Жан закрутил меня, а затем скинул в плеча на пол.
Я изобразила боль.
Даниэль, хотя тогда я еще не знала, как его зовут, пристально следил за моими движениями, и, когда я намеренно громко вскрикнула, как этого требовал танец, резко подошел и, оттолкнув моего партнера, поднял меня на руки.
Я попыталась высвободиться, испуганно упираясь ему в грудь ладонями, что-то , кажется, твердила про то, что это танец, что он не так понял, и что
Не помню, что еще говорила.
Он, наверно, и не слушал. И не отпускал.
Так и унес меня, протестующую, в одну из задних комнат кафешантана, предназначенных для отдыха персонала. И не только персонала
Я была настолько испугана, что даже толком противиться не могла. Не понимала ничего, не понимала происходящего!
Он уложил меня на кушетку, навалился, сжимая своими грубыми руками
Я не сумела оттолкнуть.
До сих пор при воспоминании о том, что произошло между нами в грязной темной комнатке с окнами, выходящими на задний двор кафешантана, становилось не по себе.
Одновременно холодно и обжигающе.
Я к тому времени не была, конечно, наивной невинной девушкой, кое-какое прошлое имелось, но никогда до этого не случалось со мной ничего, более пугающего и дикого.
Потом случалось.
Благодаря все тому же Даниэлю.
Но в тот, первый раз
Я его помню до сих пор, хотя, конечно, надо бы забыть Как постоянно приходящий в дурманных снах кошмар.
Но не получается.
Потому что это самое яркое переживание
Ярче даже первого выхода на сцену в составе труппы русских.
Даниэль все время меня трогал, так, словно поверить не мог, что я настоящая, живая.
Целовал, не слушая моих возражений, не обращая внимания на тихие всхлипы.
Сжимал, грубо и жестоко, подчиняя себе.
Заставляя делать то, что ему хотелось.
Я не сопротивлялась больше, напуганная и обескураженная. Он делал больно, но от его железных пальцев по телу расползались мучительные волны удовольствия. И стыда. Из-за того, что мне в какой-то момент стало нравиться это безумие.
Даниэль никуда не торопился, отслеживал выражение моего лица и , кажется, тоже понимал, что происходит со мной. Усиливал напор.
И шептал постоянно, бормотал, что я бабочка Слишком красивая Слишком. Что такая бабочка не должна танцевать в таких местах, что на такую , как я, не должны смотреть все эти люди
Его горячий шепот еще больше пугал и одновременно завораживал
Мне никогда не было настолько страшно и одновременно горячо.
Время тянулось и тянулось, то, что он со мной делал, казалось бесконечным душным кошмаром
Безумным огненным сном Диким смерчем, в конце концов поглотившим нас обоих
А затем все закончилось.
Даниэль молча встал, поправил на мне одежду, не обращая внимания, как я вздрагиваю от этой жуткой заботы
И вывел за руку из комнаты.
Я шла, полностью подавленная, деморализованная, сгорая от стыда, потому что понимала, что все, кто был в этом злополучном кафешантане, видели мой позор. И знали, что со мной делал этот человек.
На улице мы сели в автомобиль с изображением скалящегося льва на носу, и , дико взревев мотором, поехали прочь от места моего бесконечного позора.
Я была в таком ужасе, что толком не осознавала происходящее.
На автомобиле я до этого ездила всего один раз, и , наверно, это должно было быть незабываемо Но то, что произошло со мной, перекрыло все.
Я лишь сидела, забившись в угол, ближе в дверце, и придерживала шляпку, норовившую улететь от ветра. По лицу текли слезы, и никак не удавалось их унять.
Даниэль, что-то повелительно скомандовав водителю, сидел рядом со мной, сжимал мою руку своими холодными жесткими пальцами, и от этого пробирал еще больший озноб.
С другой стороны сидели какие-то страшные мужчины, все, как один, в костюмах, ярких шейных платках и кепках. Типичные апаши, бандиты, терроризирующие Париж уже много лет.
До меня постепенно стал доходить весь ужас произошедшего Я одна, среди бандитов, их предводитель Дева Мария, помоги
И везут меня неизвестно куда! Но вполне известно, зачем
И Жан Что они сделали с Жаном?
Эти мысли мелькали в голове, скакали, сталкивались друг с другом, добавляя еще большего ужаса.
