При таких внутренних и внешних повреждениях нет никаких сомнений. Я вообще не понимаю, как он до сих пор жив. Старым ранам уже больше недели, они загноились, а вот это, она указала рукой на обширную гематому в области груди, указывает на внутреннее кровотечение. Видно, был сильный удар. Ко всему этому множественные переломы рёбер, перелом запястья левой руки, две рваные раны в области бедра правой ноги, она снова удручённо покачала головой. Не пациент, а сплошная огромная рана.
Надо всё равно попробовать. Я помогу, Цитариус ободряюще улыбнулся целительнице и вздрогнул, услышав за спиной голос Вилисии.
Я тоже помогу.
Цитариус удивлённо оглянулся. Когда она успела войти, никто не заметил. Эльфийка лишь развела руками:
И даже не спрашивай меня о мотивах. Сама удивлена не меньше вашего.
За её спиной выросла тень Адагелия Оторонталия. Цитариус перевёл вопрошающий взгляд на друга, тот в ответ лишь молча кивнул.
Мгновение они оценивающе рассматривали друг друга, затем, не сговариваясь, воодушевлённые лишь своей решимостью вернуть к жизни это странное дитя, начали стремительно действовать. Шельга Араи и Вилисия отправились подготавливать комнату для предстоящего лечения, Адагелий исчез из палаты, чтобы накрыть больных пологом сна, а Цитариус тем времен бережно спеленал ребёнка и поднял на руки. Найдёныш вздрогнул, по его телу прошла судорога. Руки ректора прижали лёгкое тело к груди.
Держись, малыш! тихо попросил Цитариус, ни на что особо не надеясь, и быстрым шагом направился в палату, где его уже с нетерпением ждали.
Глава 6
Всё, что ни делается в этом мире, делается к чему‐то или кем‐то
Сквозь закрытые веки пробивался дневной свет. В воздухе витали пряные ароматы лечебных трав. Вдалеке звучали приглушённые голоса, а рядом кто‐то мерно дышал и, судя по характерному монотонному звуку, что‐то упорно толок. Веки вздрогнули и с неохотой приоткрылись. Воцарилась тишина. Девочка первым делом перевела взгляд туда, откуда шёл звук, зная уже по опыту: опасность там, где особенно шумно. Рядом с её кроватью сидела женщина, о чём свидетельствовали узкие, изящные кисти рук, кольца на пальцах и одежда из шёлковой ткани. Она замерла и повернулась в сторону девочки, поставила на столик каменную ступку, в которой только что растирала травы. Робея, девочка осторожно подняла глаза. Встретилась взглядом с незнакомкой. Вздрогнула. Испугалась своей бестактности и почувствовала, что невольно краснеет. Она успела рассмотреть женщину. Строгая причёска, тонкие, красивые черты лица и невидящие глаза, затянутые белой пеленой, в которых полностью отсутствовал зрачок. При этом не было ощущения, что женщина не видит. Она грустно улыбнулась и тихо проговорила:
Не надо смущаться. За долгие годы жизни я уже успела привыкнуть к такой реакции. Подалась вперёд, пощупала лоб пациентки, удовлетворённо кивнула. Ну? Как мы сегодня себя чувствуем? Тепло улыбнулась, заметив приоткрытый рот и удивлённо распахнутые глаза ребёнка. Меня зовут Шельга Араи, я здесь что‐то вроде целителя. Она совершенно не по‐взрослому сморщила нос, усмехнулась каким‐то своим мыслям и уже более серьёзно посмотрела на ребёнка: Всё хорошо, здесь ты в безопасности. Подошла к двери, приоткрыла её: Геля, пошли кого‐нибудь к Цитариусу сообщить, что наш найдёныш очнулся. Вдалеке прозвучал многоголосный изумлённый возглас. Торопливый топот множества ног приближался к палате.
«Здесь это где?» Девочка непроизвольно сжалась и попыталась спрятаться с головой под одеяло. Женщина, заметив движение, тут же перевела взгляд на неё.
Я ведь сказала, беспокоиться не о чем. Она принялась заботливо расправлять складки на одеяле, вытаскивая поочерёдно из сведённых судорогой пальцев края материи, между делом поправила подушки и ласково пригладила растрёпанные волосы. Вот так уже гораздо лучше.
