Но уж это позже. А пока мне нужно хоть чуть-чуть восстановиться после «работы». А то вон. Даже колени дрожат, и озноб.
Ладно, пока происходила замена оконных стёкол, сходил я в то самое кафе, и поужинал тоже. И хоть меня и не видели, и деньги не взяли, обслуживали по высшему разряду можете не сомневаться. Ну, к одиннадцати мы с Катариной, вроде, угомонились.
И хоть в нашей большой кровати мы спали теперь вдвоём, увеселений не было. Я почему-то (Ха-ха!) чувствовал всё ещё сильную усталость. Видать, организм ещё не слишком привык. К нагрузкам. А уж то, что превратить двадцать тысяч тонн азота, да ещё и охлаждённого до минус двухсот Цельсия, в нитровзрывчатку нелегко, и «энергозатратно» могу дать гарантию!
Хорошо хоть, у нас стёкла уже вставлены, и моя ласточка не замёрзла. А вернее как раз из-за стёкол попросту не заметила, что снаружи сейчас опустилось до плюс пяти. А мне пришлось подключить и воздух пригородов, чтоб уж совсем подозрительно не выглядело. То есть чтоб не вызвать ненароком снегопада какого. В конце июля это смотрелось бы Странно.
И подозрительно.
Для тех обитателей и представителей спецслужб, что могли бы чего нехорошего заподозрить. И связать между собой кое-какие факты. В частности, что неспроста из госпиталя сбежал пациент, пострадавший на коллайдере. И неспроста не прошло и суток после этого, как означенный коллайдер взорвался. Да так, что восстановлению не подлежит!
Думаю теперь (Несколько запоздало, впрочем!), что нужно было постирать память у всех, кто там, в госпитале, имел дело с моей персоной. Да заодно и записи в разных там журналах и анкетах уничтожить. А ещё думаю, что мне теперь нужно многое предвидеть и много где принимать превентивные, так сказать, меры, чтоб не отловили. И не впрыснули снотворного какого. Впрочем
Сейчас я понимаю, что и со снотворным справился бы легко просто «выкачал» его телепортационно из своего тела, и перекачал: как раз тем, кто мне его попытался бы ввести. И сбежал бы из их лап. Заставив отомкнуть наручники и отпереть двери
Ну а пока
Насладимся почти семейным теплом и уютом, которые, как ни крути, а даёт в постели присутствие рядом симпатичной и «правильно» инструктированной женщины.
Больше не разышляющей о своей несчастной судьбе. И помышлявшей о суициде. И сейчас попросту
Почти забывшей о неприятном инциденте!
Да: надо, чтоб все эти воспоминания ощущались ею, как нечто давно прошедшее, далёкое, почти забытое, и главное! несущественное. Потому что будет ведь глупо, если «подруги», соседки по этажу, спросят, как она себя чувствует после произошедшего, а она спросит: «Какого-такого произошедшего?!»
Уже проваливаясь в пучину сна, успеваю подумать, что если потренируюсь ещё запросто смогу один бороться с чёртовым «глобальным потеплением»
В том, что спецслужбы чёртовой Швейцарии работают грамотно и оперативно, пришлось убедиться ближе к трём часам ночи. «Будильник», а, вернее, тот мысленный сторож, которого мы с напарником установили у нас в мозгах на ощущение опасности для нас, исходящей из мозгов тех, кто захотел бы нам навредить, разбудил нас, когда три спецмашины бесшумно подъехали к отелю Катарины.
Сдержав первый, вполне естественный для любого нормального человека, порыв бежать, откидываюсь назад, на подушку. И мысленно усмехаюсь а чего это мы так разнервничались? Нас же с напарником просто нету здесь!
И, если честно, теперь я могу давать такую установку всем окружающим меня, даже не просыпаясь. Достаточно просто поставить своему организму такую задачу: не позволять себя увидеть ни при каких обстоятельствах! С другой стороны, пусть меня сейчас они и не увидят, но прогнувшийся матрац, и топорщащаяся над ним простыня будут выглядеть Довольно глупо!
А, главное хоть я и могу внушить им забыть про своё задание, и просто отчалить обратно это не избавит меня от проблем. Потому что когда их начальство попытается разобраться, моё воздействие вычислит легко. Поэтому пусть себе Работают!
