Что-то зловещее зависло в воздухе.
Ей захотелось ускориться.
«Бежать нельзя, убеждала она себя, мне ничего не угрожает. Просто мужчина из соседнего села. Рыбак, дровосек, фермер мало ли.
«Может, постоять? Сделать вид, что уткнулась в телефон? Пропустить?» вроде мысль логичная, но что-то подсказывало, что это плохая идея.
Она бы, вероятно, всё-таки побежала, но застыла на месте, когда мужик её почти догнал и произнёс нараспев:
Не убегай, красавица, всё равно не убежишь
Она развернулась, ощущая, что потеряла способность двигаться. Некоторые в момент опасности обретают практически сверхспособности, начинают соображать быстрее, молниеносно ориентируются по ситуации. Других вдруг разбивает паралич, мыслительный и физиологический. Ирине, как оказалось, относилась к последним.
Хорошенькая
Мужик был странным, он Ринке совершенно не нравился. Глаза маленькие, тёмные. Будто весёлые, а будто пустые, сумасшедшие. Голодные до чего-то ужасного. Одежда вся неприметная, но удобная; вместе с ботинками на довольно высоких для мужской обуви каблуках преследователь был ниже на полголовы. Лицо в морщинах, будто его постирали и забыли расправить, прежде чем сушить; волосы редкие. И возраст не определишь за сорок? Чуть за пятьдесят?
Любишь с парнями поиграть, а? Судя по одежде. Голос под стать, странно шуршащий. Как будто воздуха больше, чем звука. Мы с тобой поиграем
Что вам нужно? слова от страха давались Ринке с трудом.
Где Александер?
Не дай Бог он оставил её в лесу одну, ушёл по делам или просто отвлёкся.
Мы позабавимся с тобой. Ты хорошенькая. И шлюшка Всё как я люблю. Вас таких надо искоренять.
«Он больной» поняла Ирине интуитивно. С какими-то травмами детства, озлобленный на женщин, невменяемый. И ей бы бежать, но она остолбенела совершенно, не могла даже шага назад сделать.
Уходите! выдавила жалко и сипло, поняла, что сейчас разрыдается. От собственного бессилия, от ужаса происходящего, от неумения дать какой-либо отпор.
Я тебя сначала потрахаю хорошенько, к её ужасу у преследователя в руке возник нож. Большой, охотничий. А потом буду смотреть, как стекленеют твои красивые глазки. Всё, милая, ты уже пожила, прощайся
Наверное, осознай она досконально, что именно ей только что сказали, пропусти через себя смысл, Ринка оказалась бы объята чёрной паникой. И та навалилась бы но в этот момент позади мужичка с тесаком показалась на тропинке другая фигура.
Александер пискнула Ирине. Ей казалось, выкрикнула, на деле лишь прошептала.
И урод, только что грозивший ей последним днём жизни, обернулся. Увидел позади себя военного, но, как ни странно, не испугался. Разозлился.
Сначала я разделаюсь с ним, и ты будешь смотреть, пригрозил ей, а после буду лоскутами снимать с тебя кожу, поняла? За то, что привела за собой «свинью»
Она не поняла, почему «свинью» может, так на тюремном жаргоне назывался полицейский?
Наживка хренова
Александер ускорил шаг, и «урод» кинулся на него первым. Принялся атаковать ножом быстрыми, отточенными движениями. Чего Ринка не ожидала, так это того, что маньяк окажется настолько физически развитым, настолько спонтанно непредсказуемым. Ей бы никогда не выпутаться из его хватки, наложи он на неё руки, даже Александеру первые несколько мгновений пришлось уклоняться.
«Боже, он его убьёт» думала Ринка. Она отмерла только теперь, когда по щекам полились слёзы. Её затрясло всю разом, как включенный в розетку холодильник. Бежать? Прятаться? Пытаться помочь?
Они сражались там шумно, быстро она слышала. И искала хоть что-нибудь, чем могла бы защититься сама. Не соображая, что именно ей поможет и что она делает, отыскала на земле булыжник, кое-как выкорчевала его, вросший, из земли, подняла до груди, всхлипывая.
