Прости меня, вдруг заявил он, это вышло случайно.
Я сказала отвали.
Извини меня. Знаю, отвратительно получилось, очень жалобно произнёс Дэн. Я не хотел.
Ты меня толкнул! Оставил одну! В моём голосе послышался упрёк.
Это случайность. Я и не собирался тебя толкать! он улыбнулся, разводя руки в стороны. Правда, прости.
Ты меня бесишь.
Мне очень жаль, так не должно было случиться. Я потом искал тебя, куда ты пропала?
Ушла домой. Я развернулась, собираясь уходить, а он пошёл за мной.
Что там случилось? Что он сказал? Угрожал полицией?
Слава Богу, нет. Но он понял, что это был ты, со злостью выпалила я. Теперь у тебя будут неприятности.
Со мной обойдётся. Он попытался погладить меня по плечу. Главное, что с тобой всё в порядке.
Какая забота! фыркнула я, собираясь сесть на велосипед и умотать от сюда, как можно скорее.
Майя! Прости меня! У Дэна был очень виноватый голос, но мне по-прежнему не хотелось его прощать. Как мне загладить свою вину?
Никак, отрезала я.
Я могу много тебе рассказать о нём, хочешь?
С чего ты взял, что мне это интересно? Давай, Дэн, пока.
Я села на велосипед и поехала от него прочь.
Увидимся! раздался его крик мне вдогонку.
Меня переполняло негодование, но то, что он попросил прощения и не один раз, слегка подкупило меня. Может он и в правду толкнул меня неспециально? Хотя зря я пытаюсь найти для него оправдание.
Эта встреча не смогла прервать мои мысли об Оскаре Више. В моей голове был настоящий калейдоскоп. А мне очень хотелось разложить всё по полочкам.
К тому же я поймала себя на отчётливой мысли, что хочу увидеть загадочного художника ещё раз. Это было похоже на желание вляпаться в историю с потенциально плохим концом. Желание узнать правду? Нет, это не про меня. Любопытство, которое сгубило не одну кошку? Да, это уже ближе ко мне. Где-то в глубине души я уже знала, что найду какой-нибудь предлог и пойду к художнику. На этом фоне маячило понимание того, что я в здравом уме хочу пойти к тому, за кем закрепилась слава убийцы. Это нормально? Совсем нет. Глупо говорить, что так становится интересней. Для меня моя смерть ради чьего-то искусства это совсем невесело. Бешеное количество адреналина не искупает этого, тут нельзя сказать: «Это того стоило». Очень похоже на дешёвый фильм ужасов: «Я знаю, что там опасно и ночь на дворе, почему бы мне не зайти в этот страшный дом с его мрачным обитателем»? Тем не менее, как-то так.
Да что я пытаюсь рассуждать об этом?! Я не знаю, в какой последовательности двигались мои мысли. Не знаю, какое из моих чувств двигало мной. На следующий день я приехала в Кирккоярви и более чем неспеша двинулась к дому художника.
Педали велосипеда я крутила как можно медленнее, пытаясь отсрочить встречу.
Небо затянули тучи и редкие капли дождя уже падали на землю. Такая мрачноватая погодка не добавляла мне смелости.
Я строила в голове остроумные диалоги, проговаривала фразы, пыталась почувствовать уверенность в себе, но чем ближе подходила к цели, тем больше представляла, что просто пройду мимо. Это же так просто сделать вид что ты просто следуешь куда-то по своим делам.
Всегда боишься заговорить с тем, кто тебе симпатичен, потому что думаешь: «А вдруг тебя пошлют». Это самое неприятное. Смесь позора и разочарования. Где же взять смелость? Как сделать так, чтоб казаться естественной и сделать вид, что тебе одновременно всё равно и нет? Говорить правду и то, что придет к тебе в голову? Я так уже делала. Может, это и есть нужная модель поведения? Не всем она по вкусу, но всё же. Тут и ситуация не самая стандартная.
За всеми этими мыслями я прятала свою робость. Вот уже показался забор, выкрашенный в тёмно-зелёный цвет, и заветная калитка бордового цвета в окружении кустов сирени. На ней белой краской стоял номер дома 77/1. Что за 1? Не знала, что здесь есть корпуса.
Как по заказу дождь стал накрапывать сильнее. Тёмное с бледно фиолетовыми полосами небо низко опустилось над городом и казалось, что можно дотянуться до него рукой. Сильно пахло сиренью, влажной травой и почему-то мятой.