Сам же встаю, расправляю простыню на постели, словно Катарина спит одна, и тихо и мирно отхожу в пустой от мебели угол. Где и встаю. Могу, конечно, внушить этим бедолагам-агентам, что они и смятой мной постели не видят, но зачем? Так оно всё выглядит «естественней». А сам я и не присутствую здесь
Катарину будить и «прятать» даже и не помышляю: пусть её реакция на вторжение представителей власти выглядит, вот именно, «естественной»!
Отмычек у них припасён, несомненно, целый набор. Замок отомкнули профессионально бесшумно. И с первой попытки. И вот они.
В приборах ночного видения, понятное дело, в чёрных костюмах, бронежилетах, в чёрной обуви с резиновыми подошвами Этакие призраки в ночи. С короткоствольными автоматами. И прочим барахлишком: световыми и газовыми гранатами, ножами, электрошокерами И всем остальным, положенным по уставу. Выглядят, надо признать, внушительно. И вызывают эти чёрные воины невольный страх. Поскольку во тьме невидимы. (К счастью, я приказал Катарине мирно спать. Что она и делает.)
Всё это, и экипировка, и обучение, вызывало бы, конечно, уважение, если б только я, в одних трусах и майке, не был ещё более невидимым призраком!
И при желании смогу вызвать не то, что страх а смертельный ужас! Вот-вот. Прямо как знаменитый персонаж мультиков: «Я ужас, летящий на крыльях ночи, я пучок волос, забивший ваш унитаз! Я Чёрный плащ!»
Двое остаются у входа. Семеро вошедших быстро и бесшумно обыскивают квартирку. А чего тут обыскивать: зал, спальня, ванна и кухонька. Ну, и туалет. Один умник даже заглядывает под кровать. Ага точно. Именно туда я и спрятался! Хе-хе.
Да, смешно. Ну, вернее, это для меня теперь смешно. А вот для рядовых граждан законопослушной Швейцарии Н-да.
Наконец один из них, как вижу босс, лейтенант Густав Шварц, включает свет.
Катарина, ясное дело, просыпается. И визжит!
Прошу вас, фрекен, не пугайтесь. он делает жест ладонью, И не кричите. Мы представляем Правительство. В частности, как вы, наверное, уже поняли Спецслужбы. Мы должны задать вам несколько вопросов.
Слышу, как в коридоре отеля повыскочивших на новый визг Катарины злорадствующих соседок быстренько отправляют назад, по их комнатам, те бравые вояки, кто остался снаружи. Катарина пыхтит, сопит, хватается за горло. С одной стороны она возмущена (Я приказал!), с другой испугана. И вот она натягивает на себя простыню. (Спит она в одной старинной ночной рубашке. С кружевной оторочкой по горловине и рукавчикам.) Но на бледном лице первоначальной паники уже нет. Вероятно, поняла, что это не новая бригада насильников. А просто, вот именно, агенты спецслужб:
Что вам от меня нужно?!
Нам нужно знать. Не у вас ли сейчас находится, или сегодня находился, ваш знакомый. Инженер Стэнли Мёрфи.
Вы что?! Спятили?! Стэн здесь?! У меня? Ха! Все знают, что Стэн в госпитале. В Бонне. И сколько он пролежит в реанимации без сознания, никто не знает! Так сказал профессор Либкнехт. Его лечащий врач.
Словом, вы отрицаете, что видели его сегодня днём, или ночью?
Я?! Да! Отрицаю! И как вам это в голову пришло?! Я порядочная девушка!
Не спорим. Но что вы можете сказать по поводу сегодняшнего инцидента? С Жаном Готье?
Что сказать?! её возмущение выглядит вполне естественным даже для меня, А скромно вы эту гадость назвали! «Инцидентом!» Да он сволочь! Мразь! Подонок! Ведь я ему ни малейшего повода!.. А он Повёл себя, словно взбесившееся животное! Скотина! Похотливая. Я и тогда ничего не поняла, и сейчас Не понимаю. Вроде, такой интеллигентный, скромный
А как вы думаете, Катарина, не мог ли его спровоцировать на такой поступок ваш общий знакомый, Стэнли Мёрфи?
Интересно, как бы он смог его «спровоцировать»?! Ведь он сейчас за триста миль! Или вы думаете, они на меня поспорили?! Но Ведь Жан был трезвый!