Нестыковки, на которые раньше я не обращала внимания, посыпались на меня, как горох из дырявого мешка.
И вот еще одна. Сейчас мне почти восемнадцать, и по соседству, и среди знакомых на рынке и домах, окружающих «нашу» лавку, не наблюдалось моих ровесниц. И все потому, что родители не хотели держать лишний рот в доме и стремились выдать замуж дочурку лет с пятнадцати и чуть ли не за первого встречного, который предложит хорошую цену. Это было отвратительно. Потому что у молодых достаточной суммы не было, и выкупали юных невест травленные молью купцы или лавочники.
А мне няня даже не заикается, что надо бы подыскать жениха. И ведет себя так, будто я ребенок и никогда не заговаривает о будущем.
Ну и самое главное почему я отозвалась на имя Фиалка? Понятно, что это прозвище. А такие прозвища дают только близким. Так кто же тот юноша, которому это позволено?
Может, все-таки я не Валенсия?
Голова шла кругом от кучи неразрешимых «почему?»
И на все эти «почему» знает ответ Гунни. Пришло время узнать правду.
Глава 3
Ленси, детка, ты не спишь? Пора обедать, осторожно позвала няня.
Я сползла с кровати и прошлепала на кухню. Нога не болела совершенно, и я уже подумала, что под повязкой не увижу и следа от раны. Но я оставила маленькое любопытство на потом, страстно желая удовлетворить большое и насущное.
Нянь, спасибо, все очень вкусно. Но я не прикоснусь к еде, пока ты мне не расскажешь всего, твердо заявила я. Меньше всего я хотела причинить своей кормилице страдания, но невольно сделала это. Лицо няни покрылось красными пятнами, она растерянно посмотрела на меня, перевела взгляд на еду, на окно с накрахмаленными занавесками и спрятала руки под фартук. Будто боялась, что они выдадут все тайны.
Детка, начала было она опять песню про белого бычка, но я предостерегающе выставила указательный палец. Это должно было означать: «Даже не думай!»
Няня как-то сникла. От ее благодушного вида не осталось и следа, будто кто-то мокрой тряпкой стер с бумаги красивый рисунок. Грузно опустившись на стул, она поставила локти на стол и, уронив на ладони лицо, глухо зарыдала.
Нянь, ты чего?! испугалась я. Перестань!
Я подскочила с места и обхватила ее за шею.
Ты чего?! приговаривала я, поглаживая ее по голове. Только сейчас я обратила внимание на то, что под чепчиком прячется много седых прядей. Острая жалость кольнула сердце.
Я маленькая эгоистка. Не задумывалась, что у няни нет своей жизни, что она делает все, чтобы мне жилось комфортно. Откуда такое самопожертвование?
Поклялась маме беречь меня? Тем более я должна быть к ней внимательней.
Пожалуйста, нянь, не плачь! Расскажи мне все, и мы со всем справимся. Какая бы гадость не скрывалась за твоими слезами.
Я осторожно отняла ее руки от лица и чмокнула в щеку.
Девочка моя, сдавленным голосом произнесла Гунни. Ты просишь невозможного. Вот, смотри!
Она закатала до локтя рукав рубахи, и я с изумлением увидела настоящее клеймо на внутренней стороне руки, почти у сгиба.
Горло сдавило спазмом. Я сглотнула, но все равно не смогла нормально говорить.
Что это? прозвучало вороньим карканьем.
Печать неразглашения. Если я начну рассказывать кому-нибудь о тебе, она меня уничтожит. Но я даже не за себя боюсь. Я боюсь оставить тебя одну.
У меня внутри все похолодело. До этого момента мне все казалось чуть ли не игрой, какой-то увлекательной тайной, разгадав которую, я изменю нашу жизнь.
Изменила так изменила Приоткрывшаяся истина придавила каменной плитой.
Нянь, я не буду у тебя ничего выпытывать, подавленно пообещала я. Вернулась на свое место и, чтоб не волновать Гунни, принялась за еду. Правда, не почувствовала ни вкуса, ни запаха. Просто затолкала в себя. Тут же пришло сравнение. Как в гуся для фуагра всовывают в глотку воронку и всыпают туда самый питательный корм.