Его нужно будет опустить на голову маньяку. Она сможет, она должна, у неё получится. Сейчас, пока он задом
Когда она, сморгнув слёзы, шагнула вперёд, то увидела, что преследовавший её человек висит у Александера на руке. Точнее на ноже. Одной рукой тот держал низкорослого «урода» за шею, придушив, второй провернул лезвие у маньяка в пузе.
Ирине ошалела от странной смеси ужаса и облегчения. Ей не придётся самой.
Ты его
« убил».
А у того, с кем она явилась в лес, голос спокойный, чёткий.
Не убил, но отключил. С этой раной он протянет минут тридцать-сорок, а больше и не нужно. Полиция уже в пути.
Ринка выдохнула, когда мужик в чёрном соскользнул с чужого лезвия, повалился на землю лицом вверх. Оказывается, нож Александера был еще больше закруглённым военным тесаком. С лезвия капала кровь.
Он убил восемь девушек твоего возраста, собирался убить девятую. Пора было его «отключить». Пауза. Взгляд на булыжник в её руках. Этим ты собиралась мне помочь?
Взгляд на лежащего на земле мужика, осознание, что он действительно был маньяком, самым настоящим, а также измазанная в крови белая майка Александера Ирине поплохело. Камень выскользнул из её рук, упал на хвою глухо. Сантиметром ближе и ей бы на ноги.
А после от слабости подкосились колени.
Ринку поймали за запястье до того, как она упала, крепко сжали ладонь.
Идти можешь?
Наверное, она могла тут наверняка не скажешь. Нужно проверять.
Идём.
А он
Она то и дело оборачивалась, пока её волокли прочь из леса. Всё боялась, что сейчас как в фильмах преследователь встанет, несмотря на рану, бросится в погоню.
Он не поднимется.
«Может, метнёт нож»
Он
Без сознания.
Точно?
У меня всегда всё точно.
Она поверила. Но оборачиваться перестала только тогда, когда лежащее на земле тело скрылось из виду.
Уже в машине ей протянули плоскую флягу.
Пей.
Напиток оказался терпким, пряным и слишком крепким. Коньяк?
Делай глоток. Сразу не выдыхай. Выдыхай через паузу, после пей ещё.
Она не ожидала, что, следуя чужим инструкциям, выпьет всё.
Авто неслось от злополучного места прочь; им навстречу спустя минут десять пути пролетели полицейские авто с мигалками.
Это за ним?
За ним.
Столько вопросов Как Александер узнал, что убийца будет разгуливать по лесу именно сегодня? Почему в Литсау? Кто позвонил в полицию? Как вообще
Коньяк путал мысли.
Мы сегодня больше никого?
Она сама не поняла, что хотела спросить.
«Никого не ловим?»
Никого, ответил ей водитель.
И Ринка, в разуме которой медленно разжались тиски, соскользнула в сон.
* * *
Когда она проснулась, машина стояла, припаркованная в «кармане» на трассе. Они всё ещё далеко от города; над лесом, верхушки которого многоярусно виднелись с моста, догорал закат. Минут двадцать и стемнеет.
Ринка поверить не могла она проспала так долго? Шок не иначе. Или так сказался алкоголь? Отсутствие тряски, удобные сиденья. Хорошо, что сегодня дома нет матери, хорошо, что на конференции отец. Они бы уже звонили ей, искали, били тревогу. Тот, кто заботливо для более комфортного сна чуть откинул ей кресло, стоял на мосту, созерцал ущелье. Ирине пошевелилась. Отстегнула ремень безопасности, нащупала в подстаканнике бутылку с водой плевать, чью, отвинтила крышку. Пить хотелось чрезвычайно.
А после, утолив жажду, толкнула дверь; под подошвами ботфортов скрипнула смесь гальки и песка.
Она встала с ним рядом, какое-то время молчала. Поняла одновременно две вещи: на Александере чистая майка, руки больше не в крови (значит, они куда-то заезжали, он переоделся). А ещё день заканчивается. Очень странный, местами зловещий, изматывающий. И удивительный потому тот, кто сейчас стоит рядом с ней. Вечер, переходящий в ночь, унесёт с собой и незнакомца задание завершено. Её возможно единственное приключение в жизни подошло к концу.
Я хотел, чтобы ты поспала, пояснил ей водитель, отвечая на незаданный вопрос. Там впереди ремонт дороги. Ты бы проснулась.