Чуть-чуть помедлив, Филипп кивнул:
Согласен, на матёрого террориста ты не похож. Поник, вон, как прыщавый мальчишка после первого девичьего отказа. Но говоришь ты правду или просто хорошо играешь свою роль, мы сегодня проверим. У нас впереди занимательная ночь.
В чём же её занимательность? осмелился уточнить Максим, снова ощутив мерзкий зуд между лопаток.
Проигнорировав его реплику, Филипп продолжил:
Когда ты зашёл в магазин, не заметил ли ты там чего-либо подозрительного?
Нет, уверенно мотнул головой Максим.
Может, каких-то людей, которые вели себя странно, или странные предметы? Может быть, что-то странное было на улице? Машины, голограммы. Что угодно.
Нет, я не видел ничего странного, совсем! голос Максима сделался хриплым. В горле окончательно пересохло. Я просто хотел купить что-нибудь выпить и поесть.
Ну да, водочку с бананами. Оригинально, усмехнулся Филипп.
Именно так. Смешно, но это правда. А сейчас я хочу простой воды, прохрипел Максим.
Я бы отказал тебе, знаешь, в воспитательных целях, но из тебя же тогда слова не вытянешь, вздохнул Филипп. Ладно, обеспечим.
Конвоир тут же взял рацию, дал команду, и спустя полминуты в дверях появился молодой парень, который предупреждал о журналистах. В его руке была полулитровая бутылка воды.
Я принёс, сказал юноша и поставил её на обшарпанный стол.
Он уже собрался уходить, когда его остановил Филипп, сказав:
Это вода для подозреваемого. У него связаны руки. Считаешь, я должен его поить?
Конвоир коротко хохотнул.
Простите, я не подумал, замялся молодой человек.
Тот, кто не думает, отсюда быстро вылетает, сынок, сказал Филипп, приподняв брови. А теперь напои нашего подозреваемого. Он сегодня убил больше двадцати человек и очень утомился.
Парень взял бутылку в руки, подошёл к привязанному, открыл крышку и замер в нерешительности.
Поверь, мне тоже неловко, хрипло усмехнулся Максим.
Давай-давай. Я ж тебя не кровь с мозгами отмывать прошу. Да шучу. Я сам отмою, если что. Аккуратно, он же захлебнётся. Приподнимай бутылку медленно. Вот так. Ты посмотри, какой водохлёб. Почти всю бутылку выдул. Давай, ещё чуть-чуть. Теперь всю. Вот и молодец, комментировал Филипп.
Спасибо, сказал Максим юноше и вздохнул с облегчением.
Не стоит благодарности, это его работа, фыркнул Филипп. Ты только бутылку не выбрасывай, обратился он к молодому коллеге. Если подозреваемому понадобится по малой нужде, мы тебя снова позовём.
Парень скривился, представив, как выполняет это малоприятное задание, и вышел из допросной.
Что ж, после секундной паузы Филипп хлопнул себя ладонями по коленям. Напомню, мы в комнате для допросов третьей касты. Здесь разрешается использовать все наработки следственного дела.
Что это значит? Максим задышал чаще. Бить будете?
О, нет, многообещающе заверил Филипп.
Он отошёл в сторону, начал разминать руки и делать небольшие наклоны вправо-влево, как боксёр на тренировке, после чего скомандовал:
Доставай!
Конвоир подошёл к Максиму сзади, извлек из сумочки на спинке кресла малогабаритный пистолет и протянул его Филиппу.
Классная штука! сказал тот и покачал оружие в руке, как бы оценивая его на вес. Я пару раз испытывал, хорошо себя показала. Вредная, малость, но ты молодой, переживешь.
Филипп обошёл стол и приблизился к своей жертве. Максим заёрзал на месте. Он чувствовал себя глупым и беспомощным, словно лягушка, которая ползёт прямо в пасть змее. Что собирается делать офицер? Как далеко ему позволено зайти? Выстрел в голову подозреваемому ему ничем не поможет. Мертвецы, как правило, немногословны. Проделать пару непредусмотренных физиологией отверстий подальше от крупных артерий помогает развязать язык. Но что делать, если язык и так развязан? Максим крепко зажмурился, ожидая самого худшего.