Я решила набраться смелости и спросить у своего мучителя, что со мной будет, но тут мы приехали.
Куда-то на окраину Парижа, в небольшой особняк, с воротами, увитыми жухлым с осени плющом.
Весело смеясь, мужчины вывалились из автомобиля и пошли к дому, затем их предводитель обошел машину и открыл мне дверь.
Куда вы меня?.. не хватало голоса, чтоб спросить, только шепот получался, зачем?..
Выходи, бабочка, повелительно сказал он и подал мне руку.
Машинально я ее приняла, вышла из автомобиля. Зябко поежилась на зимнем ветру.
Где мы?
Дома.
Я хотела еще спросить, но он молча увлек меня за собой
Тогда я не представляла, что проведу здесь, в этом особняке, целых два месяца
Нена Пабло опять подошел ко мне, приобнял за талию, привлек на грудь, я просто за тебя переживаю, понимаешь? Ты приехала, испуганная, озирающаяся И не даешь мне тебе толком помочь
Я оперлась о его грудь затылком, с горечью думая, как бы просто все было Не будь Даниэля и его безумного помешательства на мне.
Конечно, Пабло не помощник.
Как может помочь парень, зарабатывающий на жизнь Бог знает, чем?
Вернее, я знаю, чем, и соседи его наверняка знают И, скорее всего, полицейские тоже знают. Такие, как Пабло, у них на учете. Тем более, что здесь не Париж, а сонный Шербур
Я похлопочу, шептал он, поглаживая меня за талию, тебя возьмут в то заведение, где я Понимаешь, деньги не очень большие, но постоянные И затем Здесь много богатых людей, мужчин Не столько, сколько в Париже, но и таких девочек красивых, как ты, здесь нет Перестань искать неизвестно что Найди богатого любовника, или, если повезет, мужа Родишь детей, заживешь хорошо и спокойно Ну что ты все время рвешься куда-то, Нена?
Пабло я развернулась в его руках, задрала подбородок, посмотрела в темные, невероятно добрые глаза. Пабло был прекрасным человеком и очень хорошим партнером Но совершенно не умел видеть хоть какую-то перспективу, всегда довольствовался малым.
И сюда, в Шербур, он уехал, поверив очередной своей женщине, жене богатого буржуа, владельца местного заводика по производству тканей. Она обещала ему сольную карьеру в Шербурской театральной труппе
В итоге он прозябал здесь, в тесной душной квартирке под самой крышей, подрабатывал в убогом кафешантане тапером ( пианистом, прим. автора) и, похоже, чем-то еще постыдным
Меня он пустил к себе пожить без лишних вопросов, помог с покупкой билета на корабль
И вот теперь никак не хотел отпускать, отговаривал, бубнил что-то про плохое предчувствие.
Но я пропускала его слова мимо ушей.
Никакого плохого предчувствия.
Не может быть ничего хуже того, что со мной уже случилось.
Нет уж. Хватит с меня ужасов бандитского Парижа, грубости и жадных рук Дикого Даниэля, и ощущения полной беспомощности перед случившимся.
Нет, теперь я сама буду своей судьбой управлять.
Я вздохнула, еще раз оглядела убогую комнатку, посмотрела на часы. Скоро все это завершится.
Подумала и все же сняла с пальца тяжелое кольцо с крупным красным камнем, отдала его Пабло.
Вот, возьми
Пабло вскинулся, отталкивая мою ладонь и бормоча, что я его обижаю, что я ему как сестренка, родная, какое вознаграждение
Но я настойчиво вложила кольцо в его руку:
Возьми. Оно дорогое. Но продавай не здесь, лучше подальше. И там, где тебя не знают. Наверняка, на нем кровь Больше, к сожалению, ничего нет, милый
Что с тобой случилось, Нена?.. бормотал Пабло, обнимая меня и вздыхая, послушай Ну хватит Я найду тебе богатого любовника
Нет, Пабло. Меня ждет Новый Свет. И слава. Я уверена.
Ох, Нена Ну ладно, Пабло отстранил меня от себя, вытер с моих щек слезы, непонятно, когда выступившие, конечно, у тебя все будет хорошо Новый Свет, слава, деньги А, если вдруг что-то пойдет не так, всегда знай, что твой старый добрый Пабло будет рад твоему возвращению Давай помогу собраться Как там называется корыто, на котором ты плывешь?