Догадываюсь. К себе зовёт?
Если бы! Банкет в кабаке заказал. Сегодня в пять часов.
Мужики, вы меня извините, но сегодня я не смогу.
Что значит «не смогу»? Давай не обижай юбиляра!
У самого юбилей впереди. Короче, откладывай все свои дела. Встречаемся в половине пятого на Гостинке.
Нет, ребята, отложить не получится.
Ты давай, объясни, что к чему, а я тебе растолкую, что получится и что нет.
К Ирине я сегодня еду. Ты не знаешь
Оба-на! Ну, ты даёшь, старый хрен! О душе пора задуматься, а он всё по бабам.
Ты меня не так понял.
Да что тут понимать-то! И неужели нельзя перенести свидание? Первая любовь, что ли, юношеская? Дрожь в коленках, стихи по ночам?
Не то ты говоришь. Я слово себе дал сегодня поехать.
Ну, сам смотри. А Жорка обидится.
Закончив разговор, Николай отключил мобильник, подивившись собственной недогадливости.
На лестничной площадке соседка, одинокая старушка, попросила отремонтировать кран. К счастью, она оказалась более понятливой и согласилась подождать. Лишь бросила напоследок:
А вырядился-то! У тебя что сегодня, свидание, что ли?
«Не забыть ещё купить цветы», подумал Николай, выходя из дома. Путь из Инорса[1]предстоял не близкий, с пересадкой на Галле. Всю дорогу он думал только об Ирине. Память щедро оживляла картины их знакомства, совместную работу в одной компании, корпоративы и ссору по его глупости. Сцены были столь ярки, будто случились только вчера.
«Как я мог такое сморозить? мучился он. И почему сразу не извинился? Ну что, что мешало? Надеялся на её отходчивость. Забудет, мол. Хорош, джентльмен! Каким же я выглядел в её глазах? Этого теперь никогда не узнаешь».
Вот, наконец, и Южное кладбище. Её могила, как он выяснил, в самом конце. Николай с волнением, доходящим до дрожи, шёл по дороге, шурша опавшими листьями. Привычная городская суета разом исчезла. И он ощутил вечный покой, возможно, подобный тому, что когда-то испытал Исаак Левитан. Лишь крики птиц да шум ветра в оголившихся кронах деревьев нарушали тишину.
«Ну, кажется, дошёл. Вот её сектор». Николай почувствовал, как учащённо забилось сердце. Могила Ирины вся была заставлена венками из искусственных цветов. Безвременно ушедшая смотрела на него с портрета спокойным, умиротворённым взглядом Мадонны с картин художников эпохи Возрождения.
«Так вот где ты теперь обитаешь, Ирина! А я всегда был уверен, что ты меня переживёшь. Ведь ты источала здоровье и энергию, танцевала, посещала тренажёрный зал, была душой всего коллектива. Как же такое могло случиться?!»
«Синдром внезапной смерти, вспомнил он заключение врача. Случай один на миллион».
«Сколько цветов на могиле! Ты и вправду очень любила цветы. Живые уже пожухли. А венки немного выгорели. Похоже, тебя навещали всё лето. Только я пришёл в последнюю очередь. Я оказался самым трусливым из всех, кто тебя знал.
Да, я боялся увидеть тебя в таком месте. Оно совсем не вяжется с тобой, самой живой, самой женственной, самой Это даже представить было невозможно, что я буду посещать твою могилу
Знаешь, меня всегда пугала мысль, что однажды ты уедешь далеко-далеко, а я так и не узнаю, куда и с кем. И вот ты уехала. Одна. И так далеко, что до Марса ближе
Как же так, Ирина, я мыслил тебя на вершине земной жизни, в лучах любви и обожания, а ты лежишь в сырой земле»
Николай так потом и не вспомнил, сколько простоял возле могилы. Стало вечереть, и он заковылял обратно. Переживания, воспоминания и мысли продолжали тесниться в его голове.
«Вот говорят: всё, что с нами происходит, имеет смысл. Оно нас чему-то учит, чем-то обогащает. Только чем может обогатить смерть самых дорогих и самых достойных людей? И как теперь жить с таким смыслом?
