Ладно, с этим потом разберемся. Думаю, стоит для начала эту штуковину из его груди-таки вынуть, может тогда и удастся перейти к изучению языков.
Но руководствуясь моим любимым сериалом: все, что воткнуто в живое тело, не стоит так бездумно высовывать. Однако, технически он уже не живое тело, значит убить его еще раз я вряд ли смогу. Ведь так?
Пока не передумала, запускаю руку под бороду, и одним рывком выдергиваю сомнительный предмет из груди товарища. Да так легко этот предмет пошел, что я аж на задницу осаживаюсь, с удивлением взирая на извлеченное инородное тело.
Блин. Это ручка. Старенькая такая. Потертый красный пластик даже немного потрескался. Зато с переключающимися стержнями.
И на кой черт она ему понадобилась, да еще и в таком положении относительно его тела?
В голове сразу обрисовалась картинка, как в тот самый момент, когда я намеревалась, сама того не подозревая, перенестись из собачей будки в царство небесное, ну или подземное, где-то на другом конце планеты пара забулдыг перепили и устроили драку, да не на жизнь, а Ну в общем и так понятно. В итоге, по моей теории, моего нового друга этой самой ручкой собутыльник и заколол. А потом оставил доходить на морозе. Вот и дошел, Морозко.
Ну вот, а я-то из-за болезни слегла, и даже никакого сувенира не прихватила.
Ммм, раздается мучительный стон.
Переключаю внимание с ручки на ее владельца, что уже пытается сесть, очевидно, еще больше подмерзнув на натуралистично ледяном мраморном полу.
Значит, не добила? Ну, слава тебе господи!
Бездумно подаюсь вперед и обнимаю столь бесценного, в сложившихся обстоятельствах, бродягу за шею, попутно едва не заваливая его обратно:
Миленький мой, живой, не совсем уместное в данном случае замечание должно быть, но оно сейчас достаточно емко отражает разницу между хладным мычащим телом посреди этой не слишком-то уютной гробницы, и уже куда более подвижным созданием. Ты не волнуйся, я тебя языку научу, будем с тобой в города играть
В мои плечи довольно жестко, и на удивление уверенно, для без пяти минут мертвеца, вцепляются огромные ладони. Бродяга отстраняет меня от себя, и заглядывает в глаза, своими льдисто-голубыми. Потрясающе
А он красавчик. Хотя это еще слабо сказано, относительно идеальных черт его грозного лица. Побрей, да помой, и хоть на подиум выпускай, еще и с такой мощной фигурой, которая мне все покоя не дает.
Красивый бродяга наконец размыкает свои чувственные губы:
Ты еще начинает он охрипшим голосом, что за черт?
Глава 3. Гордый метр шестьдесят, требующий к себе уважения
О, так вы говорите по-русски? удивляюсь я. Я не черт! Я Вася. Хотя, признаться, вы мне попервой тоже какой-то нечистью показались. Но это я от неожиданности просто. Знаете ведь, никогда нельзя быть готовым к такому делу сколько не готовься Ой, а вы ведь должно быть еще и не осознали, где находитесь?
Гном что ли? будто абсолютно игнорируя мою попытку наладить контакт, бормочет красивый бродяга, слегка поворачивая меня в своих руках, словно изучая неведомый фрукт на вопрос его съедобности. Обычно они любят всякую чушь нести. Мелкий, бестолковый. Да и колпак похожий.
Он звучит так рассудительно, что я невольно начинаю подумывать, а не гном ли я часом? Так, стоп! Колпак может и правда похожий, а вот все остальное: ничего это не чушь! И не такая уж я мелкая, как-никак метр шестьдесят наберется!
С чего это бестолковый? хмурюсь, выбираясь из рук неблагодарного, и поднимаюсь на ноги.
Потому что тянул слишком долго с тем, чтобы из меня эту штуковину вытащить! грозно заявляет он и кивает на шариковую ручку, что все еще в моих руках: Я несколько раз попросить успел! Ты этого ждал? Хотел заставить дракона молить?!
О, так мы еще и ненормальные? Ну, или же у нас настолько завышенное самомнение?
«Дракон» весьма бодро вскакивает вслед за мной на ноги, и я буквально рот открываю, явно недооценив его в лежачем положении.
