Не будь пессимисткой, отмахивается он и буквально толкает вперед себя, к ресепшену. Администраторы обычно говорят по-английски. Немецкий знает Вика. Ну и, судя по всему, я. Только вот напряженные пятеро гостей в деловых костюмах говорят на голландском, о чем бледные девочки за стойкой даже не подозревают.
Это не международный отель! Это просто цирк! орет на голландском тот, что, судя по размерам, является главным Главным любителем шведского стола. Мой Босс хочет провести командировку с комфортом, а ему не могут даже номера люкс предоставить?!
Быстро осматриваю «Босса», но он больше занят разговором по телефону и стоит спиной. Значит, толстяк помощник. Интересно, его наняли, чтобы скандалы устраивал? Или сейчас он просто голодный.
Мы обязательно разместим вас в люксе, немного неуверенно привлекаю внимание, и все пингвины как дрессированные оборачиваются, кроме босса. Меня это воодушевляет, и я продолжаю. А вы знаете, что меню нашего ресторана располагает многочисленными блюдами европейской кухни. И завтрак, разумеется, будет включен. А еще ужин, как извинение, заканчиваю с улыбкой на чистом голландском. И слышу в ухо шипение.
С ума сошла? Это же не немецкий! Думаешь, я не знаю, как говорил Гитлер?
Но они-то не немцы, отвечаю, не отрывая взгляда от влажных глазенок толстяка. И не знаю, что его заинтересовало больше. Бесплатный ужин или моя чуть задравшаяся юбка. И не поправить же....
И все бы ничего, сейчас все решим, всех разместим. Но у меня есть стойкое ощущение опасности. Это при том, что Вика далеко и не достанет своим маникюром до меня.
А кто? дергает меня неугомонный Дима.
Амстердам тебе о чем-нибудь говорит?
Это где улица красных фонарей? переговариваемся мы, пока толстяк что-то обсуждает с одним из мужчин.
Она самая, отвечаю по-русски и возвращаюсь к голландскому. Дорогие гости, меня зовут Виктория, позвольте вас проводить на ваш этаж.
Беру ключи у администраторов, все еще пребывающих в шоке, и иду вровень с толстяком, рассказывая ему о прелестях нашего отеля. Не то чтобы я их учила. Просто убирала почти везде.
А вы входите в прейскурант, Лина? слышу за спиной голос «Босса» и словно проваливаюсь в прорубь со стуженой водой. Воспоминания дня, когда я его уже слышала буквально, с головой накрывают, вынуждая двигаться разве что по инерции.
Мне сказали, что ты можешь сопротивляться. Но я надеюсь на твое благоразумие, ЛинаТы же помнишь, сколько я за тебя заплатил? слышится его же голос из того дня, когда впервые за много лет я не смогла избежать продажи своего тела и по-настоящему стала путаной. И если бы не он в ту первую ночь с Никитой я бы оказалась девственницей. Тогда все могло сложиться по-другому.
Возможно, это я бы вышла за него замуж, возможно он был бы рядом Возможно Но в сказки можно верить, а жить надо в реальности. С тем, что имеешь.
Резко возвращаюсь в реальность. Совпадения в моей жизни стали слишком частными. И я бы сказала опасными. И я бы сказала ненормальными.
Вы ошиблись, даже не оборачиваясь, говорю я. Меня зовут Виктория и я уверена, что в Москве достаточно организаций предоставляют подобные услуги.
Именно в этот момент я решила, что поведу мужчин по лестнице. Стоять с ними в лифте тесном, закрытом пространстве я не намерена. Толстяку, конечно, будет сложно, но видеть того, кто купил мою девственность на аукционе три года назад, я не хочу.
Но все равно сталкиваюсь лицом к лицу с позорным прошлым, когда протягиваю ключи.
Я не забыл тебя, Лина, говорит он мое европейское имя, цепляя вместе с карточкой-ключом руку, а мне меньше всего хочется разглядывать его тонкие черты лица и жиденькие светлые волосы.