Стоп! А откуда я это знаю? Явно не от торговцев на рынке
В голове теснились мысли, как бедняки за бесплатным угощением по случаю королевского праздника. Они толкались, отпихивали друг друга, настаивая, чтоб я подумала каждую из них первой. Но я не могла сосредоточиться и ухватиться хотя бы за одну.
Я помою посуду, виновато сказала я и, собрав тарелки, сунула их небольшой таз с теплой водой. Я надеялась, что, отвлекаясь на процесс мытья, смогу остановить сумасшедшую карусель из догадок.
Ты что, Ленси! Не выдумывай, вышла из ступора няня. Я сама помою!
Карусель мгновенно остановилась, и я пристально посмотрела на Гунни.
Почему?! я не ждала честного ответа. Но, кажется, и так догадывалась. Няня опять смутилась, поморгала глазами.
Потому что еще успеешь наработаться. А руки девушке нужно беречь! выдала она, наконец, что-то похожее на правду.
И я ухватилась за эту ниточку. Няня никогда не подпускала меня к кухонной утвари. Вопрос зачем беречь руки простолюдинке? Напрашивался ответ хочет подороже меня продать замуж? Так после восемнадцати она не сможет этого сделать, потому что после совершеннолетия девушка имеет право, пусть и формальное, определять свою судьбу.
Может уехать в столицу и наняться на государственную службу. В какой-нибудь департамент. Секретарем. Ну это так, из области чуда. А вот что реально так это найти работу служанки, няньки или даже компаньонки для богатой старушки.
Тут же стало стыдно за то, что такое могло прийти в голову. Моя няня скорей умрет, чем меня обидит!
Надо рыть дальше. И сделать это можно только в полном одиночестве.
Я пробегусь к речке, примирительно улыбнулась я и чмокнула няню в щеку.
Наше жилище находилось почти на окраине, поэтому мне не приходилось долго добираться к своему убежищу. Перебежав по шатким мосткам на другую сторону, я уже не спеша пошла вдоль берега. До места, где река образовывала излучину. Среди густых зарослей ивняка было укромное местечко. Мой личный ирий.
Купаться меня больше не тянуло, тем более, что я не проверила свою рану. Мне необходимо было заполучить то состояние покоя, которое могла дать только вода. Усевшись с ногами на большой теплый валун, я рассеянно смотрела на воду. Мелкая рябь словно нашептывала теплые слова, и я чувствовала, как утихает в голове гомон неотвеченных вопросов, подчиняется моей воле.
Я Фиалка. Это не вызывает сомнений. На это имя откликается каждая клеточка моего тела. Оно ласкает слух словно возвращает мне утраченное состояние безмятежного счастья. Это было нелогично, невозможно, но явственно.
Машинально покрутила в руках свой медальон. Зря я пугала няню. Самостоятельно снять его мне не удалось бы. Плотного плетения цепочка застегивалась каким-то мудреным замочком. А стащить через голову тоже не вариант не позволяла длина.
Хотя раньше я и не предпринимала попыток от него избавится. Нет, я просто хочу посмотреть, что будет, если я его сниму.
Я потянула цепочку вверх, пытаясь вытащить голову из прочной петли. Безуспешно. Однако не совсем. Пока медальон свободно болтался на цепочке, не прикасаясь к телу, у меня перед глазами, уже наяву, промелькнуло видение. В нем я была, кажется, немного постарше.
Фиалка, сейчас отрабатываем вольт. Это уклонение от удара. Для этого нужно уметь быстро обернуться на триста шестьдесят градусов, пропуская удар мимо тела и не парируя, методично посвящая меня в тонкости фехтования, терпеливо объяснял мой наставник.
Я хихикнула, представив, как верчусь волчком у противника перед носом.
Это чтоб соперник решил, что у меня такая форма бесноватости и от греха подальше сбежал? спросила я, продолжая веселиться.
Нет. Это чтобы ты научилась быстро, практически молниеносно двигаться, без тени улыбки ответил он. И еще у нас сегодня секретный удар. Он передается у нас в роду по наследству. Поэтому, очень прошу, никому не говори, даже матушке.