Оу, ну так и быть, вынуждена признать еще один пункт, кроме колпака. Относительно такого великана мои метр с кепкой и правда гном. Он словно скала нависает надо мной.
Отвечай! Как ты тут оказался, смерд?! Пришел убедиться, что я умер?! рокочет косматый, вынуждая меня пятиться.
Ну, приехали. Уже начинаю подумывать, что не стоило-то мне ручку трогать.
Ладно, надо попробовать переиграть:
Уважаемый, я вас впервые вижу, и какое право вы имеете так неуважительно обращаться к незнакомому человеку? вздёргиваю подбородок, стараясь казаться не менее грозной, чем этот выскочка.
Ну и что, что передо мной злющий шкаф, бугрящийся мышцами? Я, знаете ли, тоже не пальцем деланная, знаю правила таких игр. Хоть детдом, хоть загробная жизнь, если сразу себя не показать, то и не получишь никакого уважения! В конце концов, еще раз убить меня он не сможет
Вздрагиваю, когда косматый громила в один шаг преодолевает расстояние между нами и с яростью вцепляется в мое горло:
Ты хоть знаешь, с кем говоришь, щенок?! грохочет его голос, отбиваясь эхом от каменных стен огромного зала.
или сможет
По крайней мере, его рука на моей шее ощущается весьма угрожающе для моего здоровья. Позвоночник того и гляди норовит в трусы высыпаться. И ноги! Черт, мои ноги уже оторвались от земли!
Вот это в нем дури! Одной рукой такое выделывать.
И тут я задумалась. А я ведь и правда, не знаю, с кем говорю
Может он демон какой?! Ой, мамочки-Верочки! Вот так попала.
Из-звините, выдавливаю хрипло. Но я действительно не в курсе, кто вы.
Чувствую, как под ногами снова появляется твёрдость мрамора. А безумец, подозрительно щурясь, изучает мое лицо:
Правда, не знаешь?
Киваю усердно, хоть мне и мешает огромная ладонь, что все еще лежит на моей шее.
Еще одна порция изучающих манипуляций со стороны безумца, и я наконец получаю жданную свободу, и могу вдоволь прокашляться.
Малец совсем, заключает ненормальный. Тебя должно быть и в миру тогда еще не было.
Чего? зачем-то переспрашиваю.
Говорю, не родился ты еще наверно, когда меня здесь заточили.
Заточили?
Вот блин, я же не высвободила демона какого?
Сожрать тебя что ли? равнодушно размышляет вслух мой недружелюбный сосед по склепу.
Это зачем еще?!
Голоден я.
Так чего ж меня сразу?
А кого прикажешь? В этой каменной гробнице ни одной травинки, чтобы поживиться, разводит руками.
Звучит вполне правдоподобно.
Не улыбается мне перспективка, оказавшись в загробной жизни, быть съеденной каким-то сомнительным Люцифером бомжеватой наружности. Мысли идут на опережение:
У меня найдется! выпаливаю я, под этим пристальным взглядом чувствуя себя десертом на витрине перед бальзаковской дамой отчаянно желающей придерживаться своей диеты.
Юркаю под огромной ручищей, что очевидно намеревалась уже схватить меня, и отыскиваю на полу свой пакет, слава богу, с припасами для приютских дворняг.
Вот! протягиваю Люциферу. Там немного, но может хватит на первое время, чтобы не обязательно было меня есть?
Принимает из моих рук «дар», и выуживает из пакета буханку вчерашнего хлеба, что я покупаю всякий раз в ларьке у дома, перед поездкой в детдом. И молочные сосиски самые дешёвенькие, что на вкус не лучше туалетной бумаги.
Демон принюхивается, и очевидно найдя мое подношение сносным, вгрызается в кирпичик:
Ммм, довольно мычит он, закусывая сосиской и с аппетитом пережёвывая сухомятку. Интересное блюдо.
Действительно.
Вы бы хоть кожуру сняли с сосиски, мямлю жалобно, но тут же отмахиваюсь, понимая, что ему сейчас совсем не до моих нравоучений. Ладно, раз с вашим воскрешением и обедом разобрались, то я, пожалуй, пойду, бормочу, пятясь в темноту.
Куда? спрашивает.
И правда? Насколько я могу судить о загробной жизни, уйти из нее не очень-то получится.