Ну вот, поела каши. Даже она от меня сбежала
Открываю кран с холодной водой и, пока она льется, стягиваю верхнюю одежду.
Короче, по мере разборок с кастрюлей я замечаю прожженное дно и умудряюсь засорить слив рисом.
Теперь Токман меня точно на улицу выкинет. Я ему и так не слишком нравлюсь а со всеми косяками
Заглядываю в комнату, делаю несколько шагов к разложенному дивану и замираю над Ванькой.
Он мгновенно открывает глаза. Запускает пальцы в свои коротко стриженные русые волосы.
У Токмана классная внешность. Ярко выраженные скулы, выпирающие и делающие лицо более мужественным, но в то же время угрюмым. И губы пухлые. Особенно после сна.
Блин, ну вот о чем я думаю?
Чего? Ваня пару раз моргает, внимательно рассматривая мое нависающее над ним лицо.
Я там, кажется, дно у кастрюльки прожгла, вздыхаю.
Это проблема?
Видимо, нет.
Так, раз все хорошо, то теперь лучше быстренько сменить тему.
Слушай, ты не мог бы одолжить мне денег на метро? Мне нужно забрать от Егора свои вещи.
Токман садится на край дивана, широко расставив ноги. Упирается локтями в колени, медленно растирая лицо ладонями.
Когда?
Что «когда»?
Забрать вещи, громко выдыхает.
А-а-а, сегодня.
И куда повезешь?
Ну бегаю взглядом по комнате. Я думала, сюда.
Азарина, ты совсем офигела?
Ну Ваня! Вернется моя Сонька, и я сразу от тебя съеду. Честно-честно. Она прилетает через три дня. Потерпи меня семьдесят два часа.
Еще семьдесят два часа.
Ладно, еще. Так что?
Хорошо. За шмотками я с тобой съезжу.
Со мной?
Считай это актом доброй воли. Пожрать что-нибудь есть? выпрямляется, стаскивая с себя футболку.
Рис, отворачиваюсь, чтобы не пялиться на его спину. Только он немного того сгорел.
Прекрасное утро, Ванька закатывает глаза и уходит в душ.
Присаживаюсь на краешек дивана, складывая руки на колени.
Он едет со мной к Егору, потому что я младшая сестра его друга или потому что я ему небезразлична?
Конечно, первое, Тат.
Встряхиваю головой.
Азарина, ты долго еще будешь здесь сидеть?
Подскакиваю на ноги, лицезря перед собой уже переодетого Ваньку, который успел принять душ и полностью собраться.
Иду.
7
Иван
Азарина неповоротливым пингвином выползает в прихожую все в том же черном платье. Коротком. Провокационном и будоражащем фантазию платье.
Подожди, торможу ее у двери.
Я, конечно, не добрая фея, но не хочется брать грех на душу, если она околеет где-нибудь на морозе.
Возвращаюсь к себе и открываю шкаф.
На, протягиваю свой спортивный костюм, переступая порог в коридор.
Это зачем?
Одно место прикрыть. Не беси, переодевайся и поехали.
Я сейчас, улыбается, прячась в комнате.
Я вижу через слегка приоткрытую дверь ее спину и как платье летит на диван.
Отворачиваюсь, облокачиваясь на бабушкин старенький комод. Хорошо, что на новогодние праздники бабуля уехала к своей подруге в деревню. В свете последних событий просто прекрасно. Шарю в карманах куртки, вытаскивая оттуда бумажный браслет из клуба.
Я готова.
Татка снова появляется в прихожей, поправляет капюшон на толстовке и напяливает свои массивные кожаные ботинки. Пока заправляет в них штанины, высовывает кончик языка, касаясь им верхней губы.
Залипаю на ее рот.
Три, два, один
Стартуем.
Подталкиваю ее к выходу.
Закрываю дверь и в пару шагов догоняю Азарину на лестнице.
Тебе Серега не звонил?
Нет, нажимаю на кнопку и толкаю дверь, пропуская Тату на улицу.
Ясно. Слушай, я думаю, что тебе не нужно подниматься, к Егору, имею в виду.
Это почему?
Я сама в состоянии с ним разобраться.
Да-да.
Губ касается усмешка.
Азарина, Азарина святая простота. Ты действительно думаешь, что я еду с тобой из чисто гуманных соображений? Конечно, нет.
Как и насчет Егорушки, его в твоей жизни тоже больше нет. Я уж постараюсь донести ему это доступно.
В метро приходится проехать пять станций и потом еще пятнадцать минут идти до дома нашего горячо любимого бывшего пешком. Я этого парня в жизни не видел, но уже готов отвернуть ему башку. Насколько нужно быть козлом, чтобы выпустить эту разноглазую бестолочь на улицу ночью, да еще и в такой холод?
