— Нет, эти не годятся. Половина из них женаты, половина кретины, озабоченные только тем, как приумножить свое состояние, а я, знаешь ли, не желаю иметь дела ни с теми, ни с другими. Для меня семья — это святое.
— Все ясно, — хмыкнула Лариса. — Значит, тебе подавай миллионера, красавца, не кретина, озабоченного деньгами, неженатого, и вдобавок, чтобы не пил, не курил и цветы всегда дарил, так?
Я мечтательно закатила глаза и, кивнув, спросила:
— А так бывает?
— Нет, — безжалостно отрезала Лариса.
Мне ее категоричность ужасно не понравилась. Скривившись, я спросила:
— Слушай, но тебе-то откуда знать?
— Не строй из себя идиотку, — посоветовала подруга и вполне резонно заметила: — Ты прекрасно знаешь, что даже на солнце есть пятна, а тут речь идет всего лишь о мужчине, пусть даже и об очень богатом.
— Эх, — вздохнула я, в душе признавая Ларисину правоту, — но ведь в принципе возможно все.
— В принципе, да, — кивнула Лариса, допивая чай, — но не советую тебе особо рассчитывать на то, что когда-нибудь такой субъект повстречается на твоем пути. Иначе рискуешь прождать до пенсии.
— Тьфу, тьфу, тьфу, — сплюнула я через плечо и зло уставилась на Ларису. — Что я тебе плохого сделала?
— Ничего.
— Тогда не каркай.
— Я не каркаю, а предупреждаю, — сказала она и, немного помолчав, добавила: — Знаешь, я вообще не советовала бы тебе подходить к такому вопросу, как брак, слишком уж меркантильно.
Я возмущенно фыркнула:
— Меркантильно? Ты хочешь сказать, что я меркантильная особа, которую интересуют только деньги?
— Разве я так сказала?
— Сказала, можешь не сомневаться, — зло выдавила я. — Кстати, я ужасно обиделась.
— Извини, я не это имела в виду, — примирительно улыбнулась она.
— Ладно, — отмахнулась я, на самом деле ни капли не обидевшись на подругу, — проехали. Хотя, знаешь, где-то ты и права, деньги меня и в самом деле интересуют. Без них образ моего счастливого избранника получается каким-то неполным.
Лариса усмехнулась, посмотрела на часы, потом отодвинула пустую чашку и встала.
— Ладно, мне пора, у меня через десять минут тренировка. Группа, наверное, уже собралась.
— Иди, а я еще посижу немного, у меня занятие через полчаса.
— Посиди, посиди, — кивнула Лариса и направилась к выходу.
Я осталась за столиком, отвернувшись от широкой спины красавца-хоккеиста, который как-то сразу перестал меня интересовать, наверное, потому, что Лариса отчасти оказалась права. Я действительно была ужасно меркантильной особой, с самого детства меня не покидала уверенность, что я смогу влюбиться чистой искренней любовью только в человека, владеющего солидным капиталом, машинами, особняками, яхтами и другим добром, которое обычно прилагается к капиталу.
Повернувшись к окну, за которым вовсю жарило солнце, я мечтательно прикрыла глаза, пытаясь представить мужчину своей мечты. Конечно же, кроме того, что богат, он должен быть молод, красив, умен, обаятелен и щедр. Он должен осыпать меня подарками, носить на руках и выполнять все маленькие и большие прихоти.
Приоткрыв один глаз, я усмехнулась, представив, как вытянулось бы Ларисино лицо, если бы она вдруг подслушала мои мысли. Наверняка она искривила бы губы в скептической ухмылке, посоветовала бы мне обратиться к психиатру и еще заметила бы, что таких мужчин в природе вообще не бывает. Однако вопреки всему я была убеждена, что бывают, и, даже более того, именно такой мужчина однажды без памяти влюбится в меня. На меньшее я просто не согласна.
Отвернувшись от окна, я допила чай, решительно встала из-за стола и бодрой спортивной походкой направилась в гимнастический зал, где меньше чем через полчаса начиналось занятие по стэп-аэробике. До ее начала мне нужно было успеть проветрить зал, чтобы представительницы слабого пола, желающие уменьшить свою фигуру размера на три, не задохнулись от жары.
2
Вечером в половине седьмого, отработав тренировку, я вышла из фитнес-центра и натянула на нос темные очки, так как солнце все еще нещадно палило. В спортивной сумке с длинной ручкой лежала тренировочная форма. Я повесила сумку на плечо и взглянула на небо, на котором не было видно ни облачка.
— Господи, наверное, завтра будет еще жарче, — вслух подумала я, хотя жарче уже, казалось, некуда. Столбик термометра и так зашкаливал на солнце.