В противовес её словам вихор непослушных волнистых волос тут же вернулся в прежнее положение, топорщась пружинистыми кудряшками во все стороны. Целительница нахмурилась: «Надо будет что-то сделать с её волосами. Это же просто безобразие!»
В палату заходили незнакомые люди, кто‐то считая своим долгом засвидетельствовать почтение выздоравливающей больной, а кто‐то лишь затем, чтобы удовлетворить нездоровое любопытство. В итоге в тесном помещении народа набилось столько, что уже не было возможности свободно вздохнуть. Дети, подростки, юноши и девушки с неприкрытым любопытством разглядывали её, как какую‐то неведомую зверушку.
«Что происходит? Где я?»
Она перевела взгляд на дверной проём: там толпилось не меньше народа, жаждущего зрелищ. «Это всего лишь плохой сон». Она в ужасе оглядывалась, переводя взгляд с одного незнакомого лица на другое. Задержалась на белых глазах незнакомки и на мгновение крепко зажмурилась. «Надо просто попытаться проснуться». С силой ущипнула себя. Тихо застонала. Удивлённо распахнула глаза и от увиденной реальности снова попыталась залезть с головой под одеяло. «Я больше не могу! Если сейчас это всё не прекратится, я закричу!» Положение спас величественный голос, прозвучавший откуда-то из коридора, но при этом услышанный всеми.
Что здесь происходит? Тишина. Я так посмотрю, все разом вдруг забыли о своих обязанностях?!
Народ послушно двинулся к выходу, тихо переговариваясь между собой, толкаясь и мешая друг другу в узком дверном проёме, тем самым ещё больше замедляя продвижение остальных. Ребёнок от страха едва дышал в преддверии встречи с новой опасностью в виде страшного голоса, сумевшего с такой лёгкостью разогнать в считанные секунды толпу любопытствующих. Наконец в помещении остались только она и целительница.
В палату вошёл высокий худой человек. Встретившись с испуганным взглядом ребёнка, он нахмурился, останавливаясь и о чём‐то про себя раздумывая. Мгновение он изучающе рассматривал девочку, затем подошёл к кровати и уселся на ближайший стул.
Как тебя зовут? был первый его вопрос.
Джим Ветерн, шумно сглотнув, не раздумывая ответил ребёнок.
Сколько тебе лет? он сосредоточенно сканировал ауру девочки. Когда прозвучал ответ на первый вопрос, брови его невольно сошлись на переносице, взгляд удивлённо скользнул по её лицу. Ребёнок говорил правду. По крайней мере, верил в это.
Не знаю, честно призналась Джим, может, четырнадцать? проговорила шёпотом и юркнула под одеяло.
Не надо меня бояться! Лоб мужчины прорезали глубокие морщины. Он наклонил голову, словно прислушиваясь к чему‐то. И вообще, не надо больше бояться Никого и ничего! Очень аккуратно потянул из рук девочки одеяло, которое она незаметно подтягивала всё выше и выше. У меня столько вопросов, что я даже не знаю, с чего начать! Он наклонил голову, грустно улыбнулся. Что же случилось с тобой, Джим Ветерн? Откуда ты? Что делал ребёнок четырнадцати лет в сумеречном подземелье, в закрытых катакомбах, о которых нормальный человек побоится даже думать, не говоря уже о том, чтобы рискнуть туда пробраться? Как ты сумела выжить там? Перевёл дыхание, тепло улыбнулся и ласково пригладил волосы на голове ребёнка: А самое главное, почему у такой симпатичной девочки имя мальчика?
Целительница скептически изогнула бровь и попыталась скрыть усмешку, когда непослушный вихор солнечных кудряшек встал на своё привычное место, а глава академии удивлённо округлил глаза.
Джим Ветерн. Меня так зовут, убеждённо произнесла девочка, почему‐то страшно при этом разволновавшись. Снова потянула одеяло на себя. Увидев, как переглянулись между собой взрослые, быстро добавила: Это моё имя. Потом она наморщила лоб и долго молчала, а когда подняла глаза на взрослых, они были полны слёз: И я ничего больше не могу вспомнить.