Это был первый раз, когда я услышала термин «хищническое ценообразование», и представила себе волков, выслеживающих добычу. Острые когти. Оскаленные зубы. На мгновение я даже забыла, что разозлилась на маму и бабушку. Я просто так испугалась за «Соль». За всех.
Мы не можем позволить, чтобы это случилось с нами, сказала мама. Я предлагаю покупать только друг у друга. Если мы будем поддерживать наших соседей и не дадим «Сделкам-Сделкам» вести их бизнес, может быть, тогда они уйдут.
Я наблюдала, как соседи столпились у прилавка «Соли», каждый подписывал бойкот. Но когда подошла очередь доньи Марты, местного флориста, она запаниковала.
Они отомстят! крикнула она.
Ну и что? возразил сеу Флориано, торговец шашлыками. Мне они уже угрожают. Моя лавка находится в самом конце торгового ряда, а они хотят расширить свою парковку до улицы прямо за ней. Но я не позволю им победить. Мы должны держаться вместе. Дайте им знать, что мы не сдадимся без боя!
Ты не можешь позволить им запугать себя, сказала бабушка, пытаясь успокоить подругу.
Вам легко говорить, уперлась донья Марта. Но вы еще не видели, на что они способны! «Сделки-Сделки» строят теплицу! Теплицу со всевозможными растениями, которая задавит мой бизнес! Джульетта, просто подожди, пока они придут за тобой. Когда они расширят свою пекарню и ты не сможешь конкурировать с сотнями дешевых батонов фабричного производства, которые они примутся поставлять в наш район, ты поймешь, что я имела в виду! Бойкот ни к чему не приведет, только разозлит их. Когда ты приглашала нас сегодня вечером, я думала, у тебя есть реальный план.
Это прозвучало как угроза. Хуже. Это прозвучало как пророчество, и я впервые в жизни увидела в бабушкиных глазах тоску.
Я думаю, что именно тогда я впервые стала думать о «Соли» как о чем-то, за что я несу ответственность. Под угрозой оказалось все, что я знала. Все, что я любила. Моя жизнь в пекарне. Мои соседи. Я не хотела это терять. Я понимала, что должна что-то сделать, просто не знала что.
И вот, когда соседи ушли, а мама и бабушка удалились обратно на кухню, я на цыпочках подкралась к списку.
Осторожно, старательно вывела свое имя:
Лари Рамирес.
8
СУББОТА, 23 АПРЕЛЯ
«Соль» не продается, решительно говорит мама.
Разве вам не интересно хотя бы услышать наше предложение? спрашивает мужчина липким, как мед, го- лосом.
Нет, спасибо. Мама бросает его визитку на стойку и скрещивает руки на груди. Я тоже скрещиваю руки. Как я уже сказала, «Соль» не продается.
Видите ли, в этом районе есть много отличных мест для кафе. Мужчина оглядывается через плечо на улицу, как будто прикидывает варианты, и, возможно, это мое воображение, но его взгляд слишком долго задерживается на «Сахаре». Но мне особенно приглянулось это здание. Не хотелось бы отказываться от такого хорошо зарекомендовавшего себя места, даже не дав ему шанса.
От того, как он произносит слово «приглянулось», у меня по спине пробегает холодок, как будто мой дом это превосходный стейк, в который ему до смерти хочется вонзить зубы.
Мы не продаемся, повторяю я мамины слова.
Его голубые глаза медленно поворачиваются ко мне, и я чувствую, как по рукам вверх и вниз бегут мурашки.
Мамина рука предупреждающе ложится мне на плечо.
Простите, что разочаровываю, но в третий раз: мы не продаемся, повторяет мама.
Она прекрасно контролирует голос, но ладонь на моей коже влажная.
Оставьте себе мою визитку, настаивает он с очередной зубастой улыбочкой. Если передумаете, загляните ко мне в офис. Я не могу предложить вам много времени на раздумья, так как мы ведем переговоры и с другими местами. Но, скажем так дадите мне свой ответ к концу мая?
Нет, спасибо.
Он наклоняет голову, улыбка все еще приклеена к его лицу.
Ладно, может быть, это рановато. Я понимаю ваши колебания. Как насчет конца июня? Примерно в День святого Иоанна? У вас будет целых два месяца, чтобы все обдумать. Звучит справедливо?
