И оставьте на сегодня звания. Сейчас я для вас Алекс.
— А я…
— Знаю. Карен.
— Феноменальная память или вы просматривали заново мое досье?
— В юности я специально тренировал память — больше-то похвастать было нечем…
Она вскинула взгляд.
— Это вам-то?!
Он хмыкнул, невольно чувствуя себя польщенным ее непритворным изумлением.
Они молчали, поглядывая то в зал, то друг на друга, пока официант не принес заказ. Эшли взялась за вилку.
— О чем вы со мной хотели поговорить?
— Ешьте. Потом.
— Понятно. Не хотите портить мне аппетит.
Ему понравился ее холодноватый, без улыбки, юмор.