На следующий вечер на дежурство заступила та самая медсестра, что утащила мой рисунок. Вспомнил, как был тогда еще настолько слабым, что еле дополз до поста, и там сначала не увидел никого.
Хотелось понять, что я живой, увидеть хоть одну живую душу, и вдруг показалось, что в коридоре кто-то есть. Я поднял голову.
Сердце и так билось тревожно, а тут совсем заколотилось. Уловил запах какой-то незнакомый, привкус во рту металлический появился, ветер подул откуда-то, сильный сквозняк, такой, что волосы шевельнулись. Из-за угла показался парень. Он сначала замер и уставился на меня. А потом медленно пошел в мою сторону. Кроме бедного парня полностью раздетого и худого, как дистрофик, так никого и не появилось Выслушал его болтовню и удивился.
Говорил парень тихим шепотом, а вот смотреть на него было страшно и жалко. Я еще подумал, что сам такой же, как он. Отвернулся и перестал смотреть, стоял спиной к стене с дрожащими слабыми ногами, которые почти не умели ходить Когда оглянулся, увидел, как рука его провалилась в стену или как-то неестественно согнулась. Я немного поплыл, и совсем упал. Вернулась медсестра, подняла меня с пола, отругала строго, повела в палату. А после сжалилась:
Сыночек, миленький, потерпи еще немного, не ходи никуда. Там ты шитый перешитый. Бедненький, лежи, пока лежи, не вставая. Всё, что надо я подам.
Я знал, что не должен вставать, мне просто хотелось кого-то увидеть, мне было важно знать, что кроме меня в одиночной палате еще кто-то есть.
Хорошо, буду лежать, ответил я и улыбнулся, мне теперь терять жизнь совсем не хочется. Там парень стоял, почему вы к нему-то не подошли? Он еще хуже меня выглядит, вообще кошмар.
А она ответила, что не было там в коридоре больше никого На этаже только старики и две женщины, а все остальные в реанимации привязанные и в коме, у них самое тяжелое отделение интенсивной терапии.
Удивленный своим галлюцинациям, сразу ей всё рассказал. А потом даже нарисовал парня так подробно, как запомнил.
И вот она снова рядом, в своих больших очках, которые не разбились при падении, или у неё были запасные. Словно не медсестра, а профессор. Посмотрела крупными глазами, поправила причёску. Волосы её были, наверное, красивыми, но стянутыми в тугой гладкий и высокий пучок.
Я думаю, мне нужно извиниться перед вами, сказал я.
Эмиль, вы были правы. Всё так так, как вы сказали Но что это? Что это с вами такое?
И снова её голос показался добрым и чистым, без усталости, каким-то свежим.
Не обращайте внимания, я просто сбрендил, я улыбнулся, и она улыбнулась в ответ, уголки губ дернулись и опустились вниз.
Нет, вы были правы. Его зовут Егор, ему двадцать два года, в шестнадцать лет он получил удар глыбой льда с крыши. Мальчик выжил только потому, что его встречал отец, смотрел в окно. Отец не стал ждать скорую и сам довез до больницы, где смогли провести операцию. Но он до сих пор в глубокой коме.
Родители надежду не потеряли. Я все расспросила у них подробно. Летом на даче у матери действительно пропало кольцо, подарок от бабушки, довольно старомодное, но это была память. Она стала искать, кто его украл и помнит, что Егорка несколько раз подходил к крыльцу и там копался Он просил купить ему модель парусника, которую видел у соседского мальчишки. Про бабушку я тоже сказала, все плакали. Её не стало шесть дней назад Вы были правы Она вся нервно дрожала, однако в голосе слышалось облегчение.
Вы знаете про мою аварию, да? спросил я женщину.
Нет, тут же ответила она, и я понял, что это ложь.
Она уже все про меня знает, ведь пошли третьи сутки с момента, как я нарисовал лицо своего ночного знакомого и попросил рассказать не лежит ли такой парень где-то в коме, как лежал я.
Наш экскурсионный автобус был переполнен, он упал с обрыва в пропасть. То, что кто-то остался в живых это настоящее чудо. сказал я, Наверное, авария произошла по вине водителя. Он ехал слишком быстро
Она ласково улыбнулась и сказала со своим небольшим акцентом.