Надо жить, надо жить это такая обязательная установка каждому. Добровольный отказ от жизни наитягчайший грех, учат святые отцы. А вот ради чего надо жить, они не объясняют. Такова воля Божья, говорят. Ума много не надо, чтобы так ответить. А вывод получается такой: жить порой приходится вопреки душевному состоянию, несовместимому с жизнью. Назло надменному соседу.
А ещё говорят, что прошлым жить нельзя. Я всегда прислушивался к этому совету. Только теперь прошлым стала Ирина. Что же получается? О ней стоит забыть и жить другими? Может, ещё и втрескаться в какую-нибудь?!
Что-то не додумали великие мудрецы».
Николай не стал дожидаться автобуса и пошёл пешком. Вечный кладбищенский покой вновь сменился грохотом машин на автостраде. Но от этого характер его переживаний не изменился. Проходя по Затонской улице, он то и дело замечал, как веселы и беспечны прохожие. Они громко разговаривали по сотовым телефонам, перебрасывались плоскими шуточками, выясняли какие-то мелкие дрязги и бросали вокруг окурки и обёртки от угощений.
«Вот ещё, вспомнил он разговор со святым отцом, состоявшийся этим летом. Священнослужители учат, что мёртвые (на том свете) должны жить ради живых. Стало быть, Ирина (идеал женщины, кем восхищались все знавшие её, независимо от пола и возраста) должна жить ради вот этих убожеств, которым даже к урне трудно подойти?! Помогать им побольше жрать и успешнее освобождать кишечник?»
Николай вдруг почувствовал, что этот привычный мир с его бесконечными мелкими хлопотами, с заземлёнными стремлениями, пошлой бытовухой, напрочь забивающей все мысли, стал ему чужд. И по большому счёту его ничего уже здесь не удерживает.
«Что я тут вообще делаю?» спросил он у самого себя.
Так в раздумьях Николай дошёл до моста через реку. И когда достиг его середины, вдруг остановился, подошёл к ограде и посмотрел вниз. Река, словно в насмешку названная Белой, медленно несла свои мутные безжизненные воды, больше похожие на навозную жижу. Мрачные строения на правом берегу и упокоившийся навсегда речной порт только усилили депрессию.
«А не очень-то красивый мир мы создали, чтобы цепляться за него что есть сил», подумал Николай.
«Если броситься вниз, шансов никаких», решил он, осознав, что мысль о самоубийстве никогда прежде не приходила ему в голову.
Тут что-то заставило его повернуться. В нескольких метрах от себя Николай увидел девчонку-подростка, которая вдруг перемахнула через ограду моста и замерла, закрыв глаза.
«Сейчас свершится непоправимое», пронзила мысль. Мгновение и он оказался за спиной девочки, крепко схватив её за плечи.
Что Вы делаете? закричала она. Отпустите меня!
А что ты задумала? Ну-ка перелезай обратно!
Не перелезу! срывающимся голосом взвизгнула девочка.
Но я тебя всё равно не отпущу. Давай, не дури!
А кто Вы такой? Какое Вы имеете право мной командовать?
Я тот, кто оказался поблизости, отчеканил Николай. Потому и имею право. Ну, как долго тебя ещё уговаривать?
Сейчас же отпустите! истерично закричала девочка и попыталась вырваться. Я не хочу жить! Не хочу!
Будешь жить!!! в самое ухо гаркнул ей Николай.
Зачем?!
Так надо!
Девчонка попыталась укусить своего спасителя за руку, но не дотянулась.
Решив, что от препирательств толку не будет, Николай подхватил её под руки, напрягся и с большим трудом перетащил вырывающуюся, рыдающую истеричку через ограду.
Отстаньте от меня! Она стала колотить своего спасителя руками. Но он крепко удерживал её.
Пойдём! резко скомандовал Николай и повёл девочку в город.
Кто Вы такой? Я Вас не знаю! Откуда Вы взялись на мою голову? кричала девчонка. Вы чужой мне, и я Вам чужая! Зачем суётесь не в своё дело?
Заруби себе на носу! крикнул Николай и сам себе удивился: Не бывает чужих ни девочек, ни мальчиков, ни зверей, ни птиц, ни деревьев.
Что?.. округлила глаза девочка и удивлённо посмотрела в глаза мужчине. Мне никто такого не говорил.
Так я сказал.
А кто Вы?..
Твой спаситель. Если хочешь, меня к тебе сама судьба послала. Она не согласна с твоим решением.