Вы с кем-то меня спутали. Извините, и приятного отдыха, ретируюсь. Снова по лестнице, чтобы выбежать на улицу и вдохнуть свежего воздуха. Может быть, тогда меня отпустят мерзкие воспоминания о его тонких руках на своем теле. И при таком раскладе лучше вспомнить тот кайф, что я испытывала, когда ощутила на себе губы Никиты. Его руки. Его совершенное тело. Да, лучше вспоминать любимого, чем клеймо, от которого мне теперь не отмыться.
Глава 5.
В этот яркий солнечный день ноября, пока Алена кусала губы в исступлении и страхе, что ей снова придется переживать позор прошлого, о ней думали четверо.
Ближе всех располагался Роберто Данели. Он слушал своего крупного помощника о планах в Москве и думал, что найти Лину здесь он рассчитывал меньше всего. Невероятной красоты девственница. Дерзкая на язык и абсолютно пассивная в постели.
Но его это устраивало. Он еще тогда хотел ее себе. Она бы украшала его жизнь одним своим лицом, вылепленным в лучших традициях скульпторов времен классицизма. А ее цветущее тело обязательно выносило бы пару чистокровных голландцев.
Но ко всему этому он пришел позже, когда она не согласилась стать его любовницей и треснула принесенным с утра стаканом сока по голове. Такое не забывается, но время Роберто не резиновое, и он перестал ее искать.
А вот судьба благоволит.
Он снова с ней встретился. Наверное, надо поблагодарить господина Мордасова, который пригласил его в Россию, как представителя инвестиционной компании. Тот собирается вложить крупную сумму, скорее всего отмытую. Но Роберто слишком любил деньги, чтобы интересоваться, откуда они у клиентов. Деньги и красивые вещи.
«Да, Лина станет прекрасным дополнением в его коллекции красивых безделушек», решает он для себя и откидывается на кожаный диван лучшего номера, чтобы закрыть глаза и вспомнить тело Лины во всех деталях. От шелка лунных волос до маленьких аккуратных пяточек. Жаль, когда он захотел их полизать, она рефлекторно ударила его в нос.
О том, как Алена ударила его в нос, думал и Никита.
Вспоминал этот момент, вспоминал и другие ситуации, связанные с ней. Ежедневно перебирал в своей голове, как ребенок перебирает любимые, спортивные карточки.
И везде была она. Алена.
То под ним, выгибаясь дугой в пароксизме страсти.
То над ним, интенсивно работая бедрами. Так резко и сильно, словно рождена наездницей.
То на коленях с покорным видом, готовая на все.
Но все эти воспоминания проносились комарами в сознании Никиты, кусали и летели дальше. Самые же опасные были те, которые ежедневно пили его кровь, словно клещи. Отравляли существование, манили не думать ни о чем, кроме этих моментов. Это касания рук и губ. Порой кажется, что эти карточки с Аленой в его голове всегда.
Вот секретарша приносит кофе, а Никита вспоминает, как аккуратно чашку умеет держать Алена. И не только чашку. Некоторые части тела она держала, словно божественный скипетр. Крепко, но нежно.
А губы Боже, ее губы так часто пахли любимым горьким шоколадом, что будь у него возможность, он бы не целовал ее, а жрал губы.
Порой Никита заходит в кондитерскую рефлекторно, на инстинктах, чтобы просто втянуть этот шоколадный аромат. Чтобы просто вспомнить, на что способны эти сладкие, пухлые губки.
И каждый раз от подобных мыслей внутренности скручивает в узел, накидывая на шею удавку и опаляя низ живота. И каждый раз он вспоминает данное Алене слово не появляться рядом. Оставить в покое во имя всего, что между ними было.
Но как же сложно порой не свернуть на нужную улицу, чтобы не оказаться или рядом с отелем, где она работает горничной, или рядом с домом, где она только отсыпается, или рядом с клубом, где она проводит четыре часа в неделю, занимаясь танцами. Какими Никита не знал. Но в его затуманенном ядом похоти и желания сознании часто появлялась трансляция первой встречи с Аленой после того, как они не виделись пятнадцать лет. С самого детства. И не мудрено, что он не узнал ее.