Малиновый запах надежды - Калинина Наталья Дмитриевна

Лелик был, как обычно, пунктуален: ровно в шесть вечера его понтовый джип, прозванный мной монстром, уже караулил меня во дворе офисного здания. И сам хозяин джипа, обнимаясь с букетом непременно бордовых роз (какая банальность!), терпеливо ожидал в пропахшем туалетной водой салоне. Пунктуальность, розы, прозвище Мартышка, туалетная вода, робкий поцелуй в щеку при встрече – это Лелик за мной ухаживал. Я тоже была в своем репертуаре – опоздавшая, чуть насмешливая и чуть капризная.

– Опять розы, Лелик! Ну, хоть бы раз ради разнообразия кактусы подарил! – засмеялась я, небрежно бросая «королевский» букет на заднее сиденье машины.

Мой спутник, не оценив иронии, растерянно захлопал ресницами. «А розы чем хуже?..» – так и читалось на его круглой физиономии. «Обыденностью и шаблонностью!» – ответил ему мой смеющийся взгляд.

– Будут тебе кактусы, Мартышка. Когда-нибудь... – вздохнул Лелик и завел двигатель.

«Монстр» с удивительной для его габаритов поворотливостью вырулил из узкого дворика на шоссе.

Лелик был Леликом только для меня. Для всех остальных он оставался Леней, Леонидом или Леонидом Николаевичем. А «Лелик» – это моя месть за «Мартышку». Впрочем, новое имя Леонид Николаевич Туманов принял почти с детским восторгом, видимо, посчитал, что подобные прозвища сближают. Ох, надеялся, надеялся Леонид Николаевич, даже несмотря на мое категоричное заявление два месяца назад: «Лелик, между нами возможны лишь дружеские отношения, и точка!»

– Ты сегодня очень красивая! – сказал он, как обычно.

Я приподняла одну бровь, выражая этим не столько сомнения по поводу комплимента, сколько то, что считала начало разговора избитым.

– Стараюсь, – ответила ему и картинным жестом завела длинную асимметричную челку за ухо.

– Что нового на работе?

– Да так... – пожала я плечами. – Ничего. Пик спроса на путевки прошел, дела понемногу идут на спад. Сезонная закономерность!

– А как же бархатный сезон? – с удивлением спросил Лелик. – Люди ведь продолжают ездить на отдых!

– Продолжают, но уже не так массово, как в июле – августе. Вот за что я разлюбила лето! Все отправляются на курорты, а ты пашешь как проклятая в три силы, обеспечиваешь чужой отдых.

Я работала менеджером в турагентстве и, несмотря на несерьезные стенания, работой своей была довольна. Настолько, что, увлекшись, иногда могла рассказывать о ней часами. Лелик знал это, а потому поспешно перевел разговор, не дав теме из маленькой искорки разгореться до большого пламени:

– Куда поедем?

– Ужинать! Куда – мне все равно. Лишь бы вкусно и быстро, – торопливо попросила я и мысленно помолилась небесам, чтобы Лелику не взбрело в голову отвезти меня в какой-нибудь экзотический ресторан. Мне хотелось нормальной еды.

Леонид был консервативен, предсказуем и банален во всех проявлениях жизни, но только не в выборе еды и ресторанов. Покушать он любил – об этом простодушно ведало наметившееся брюшко, которое Лелик умело маскировал под ладно скроенными пиджаками, на скромных бирках которых значились совершенно нескромные имена дизайнеров, и задался целью перепробовать все кухни мира, включая экзотические. И видимо, считал, что я тоже разделяю его «хобби».

Однажды, еще в самом начале нашего знакомства, из желания произвести на меня впечатление Леонид отвез меня в некий ресторан, где с заговорщицким видом заказал одно из самых дорогих фирменных блюд. Что это было, я так и не поняла. Но до сих пор с содроганием вспоминаю нечто, извивающееся на зеленом листке салата в моей тарелке.

– Лелик, если ты опять вздумаешь порадовать меня экзотикой, то лучше уж вези в «Макдоналдс». По крайней мере, гамбургеры не бегают. И уже не мяукают.

Леонид громко захохотал. Видимо, тоже вспомнил тот случай в ресторане и мой истошный визг, под аккомпанемент которого «еда» благополучно покинула тарелку. Собственными, между прочим, ножками.

– В обычный ресторан отвезу, Мартышка! Не волнуйся.

– То-то же.

Перед нами упорно мельтешил изношенный «Фольксваген», и Леня раздражался: ему не нравилось то, что эта ржавая «жестянка», как он обозвал автомобиль, «путается под ногами».

– «Поцеловать» его слегка в зад, чтобы знал, – проворчал он и посигналил, требуя от того перестроиться в правый ряд и уступить дорогу.