Сразу после этого вдоль шеренги заключенных прошел конвойный и заменил наручники браслетами, шириной около пяти сантиметров и толщиной не больше сантиметра. Достался этот набор и мне, я с наслаждением развел руки в стороны, но в следующую секунду заметил ехидный взгляд чиновника.
А еще они могут вот так, протянул он и нажал на кнопку на своем более широком браслете.
Мои руки притянуло друг к другу с ужасающей силой, я даже понять ничего не смог, как они оказались намертво прикреплены друг к другу. Мне сразу же вспомнилось мое первое знакомство с похожим устройством, которое мне одел, правда, только на одну руку, аграф Лозар Самуэль, и как меня тогда долбало током, надеюсь, в этих штуках подобной функции нет.
Раздайте им гигиенические наборы, скомандовал человек, и мне в руки всунули небольшой пластиковый контейнер, такой набор выдается раз в два месяца, так что, если не хотите, чтобы из пасти воняло, берегите его. То же касается и вашей одежды, один комплект положен на год заключения, порвали, значит, будете ходить в рваном. Увести!
Заключенные, налево, скомандовал охранник, и нас повели дальше, оставив безразлично смотрящего нам вслед чиновника позади.
Нас всех повели по бесчисленным коридорам, и я очень скоро сбился со счета, сколько поворотов и переходов мы сделали, нейросеть-то не функционирует и не может помочь зафиксировать маршрут. Привык я к этому помощнику, теперь придется вспоминать старые добрые времена. Изредка нам попадались другие обитатели станции в таких же желтых комбинезонах, только гораздо потрепаннее. При приближении нашей колонны их браслеты активировались и сковывали им руки. Примерно через двадцать пять минут нас завели в большой отсек, над входом в который красовалась надпись синим цветом «Сектор Хомо 13».
Сразу после того, как мы зашли в этот отсек, нас остановили, и один из охранников нажал на большую красную кнопку, расположенную на стене возле входа, раздался звук сирены, и через несколько минут к нам навстречу выбежал человек.
Носатый, принимай пополнение, разместишь по свободным камерам, безразличным тоном произнес конвойный и, увидев кивок человека, нос у которого и вправду был внушительных размеров, развернулся и пошел на выход вместе со своими товарищами.
Сразу после того, как за ними закрылась дверь, наши браслеты разблокировались и появилась возможность размять затекшие руки, что я с наслаждением и сделал, как и большинство тех, кто пришел вместе со мной.
Ну что, арестанты, пошли за мной, определю вас по номерам, потом уже вам старшие все объяснят, что тут и как, безразличным голосом произнес Носатый.
Он повел нас по коридору, и тут уже мы увидели несколько десятков человек, заинтересованно разглядывающих нас. Со всех сторон слышались какие-то смешки, разговоры, выкрики, а то и настоящие взрывы хохота. Нас привели на второй ярус, тут, насколько я понял, находились жилые помещения, и Носатый начал распределять по каким-то своим принципам, кому из нас куда идти. Что характерно, никто с ним не спорил и вопросов не задавал.
Смерив меня пронзительным взглядом, он показал мне пальцем на дверь камеры под номером 20, или, как он выразился, номера и сказал:
Тебе туда, здоровяк.
Ну, туда, так туда, я подошел к двери, надавив на сенсор справа от входа, дождался, пока она откроется, и зашел внутрь. Сразу с порога мне в нос ударил странный запах, не сказать, что очень неприятный, но мне явно незнакомый. За столом сидело несколько человек, повернувших головы в мою сторону, как только дверь открылась.
Вечер в хату, каторжане! поприветствовал я фразой, слышанной несколько раз в прошлой жизни по телевизору, сидящих за длинным столом людей.
И тебе доброго времени суток. Ты кто такой? спросил осторожным тоном немолодой гладковыбритый человек, сидящий с самого краю стола.
Пополнение, только что привезли. Кто старший? Мне надо место определить.
Ты смотри, какой шустрый, а познакомиться, а поговорить? А там, глядишь, и решим, где место твое, хмыкнул один из мужиков, беззастенчиво рассматривая меня с ног до головы.