Филипп, чувствуя страх подозреваемого, мерзко ухмыльнулся. Он приставил пистолет к его руке и нажал на спусковой крючок. Максим стиснул зубы, часто дыша, но выстрела всё не происходило. Тем временем на затворе пистолета загорелась красная светодиодная лента. Из дула выскочила короткая тонкая игла, попав точно в вену. Укол по ощущению можно было сравнить с укусом комара. По мере того, как в организм поступал препарат, красная лента на затворе постепенно окрашивалась в зелёный. По завершении инъекции раздался короткий мелодичный сигнал.
Максим открыл глаза и изумленно посмотрел на место укола. Не считая крошечной красной точки на коже, его рука осталась невредимой.
И это всё? не веря своему счастью, спросил Максим.
Ты что, правда думал, что я в тебя стрелять буду? усмехнулся Филипп.
Ну, предполагал, замялся Максим.
Какие вы все, гражданские, смешные, Филипп закатил глаза. Выстрел даже из мелкокалиберного пистолета в таком тесном помещении бьёт по ушам, как ботинок 45-го размера. Если бы я хотел проделать в тебе дырочку, я бы дверь открыл, надел наушники и мясницкий фартук с защитной маской. Случайные брызги крови моему костюму ни к чему. Не буду говорить, сколько он стоит. Завидовать будешь. И, чёрт возьми, когда я говорил про вредность, я не имел ввиду пулю. Называть огнестрельное ранение вредным всё равно что называть взрыв вспышкой.
У страха глаза велики, смущённо ответил Максим, стараясь сгладить впечатление от своей трусости.
Тоже изучаешь древние тезисы? Или как их называли тогда поговорки. Не суть. В общем, причинение физического вреда подозреваемым это метод такой же древний, как и поговорки. Это, Филипп ещё раз продемонстрировал пистолет. Это Т-14, применяется только для третьей касты или по разрешению спецсуда. Минут через пять ты заметишь его действие. Тебе понравится.
Глава третья
Максим почувствовал слабый холодок, который постепенно распространялся от места укола выше по руке. Напряжённые мышцы перестали ныть. Головная боль после удара прикладом отступила. Сердцебиение замедлилось и вернулось к норме. На лице появилась невольная улыбка. Всё происходящее стало казаться несерьёзным, словно детский спектакль.
Когда пять минут истекло, полицейские сидели на стульях и будто ждали какого-то представления. Их фигуры стали немного расплываться, потом показалось, что они отдаляются, двигаясь по черному, как сама тьма, тоннелю. Всё вокруг едва заметно дрожало. Каждая молекула вибрировала, словно маленькая струна. Полицейские на стульях то приближались, то отдалялись. Какое-то время они вращались вокруг Максима, словно спутники планеты. Затем около него завертелось всё остальное, словно затянутое в смерч. Он попытался сконцентрироваться, найти хоть что-то статичное среди непрерывно вращающегося хаоса.
Мимо него пролетали гладкие сферы, похожие на стеклянные шары размером с футбольный мяч. Вот пролетел шар, в котором видно, как уголком рта ухмыляется Филипп. За ним последовал другой, в котором красные буквы предупреждали о низком балансе пассажирской карты. Максим попытался вспомнить, пополнил ли он баланс, но его заняла новая сфера. В ней он увидел беременную девушку из метро. Она смотрела в окно и о чём-то думала, или, наоборот, старалась не думать. Максим попробовал удержать эту сферу перед собой, но её закрыл другой шар, где разноцветные яркие ленточки извивались в пространстве. Он любовался ими, рисующими изящные завитки, лесенки и кружки, позабыв о полицейских.
Кто взорвал магазин? вопрос Филиппа нарушил гармонию выдуманного мира.
Его голос прозвучал, как гром среди ясного неба, как тот взрыв в магазине. Все сферы, словно бильярдные шары, разлетелись в стороны. Словно в тумане, он увидел допросную, обшарпанный стол, полицейских на стульях. Максим пытался сосредоточиться, ухватиться за реальность. Он впился взглядом в лампу, висящую под потолком, держась за неё, словно альпинист за выступ скалы. Однако притяжение иллюзорного мира оказалось сильнее, и Максим сорвался.