Меня зовут Марика. У него отказали тормоза, кажется Вы должны радоваться такому чуду. Мне сказали по секрету, что вы в полёте сами разбили стекло и выпрыгнули, да? Как супермен! Поэтому вас не придавило металлом, такая высота, просто кошмар! Но всё равно травмы были серьёзные. Вы молодец. Только больше меня не пугайте, тогда будем дружить!
Не помню, чтобы выбивал стекло, помню только момент невесомости, когда мы падали.
К вам приходила девушка, пока вы спали. Я попросила её уйти.
Моя девушка далеко. Наверное, уже бывшая. улыбнулся я Как она вам? Красивая ко мне девушка приходила?
Странная. Медлительная и просто странная.
Глава 3.
Итак, в коме я лежал семь месяцев. А сейчас жив уже семь дней и вижу что-то странное. Непонятное, неясное невероятное. Неужели медсестра тоже это видит?
Аварию я помнил. Почувствовал, как поднимает вверх и после первого удара вместе с «моим» креслом отрывается кусок автобуса, и ветер, ветер, в лицо Все остальные полетели дальше и бились об эти камни, рассыпались, а я остался прибитым. Пристёгнутым и пришпиленным за левый бок кресло застряло между камнями.
Таким образом, мой полет в пропасть закончился на первом ударе о скалы всплеском боли и пустотой. Что же меня спасло? Чудо? После посадки в автобус я увидел, как мой сосед пристёгивает ремень и в шутку решил тоже пристегнуться. Почему остался прибитым и живым я, а не он?
Меня отвезли в больницу люди на вертолёте, и такие фотографии я видел. Вертолет висел над пропастью, человек спускался по лестнице и привязывал меня ремнями.
Отчим мой всё бросил, уволился и переехал в город на море, где я отдыхал, ближе к больнице. Устроился водителем, и скоро мы с ним должны будем поехать в наш новый дом он обменял свою дорогую квартиру на дом с доплатой и все это время содержал меня. Я любил этого человека, как родного отца, и подумал, что очень рад остаться в живых, так рад, что сил нет сдерживаться. На глазах показались слёзы, одна слезинка потекла по щеке.
Эмиль? позвала меня медсестра. Что случилось? Ваши глаза стали такими тёмными.
Ничего, ответил я и закрыл лицо руками. Я просто понял, как прекрасно жить и любить.
Жизнь продолжается, Эмиль, дорогой, можно снова строить планы, скажите, а вы верующий? У вас имя не христианское, проговорила медсестра и взяла меня за руку. В голосе её на сей раз ощущалось какое-то замешательство. И пусть всё будет у вас хорошо, вы красивый парень, немного вес набрать, и все будет прекрасно. Могу за вас помолиться?
Берегитесь воды. всхлипнул я. Вам нельзя заплывать далеко, Марика. Меня так назвал отец, моя мать русская и я крещеный.
Что вы сказали?
Я отнял руки от лица и посмотрел на нее.
Господи, глаза! Она вскочила и нервно вскрикнула, Сейчас вернусь!
Я не знал, что было с моими глазами оказалось, заплакал «кровавымислезами». В карте так и записала дежурный врач, нервно рассматривая меня, без пробела или запятой. Она была молодая и прекрасная, стройная, с гладкой молодой кожей. Она была юная
Как вас зовут? спросил я и понял, что хочу знать о ней всё.
Виктория Альбертовна. Пересядьте на каталку, проедем на энцефалограмму и ТТГ.
Через несколько минут, когда я уже таял от чувства, что она рядом, мы заехали в кабинет. Она начала прикреплять ко мне датчики, и я чуть не схватил её за талию и не прижался к животу. Закрывался улыбкой, мечтал о том, что когда приду в форму, приглашу её на свидание.
Закройте глаза, сказал второй доктор, которого Виктория назвала Рафаэль Исмаилович.
Это был небольшого роста мужчина, с залысинами и невероятно спокойным лицом. Не сонным, а именно спокойным. В нем ничто не раздражало меня, я спокойно закрыл глаза и позволил им договариваться и сверять показания с моей прошлой энцефалограммой. Еще они говорили о будущем. Вика сказала, что ей по нраву такая медицина, когда нужно только подлатать человека и отпустить, и больше не видеть его больным или вообще не встречать Имела она ввиду меня, почувствовала ли, что я смотрю на неё, как на привлекательную женщину кто знает. Но мне стало обидно.