Элизабет, погрузив руки в мыльную воду, скребла форму для пирога.
– Есть много способов заработать деньги, – ее голос слегка дрожал, – не обязательно кого-то облапошивать.
Элизабет было очень стыдно за сестру.
А у той вдруг резко изменилось настроение. Она повернулась к Элизабет и произнесла примирительным тоном:
– Ты права, сестричка.
Она не выносила, когда Элизабет сердилась на нее. В конце концов, сестра была ее лучшим другом, – весь „Клуб Единорогов" не смог бы ее заменить.
– Давай объявим перемирие, Лиззи. Я больше не буду ходить на распродажи в магазины одежды. А ты не будешь думать, что я плохая.
– Ладно, – рассмеялась Элизабет. – И почему бы нам не скрепить договор коктейлями в „Кейзи"?
Девочки обожали старомодное кафе-мороженое с круглыми мраморными столиками. Список сортов мороженого там тянулся от одного конца прилавка до другого. Не потребовалось долгих уговоров, чтобы убедить мистера и миссис Уэйкфилд, что семье необходим отдых.
Все залезли в бордовый фургон Уэйкфилдов и помчались к главной улице города. В „Кейзи", как всегда, было полно народу, и близнецы вызвались стоять в очереди. Остальные заняли единственный свободный столик. Вскоре Стивен передал сестрам заказ от родителей – две порции крем-брюле с орехами. Джессика и Элизабет не спрашивали, что предпочитает брат. Он всегда заказывал фирменное мороженое „Кейзи": четыре шарика на шоколадном пирожном с орехами, со взбитыми сливками, шоколадом и засахаренной вишней. Очередь двигалась медленно, и Джессика принялась рассеянно смотреть по сторонам. Она увидела справа доску объявлений и стала изучать приколотые листочки. Несколько объявлений о продаже машин. Несколько – об уроках игры на фортепиано. Джессика, к своему разочарованию, поняла, что не ей одной нужны деньги. Догадайся она повесить свое объявление неделю назад, может быть, она и смогла бы заработать на билет. А сейчас это безнадежная затея, слишком поздно.
Вдруг ей на глаза попалось объявление, висевшее в стороне от других. Оно было написано на голубой бумаге очень твердым, элегантным почерком. Едва Джессика поняла, о чем в нем говорится, она сорвала его с доски.
– Вот оно! Вот оно! – Джессика так и заплясала от радости, не смущаясь теснотой очереди. – Лиз, я все тебе прощаю. Все будет хорошо. Точнее, все будет просто великолепно!
– Что это, Джес? – спросила Элизабет. – Что написано на этом листочке?
Джессика осторожно сложила голубую бумажку и сунула в карман джинсов.
– Ничего особенного. Просто это ответ на все мои мольбы.
3
Как только Уэйкфилды вернулись из „Кейзи", Элизабет и Стивен, тяжело вздохнув, принялись за уроки. Джессика же не могла думать ни о чем, кроме объявления.
– Лиз, – тихо позвала она, открывая дверь из ванной в комнату сестры, – ты можешь на минутку вытащить нос из своих скучных книжек?
Повернувшись на зов, Элизабет увидела, что Джессика улыбается довольной улыбкой, которая обычно означала – готовится какой-то заговор. Она не могла не улыбнуться в ответ.
– Ты хочешь рассказать мне про таинственную голубую бумажку?
– Я от тебя никогда ничего не скрываю. И потом, мне нужен кто-то – стоять на страже, пока я звоню по очень-очень серьезному делу.
И Джессика, чуть не лопаясь от важности, вытащила из кармана объявление и развернула на столе. Вверху выведенный аккуратным, изящным почерком заголовок:
„ЛЮБИТЕЛЮ ЖИВОТНЫХ".
Дальше шли слова, пробудившие в Джессике столько надежд.
Требуется няня для нежного, заботливого ухода
за хорошо воспитанной собакой в течение трех дней.
25 долларов
Телефон: 555-9721
К. Брэмбл
– Но, Джес, – запротестовала Элизабет, – ты же не выносишь собак. Когда Хендерсоны пришли на папину вечеринку со своей чи-хуахуа, ты готова была улететь на Луну.
Действительно, с тех пор как Джессика себя помнила, она терпеть не могла всех и всяческих собак. Точнее, хотя она и не призналась бы в этом даже самой себе, она их смертельно боялась. А они каким-то образом всегда это чувствовали.
– Верно. Мне хочется, чтобы это было какое-нибудь другое животное, – призналась она. – Ласковая тихая кошечка или золотая рыбка. Даже попугай – не так страшно. В общем, все, что угодно, лишь бы оно не лезло на колени своими грязными лапами и не облизывало своим вонючим языком.
Тем не менее, ради Джонни Бакса Джессика была готова на все. Представив себе, как красивое лицо Доллара приближается к ней, как он расписывается на кепке, она схватила сестру за руку и потащила в холл, к телефону. Элизабет смотрела, не идет ли кто-нибудь, а Джессика набирала номер. Выяснилось, что К. Брэмбл – это Кэтрин Брэмбл, пожилая, судя по голосу, женщина. Обитала она поблизости, в маленьком домике на Тенистой Аллее. Она сообщила, что место собачьей няни еще не занято и что удобнее всего встретиться и обговорить детали завтра после школы. Джессика повесила трубку, на лице ее сияла победная улыбка. Она бросилась обнимать Элизабет, потом сделала три пируэта вдоль холла.