А так и зовите, Шустрый. А поговорить можно, долго меня везли, одичал в одиночестве.
Ну, так, парень, бывает. Ты проходи, присаживайся с краю, поговорим.
Я огляделся по сторонам. Привычных коек или нар, в моем понимании, тут не было, две стены по бокам длинной камеры представляли собой трехэтажные соты-боксы, в которых находился лежак, в изголовье которого располагался небольшой светильник, вот и все личное пространство. В подобный бокс можно было довольно просто забраться и лечь, не видя ничего по сторонам, хоть какой-то плюс. Да и ночью пырнуть ножом будет гораздо сложнее. Пройдя к столу, я уселся на предложенное мне место и посмотрел на лица будущих сокамерников.
За что тебя к нам определили?
Военное преступление, в тонкости вдаваться не стоит, короче, осудили, разжаловали и сюда, не стал темнить я.
Солидно, значит, боец? Абордажник, судя по габаритам?
Что-то типа того, согласился я.
А с чего нам тебя Шустрым-то называть? Кликуха для молодого больно борзая.
Такой у меня позывной. Был, честно признался я и задумался, стоит ли оставлять с собой хоть что-то из прошлого.
А обруч чего на голове, сетку не удалили?
Нет, сетка био, удалить невозможно, импланты только поснимали и все.
Видать, ты парень мозговитый, раз смог себе такую вещь приобрести, задумчиво проговорил один из мужиков, жрать хочешь? Знаю, как на тюремных извозчиках кормят. Шток, наложи нашему новому товарищу.
Один из мужиков поднялся со своего места и направился в самый дальний угол камеры, погремел там посудой и вернулся, держа в руках пластиковую миску с каким-то варевом, судя по виду, это были куски какого-то мяса. Он поставил тарелку передо мной и, поковырявшись в своем кармане, выудил оттуда пластиковую ложку, которая обычно выдавалась синтезатором пищи. Приняв предложенное, я пододвинул тарелку к себе и принюхался, запах был вполне съедобный, хоть и непривычный. Только тут я осознал, что на самом деле очень хочу есть, да и отказываться от достаточно вежливо предложенного будущими сокамерниками угощения и портить отношения не стоило. Осмотрев ложку и найдя ее достаточно чистой, я осторожно подцепил ею кусочек мяса и отправил его в рот, мясо, конечно, было пресноватым, но весьма недурным на вкус, во всяком случае, по сравнению с гиенособакой с той неизвестной планеты просто небо и земля. Желудок требовательно заурчал, требуя продолжения, и я сам не заметил, как смолотил всю тарелку.
Однако у тебя и аппетит, хотя и неудивительно, ты вон какой здоровый, уважительно изрек сидящий дальше всех арестант.
А тут что, за работу можно и натуральные продукты приобрести, а то я так ничего и не понял из того, что мне по прилету объясняли? поинтересовался я.
А, это, махнул рукой мужик, нет, там только синтезатор старый и паршивый. У тебя, кстати, только пара дней на халяву будет, а потом надо работать или по-другому добывать себе еду.
А это тогда откуда? кивнул я на опустошенную тарелку.
А, это ксенос был, повадился к нам по вентиляции пролезать и воровал по мелочи, вот мы его и проучили, пожал плечами все тот же мужик, что сидел с краю.
Я чуть было не выпустил наружу только что съеденное мясо, когда осознал, что на самом деле это было такое.
Видя мое замешательство, мужики за столом дико заржали и поучительным тоном глубокомысленно изрекли:
Да мы ему только пару щупалец оттяпали, как раз наказать, но в следующий раз он уже так просто не отделается, а щупальца у него скоро отрастут. Ты, парень, прими это как есть, и сам к ксеносам особо не суйся. Есть у них такие, которые и нашим мясом не брезгуют. Тут, сам понимаешь, перенаселение, и особо строго за нами не следят. Одним меньше, одним больше. Тут главное осторожность соблюдать, и жить можно. Ты у нас один с сеткой, остальные чистые, со всеми потом познакомишься, когда они с работ вернутся. Меня, кстати, звать Гизо, я тут старший, это Румб, а это Культя, один из мужиков поднял руку, на которой не было левой кисти.