Чтоб мне лопнуть, если мы не на правильном пути! говорю, Теперь осталось только проход оконтурить, да пробиться сквозь него!
Ага, говорит Колян, Ну, как первооткрыватель, ты, что ли, и начинай!
Я про него тогда много чего подумал. Но возражать смысла не увидел: у самого руки чесались! Вот и принялся действительно «оконтуривать».
Когда после пяти минут махания и смачных ударов, от которых, казалось, всё здание над нашими головами сотрясалось, весь десятисантиметровый слой штукатурки, надо признать, отсыревшей и сравнительно мягкой, отвалился, я тоже отошёл продышаться. А проход обрисовался вполне конкретно. Полтора в высоту, и полметра в ширину.
Пришлось снова побрызгать и пофукать везде водой первая баклажка почти на этом и закончилась. Но теперь всё было видно отлично! Проём, будь он неладен!
Знаешь что, Череп смотрю, напарничек-то мой мнётся, как девица на смотринах, Чегой-то мне расхотелось туда лезть!
Ну, я на него посмотрел. Уже не прикалываясь.
Колян ёжится под моем взором, но не сдаётся:
Негоже это: тревожить покой того, кто здесь умер!
Колян! Господь с тобой! А кто здесь здесь! умер?!
Ну Графиня Ольга. Это же её призрак тут, вроде
Ха-ха-ха! я не удержался, Колян! Окстись! Даже Интерфейс сказал, что графиня Ольга мирно умерла в своей постели, на восемьдесят втором году жизни, окружённая тремя дочерьми и десятком внуков! Стало быть нефига ей делать здесь, в подвале!
Да, я помню. мнётся ещё мой Колян, Но кто-то же из наших видел её призрак!
Ну, не знаю. В эти легенды, конечно, кое-кто может и верить Типа старой тёти Маши, или деда Василия Но даже Интерфейс и Глюк, как мне кажется, не верят! Уж больно они упирали на то, что призраки ходят только по ночам. И только там, в верхних этажах. Видать, боялись, что экскурсанты-то эти Потребуют у них предъявить призрака! Раз уж обозначили в рекламе! А призрак, если вспомнишь, в последний раз видала баба Зинаида, да причём ещё при Брежневе!
Да помню я Как и то, что самогонный-то аппарат мне как раз от неё и достался. Уж не брезговала, видать, пользоваться и на продажу, и так
Но всё равно: хочешь обследовать маши кувалдой сам!
Ах, вот он к чему всю эту бодягу разводил. Если б до этого я такого факта не просёк, сейчас бы точно догадался, что мой напарничек просто сачок!
Ну а я помахать, даже тяжеленной кувалдой не против. Но только если недолго. И немного.
Начал поэтому грамотно: с верхнего слоя. Уж я-то знаю: если где и есть слабина в цементе, или извёстке, так это в верхних рядах. Там, где давление от вышележащих кирпичей или блоков послабее. И связующее не столь крепко сцепилось.
То ли расчет оказался верным, то ли кирпичи со временем и правда сгнили, но пробил сквозную дыру в проёме я за пару минут, и с пары десятков ударов.
Колян! Посвети-ка туда!
Ну и ничего. Ещё один коридор. Грязный, пыльный, на этот раз, правда, сплошь заваленный обломками камней, кирпичей, и мебелью. Ну как мебелью: её жалкими, сгнившими и изломанными, остатками! Вон та штука, похоже, была шкафом. А вот эта комодом. Видна была даже рама от кровати: с резными ножками, и остатками дрынов-колонн. Для балдахина, что ли?
Ладно, боязливый ты мой, говорю, видя, что Коляна реально от этой картины заколбасило, и даже лучик нашего фонаря дрожит, как лист на ветру, Отойди обратно!
Ну, помахал я кувалдой ещё с десяток минут. Проём до пола, конечно, не расчистил, но дыру, чтоб пролезть, сделал. Да и то сказать: в толщину пробка оказалась в два кирпича: такую преграду так просто не развалишь!
Ну что? Полезем? Или будем мандражировать?
Колян торопливо кивает:
Думаю, лезть придётся.
Всё понятно. И любопытно, и страшно ему, и стыдно. Стыдно, что думает, что я посчитаю его трусом. А этого он боится ещё больше. А чего тут бояться: сам же мне только что всё и сказал! Что «призрак» там, понимаешь, может водиться!..
Не парься, Колян. Сейчас почти полдень. И никого там нет. Все призраки выходят по ночам! Хе-хе.
По ночам-то, конечно, по ночам А ты помнишь, что случилось с экспедицией Говарда Картера?