Звони, прислоняюсь плечом к железной двери подъезда.
Азарина нервно нажимает на кнопки с номером квартиры, дожидаясь, пока этот хлюпик запустит нас внутрь.
В лифте кооперативной девятиэтажки тесно. Мы стоим невыносимо близко. Я могу дотянуться до нее легким движением руки. Азарина смотрит в пол. Ни разу за эти секунды не пошевелилась.
Без скандалов, бормочет себе под нос, но я прекрасно ее слышу.
Это ты себе или мне?
Себе, вздыхает. Тебе когда-нибудь изменяли в новогоднюю ночь?
Нет.
А ты?
Так и не вспомнить, пожимаю плечами, почесывая затылок.
Татка закатывает глаза и выходит на лестничную клетку. Нерешительно звонит в дверь.
Наш мачо появляется в одних труселях. Видать, ждал Наташку одну.
Ну привет, герой-любовник, отталкиваю его в сторону и прохожу внутрь.
Азарина так и мнется на пороге.
Ты за вещами пришла, оглядываюсь на нее, собирай, шляюсь по коридору не разуваясь. Ботинки оставляют после себя грязные следы.
Это кто?
Егорушка стоит, вылупившись на меня как на привидение.
Это не твое дело, бурчит Натаха и прячется за дверью ближайшей комнаты.
Парень хочет пойти за ней следом.
Нет, друг, так не пойдет. Прижимаю его к стенке, бегло касаясь глазами лица.
Запомни раз и навсегда: чтобы я тебя с ней близко не видел.
Ты
Тихо.
Бью под дых, и малой становится более понятливым.
Спокойно. В следующий раз сломаю нос. Будет больно. Очень боль-но.
8
Отхожу в сторону и вытираю руки полотенцем, которое беру на кухне.
Хорошая квартира, осматриваюсь, предки подарили?
Егорушка что-то пыхтит, но больше не возбухает. Стоит смирно, как обиженная девочка в углу.
Азарина, давай быстрее, повышаю голос. Тусить здесь полдня у меня нет никакого желания.
Я сейчас, летит в ответ.
Толкаю дверь в комнату, где она копошится.
Я же сказала, что уже почти все. Не торопи меня, иначе что-нибудь забуду.
Значит, это будет что-нибудь ненужное. Как, например, это, поднимаю двумя пальцами плюшевого белого медведя.
Не трогай мои вещи!
Ты же в моих рассекаешь, расстегиваю куртку. Жарко.
Могу снять.
Давай, я посмотрю.
Она открывает рот, но мгновенно его захлопывает. Отворачивается, продолжая молча складывать вещи.
Ты сюда полквартиры перевезла?
Я сюда жить переезжала. Навсегда.
Глупое слово.
Какое?
Навсегда. Ты замуж за него, что ли, собиралась? Хотя это тоже не навсегда.
Все, бросает какую-то фигурку в чемодан, достал. Я не хочу слушать твои рассуждения, ясно тебе?
Более чем.
Все это выглядит комично. Татуля злится, и это хорошо. Проявление эмоций это всегда прекрасно.
Выйди отсюда!
Нет, присаживаюсь на боковую спинку дивана.
Пожалуйста? приподымает бровь и наконец-то смотрит мне в глаза.
У нее они особенные. Радужки разноцветные. Правый глаз серый, левый светло-карий. Правда, Татка не считает это чем-то прекрасным. Носит линзы. Голубые.
Прячет дефект. Она это так называет.
Не прокатит. Ускорься.
Помоги.
Ты мне предлагаешь покопаться в твоем нижнем белье?
Обойдешься. Его я уже сложила.
Как хочешь.
В глаза бросается открытая тетрадка. Подбираю ее с пола.
Стихи. Азарина у нас, значит, еще и стихи пишет.
Не трогай, положи, слышишь? Ваня!
Подается ко мне, пытаясь забрать.
Завожу руку себе за спину, и Татка быстренько впечатывается мне в грудь.
Отдай, шепотом.
Серьезно? Она сейчас заревет. Глаза уже стали влажными.
Верни, облизывает губы, которые в моем сознании становятся все ближе.
Обхватываю ее шею ладонью, аккуратно притягивая к себе. Удар за ударом. Сердце убыстряет свой ритм. Пальцы, что касаются кожи, немеют. Мозги перестают соображать.
Смотрю в эти ее линзы и понимаю, что все запреты уже слетели. Пара сантиметров. Никаких преград.