Справедливо?! Разве вы не слышали, как моя мама сказала, что мы не продаемся? огрызаюсь я, и мама снова сжимает мое плечо.
Если у вас за это время возникнут вопросы, не стесняйтесь позвонить или написать мне по электронной почте, говорит он, не обращая внимания на мой тон.
Быстро кивнув маме, он уходит так же тихо, как и вошел, как волк, которым он и является; колокольчики над дверью едва издают звук.
Мама убирает руку с моего плеча и выдыхает.
Иди одевайся.
Зачем? Мы куда-нибудь идем?
Так и есть. Донья Сельма пригласила тебя навестить ее в «Голосах».
«Голоса» это некоммерческий общественный центр, которым руководит донья Сельма, в нем бесплатно обучают детей и подростков многим внешкольным программам. У них даже есть бесплатный детский сад, и мы с бабушкой каждые выходные приходили туда волонтерами. Но с тех пор как бабушка заболела, я не приходила. Мама начинает говорить, как важно, чтобы мы вернулись к нашим старым привычкам, но я слушаю вполуха, потому что через окно вижу, как парень из «Сделок» переходит улицу, направляясь к «Сахару».
Я с бьющимся сердцем подбегаю к витрине и вскарабкиваюсь на нее.
Молина не подписывали письмо бойкота, и мне всегда было интересно, ведут ли они бизнес со «Сделками». Зная, насколько они ужасны, вероломны и эгоистичны, держу пари, что так оно и есть.
Он и Молина собирается сделать предложение? спрашиваю я маму.
Стекло от моего дыхания запотевает как раз в тот момент, когда он входит в «Сахар».
Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на маму, я замечаю, что она взяла его визитную карточку и изучает ее. Мое тело пронзает внезапная волна страха, как будто сама карточка может причинить ей боль.
Мама!
Она испуганно роняет визитку.
Иди одевайся!
Но прежде чем я успеваю пошевелиться, прямо перед «Сахаром» возникает переполох. Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как юрист «Сделок» выбегает из пекарни, а сеу Ромарио кричит с порога, чтобы он убирался. Донья Эулалия и Педро изо всех сил пытаются удержать сеу Ромарио, который явно собрался гнать мужчину через всю улицу.
Ларисса, не заставляй донью Сельму ждать. Мама щелкает пальцами, чтобы заставить меня сосредоточиться. Твоя бабушка не хотела бы подводить «Голоса».
Ты хочешь, чтобы я пошла в «Голоса»? Сейчас?
Должно быть, она замечает панику в моих глазах, потому что ее лицо немного смягчается.
Они не могут заставить меня продать «Соль». Понимаешь? Я не собираюсь продавать «Соль».
Я знаю, но что, если он вернется? Я должна быть здесь, чтобы защитить «Соль». От страха мои мысли кружатся в каком-то вихре. Я думаю, что должна начать помогать тебе. Он, наверное, считает, что ты совсем одна. Но с этого момента я поддерживаю тебя. «Соль» это и мое дело.
Я хватаю тряпку для мытья посуды, чтобы начать вытирать столы, но мама вырывает ее у меня.
«Соль» не для тебя! Мама повышает голос. Это не твое дело.
Но
Мы с твоей бабушкой усердно трудились, чтобы тебе не пришлось работать в «Соли». Школа вот твое дело. В этом году у тебя вступительные экзамены, а я что-то не вижу, чтобы ты прилежно училась. Может быть, тебе наплевать на мои жертвы, но неужели ты не считаешься с жертвами своей бабушки?! Она всю жизнь боролась, чтобы обеспечить тебе то, чего у нее самой не было! Лучшее будущее! Как ты сможешь стать первой Рамирес, поступившей в университет, если не проявляешь самоотверженности?
Я чувствую, как подступают слезы, но делаю глубокий вдох, чтобы их сдержать.
Мне не все равно, тихим голосом возражаю я, чтобы еще больше не расстраивать маму. Я буду больше учиться. Начну прямо сейчас.
Нет, ступай в «Голоса». Мама трет переносицу, как будто пытается унять головную боль. Донья Сельма ждет. Будешь заниматься, когда вернешься домой.
Хорошо, сдаюсь я, проходя мимо мамы к лестнице.