Ну, поскольку я не знаю, кто это, то помнить ну никак не могу!
Это тот мужик, что раскупорил гробницу Тутанхамона. Ну, фараона Египетского. Которого мумию в музее Парижа выставили потом. И кучу его золотых украшений. Погребальных.
Ну и что?
А то, что поперемёрли почти все, кто эту самую гробницу вскрывал, и сокровища чёртовы оттуда доставал! Проклятье, как говорят, жрецов! Наложенное на гробницу!
Ха-ха-ха! смеюсь уже вполне весело. Потому что мне и правда смешно, Колян! Ну ты даёшь! У нас тут фараонов отродясь не водилось! Как и жрецов. Как и золотых сокровищ. Ну, а что у нас там, за проёмом, ты и сам видал! Одно гнильё! На такое даже смысла нет проклятье накладывать! Потому что такое и на уй никому не нужно! Согласен?
Ну Пожалуй.
Вижу, что не убедил его. Но отступать поздно. Тем более, что дыру нашу мы заложить обратно, и заштукатурить ну никак не сможем, и Интерфейс с Глюком если припрутся, сразу её найдут! И уж они-то рефлектировать не будут!
Короче: пока нам никто не мешает, и молодёжь наша борзая сюда ещё не влезла, предлагаю снять пенки самим! Вперёд!
Беру из дрожащих Коляновских рук фонарик, и лезу, согнувшись в три погибели, в дыру. Рюкзак, правда, зацепился, и Коляну пришлось его отцеплять и проталкивать. Но вот мы и внутри!
Ну, что сказать.
Ничуть впечатление не лучше, чем при осмотре через дырку.
Одно слово: рухлядь! И много её
Однако кое-что меня насторожило. Рухлядь навалена всё сплошь возле дыры, которую мы ну, вернее, я! проделал, а дальше как будто всё куда приличней выглядит. Нету ни завалов, ни мусора на полу!
Колян! Давай-ка мы пролезем мимо всех этих остатков былой роскоши, да двинем вон туда! показываю лучом, Там, похоже, расчищено!
Перелезли с трудом. С помощью мата. Кое-что, конечно, пришлось отодвигать, да отбрасывать а то просто не пролезли бы. Пылюки, конечно, поднялось. Но фукать на неё я уже не стал: смысл, когда её буквально облака?.. Проще пройти за преграду.
Но вот и последняя дрына осталась позади: ровный пол. Похож на бетонный. Оглядываюсь. Уж слишком всё это было похоже на баррикаду, которую кто-то специально навалил возле проёма: чтоб, стало быть, те, кто даже найдут этот закуток, сюда не сунулись, посчитав бессмысленным. Но со временем мебель-таки подгнила, и пятиметровое в толщину сооружение просело. Да и трухлявые тряпки, которыми всё было завешено, попадали вниз. Сделав проход видимым. И возможным.
Посмотри, говорю, напарничек. А ведь тут реально расчищено. Словно кто-то специально сгрёб всю эту рухлядь к проёму. Забаррикадировавшись.
Ну, Череп, это уж чушь! Колян усмехается, хоть и криво, Для этого этот кто-то должен тут жить! Или хотя бы навещать. И входить-выходить каким-то другим путём!
А поскольку мне эта немудрёная мысль пришла ещё раньше, свечу в самый дальний конец коридора, который тут куда даже шире, чем тот, что под зданием: метров трёх. И то, что я там вижу, оптимизма не внушает.
Смотри. Коридор сильно наклонный, ведёт вглубь земли. И кончается через метров тридцать. И дальше идёт только наклонный тоннель. Узкий. Изогнутый. И ширины в нём не больше полуметра!
Колян, который и так трясётся, словно замёрз, бормочет:
Череп! Ну его на фиг! Ничем мы здесь не «поживимся»! Тут одна трухлявая древесина! Да и з-замёрз я уже! Сыро тут. Может ну его к чертям собачьим, и свалим к такой-то матери?!
Ну уж нет! меня реально заело, Мы осмотрим тут всё, что сможем! А ты, если боишься, включай свой китайский да вон он, проём!
Да нет, я, собственно, не против Колян смущён, и боится отступиться. Да и стыдно ему, что откосил от махания кувалдой, Ведь если мы чего всё-таки найдём продадим-то напополам?!
Ну ясен пень. Поделим поровну. Осталось найти!
Баррикаду можно было особенно и не рассматривать: сделаны мебеля были, конечно, не из ДСП, но это не помешало им за эти годы превратиться в полусгнившие трухлявые дрыны и шелушащиеся шпоном косые-кривые поверхности. Без вариантов.