Ещё пару секунд и я бы проехала мимо, но тут же мысленно одёрнула себя: не сделаю сейчас, буду жалеть всегда.
Резко остановившись и бросив велик на землю, я подошла к калитке. Осторожно открыв её, вошла на участок, отчего-то постоянно оглядываясь. Опять мелькнула мысль уйти, правда уже это было бы чересчур глупо. Поздно, уже поздно.
Веранда дома была длинной, более новой, чем сам дом и остеклённой, что позволяло полностью рассмотреть, что внутри. Но мне не понадобилось тайно заглядывать в окно. Ведь я уже здесь.
Открыв дверь на веранду, я оказалась внутри, но не все препятствия были пройдены, ведь входная дверь всё ещё была закрыта.
Я поддалась нерешительности и бесцельно застыла на веранде не в силах постучать в дверь. Здесь пахло сосновым деревом, красками и той самой мятой, запах которой я почувствовала ещё у калитки. Пристроенное помещение не было захламлено, но вещей и различных предметов мебели было много.
Помимо маленького круглого столика, деревянных стульев и двух кресел, у стены разместились полки, на которых лежало столько всего разного и непонятного, что с первого раза всё и не запомнишь. Повсюду стояли рамы для картин. Большие, маленькие, высокие, длинные, узкие. Разных цветов и форм. Прямо на полу в хаотичном порядке лежали коробки и парочка старых чемоданов внушительного размера. Имелся даже старинный на вид комод, стоявший при входе у самой двери, на котором стоял керамический горшок с араукарией.
На пару секунд я прикрыла глаза, а когда открыла их, то сделала глубокий вдох и постучала в дверь.
Никакого отклика не последовало. Удивляясь самой себе, я постучала второй раз. Неуютное ожидание под шум дождя длилось дольше обычного.
Дверь распахнулась резко, словно её дёрнули нетерпеливо и рывком. Хмурый художник появился на пороге, посмотрел на меня с явным удивлением, но ничего не сказал.
Его каштановые волосы были собраны в небрежный хвост, а «лёгкая» небритость придавала ему довольно брутальный вид.
Он продолжал молчать, только слегка кивнул головой и чуть поджал губу. Этот жест напоминал фразу: «Ну и чего тебе надо?»
Я опустила глаза, уставившись на чёрные пуговицы его синей рубашки.
Добрый день, изрекла я, не решившись взглянуть прямо на него. Прошу прощения, что побеспокоила
Почему-то я рассчитывала, что он начнёт говорить, и помедлила, но он по-прежнему ничего не произнёс, только немного склонил голову к плечу. Выражение его лица стало чуть более заинтересованным.
Ну мне хотелось думать, что оно стало заинтересованным.
Хочу ещё раз извиниться за произошедшее и, Его молчание было хуже, чем любые слова и ставило меня в полнейший тупик. Вы же меня помните? зачем-то спросила я. К счастью, этот вопрос был успешным. Он утвердительно кивнул.
Ну да, чуть усмехнулась я, не зная, куда деться от стыда. Глупый вопрос.
Я начала дергаться и делать странные движения, которые напоминали порывы к бегству. Я ожидала всего, была готова к любому развитию диалога. Но так? Это предугадать было сложно.
Мне очень стыдно, что я опять надоедаю вам. Я решила, что терять мне уже нечего, и скорее всего вам совершенно не нужны мои извинения, но, тем не менее, я чувствую себя виноватой. Я знаю, что вы занятой человек, которого явно достало внимание посторонних людей. Это неприлично с моей стороны, но вы не могли бы дать мне автограф? Я высоко подняла брови, пытаясь изобразить жалостливые глаза, и улыбнулась.
Ты же вроде не фанатка, очень спокойным голосом, наконец-то ответил он, а я вздохнула с явным облегчением, что не укрылось от его глаз.
Нет, не фанатка. Я постаралась улыбнуться, как можно радужнее. Не зная куда деть руки, я выкручивала их, загибая пальцы и запястья, что в принципе было мне не свойственно. Знаете, даже в искусстве толком не разбираюсь. Просто вы личность очень известная, как я выяснила, так что Я бы с удовольствием стала обладателем вашего автографа. Только после сказанного я поняла как это тупо и глупо: «Я не фанатка, но вы знаменитость, так что дайте автограф».