Почему я об этом сейчас вспомнил? Потому что снова надрался, как и в феврале 2012 года, только проснулся один, в съемной однокомнатной квартире, в которую перебрался после формального развода с Верой (юридически мы все еще оставались мужем и женой).
Я опустил ноги на пол. Не помню, чтобы вечером раздевался, но одежда моя, джинсы и рубашка, были аккуратно развешены на стуле сбоку от дивана. Быть этого не может. Я и в трезвом-то состоянии отношусь к гардеробу с меньшим пиететом, а уж в сильном подпитии скорее разбросал бы одежду по комнате, да и вообще вряд ли бы стал раздеваться. Значит
Значит, меня под локоточки довели до квартиры, до кроватки, с любовью раздели и уложили.
Кто?
Яшка на это не способен. Он, конечно, парень хороший, внимательный и не чужд сострадания, но до таких телячьих нежностей никогда не доходил. Снимать брюки (а то и вместе с трусами) с пьяного приятеля? Ну уж дудки!
Тогда, получается, это была женщина.
Женщина, женщина
Я попытался встать на ноги. Ожидал, что в голове зазвенит колокол, но вроде обошлось, ноги держали, черепушка не гудела. А минералки по-прежнему хотелось до зарезу.
Не одеваясь, в одних труселях с проамериканским орнаментом доллары, Джордж Вашингтон, Статуя свободы я прошагал на кухню. Там меня ожидали чистота и порядок, посуда стояла на своих местах, кухонный столик у плиты бликовал на утреннем солнце. Кухонька была маленькая, как и вся квартира, будто специально придуманная для спартанских холостяков вроде меня, поэтому насвинячить здесь надо было еще постараться. Но так я ее тоже никогда не вылизывал. Однозначно здесь поработали нежные женские руки. Чьи?
А у тебя есть варианты, балбес? задался я вопросом, наливая в стакан воду из фильтра-кувшина. Конечно, это могла быть только Маринка Сотникова, больше некому.
Сквозь похмельный туман к сознанию продирались картинки вчерашнего вечера: мы танцуем с Маришкой под Ширана, не говоря друг другу ни слова, не обмениваясь даже пустыми дружескими репликами, потом возвращаемся к столу; выпить со мной изъявляют желание все присутствующие, но почему-то строго по одному каждому надо присесть со мной рядом, приобнять за плечи, сказать пару ласковых и поцеловать. Дурацкий ритуал, предвещающий скорое окончание вечеринки. Немудрено, что я быстро окосел.
Потом мы всей толпой дико выплясывали под «Бони М» и их неприлично задорного «Распутина» клуб был уже в полном нашем распоряжении, затем гости стали также по одному утекать. Не прощаясь, исчезла Анька-Марьянка стоп, нет, она чмокнула меня в щеку, это я помню. За ней, кажется, усвистали братья Боровские. Основательный Федя держался стойко, а вот Саввочка, сокол мой ясный, висел у него на руках. Я посоветовал быть осторожными, на что Федя ответил, что уже вызвал такси.
Петя Шепелев просто испарился. В этом не было ничего удивительного: с тех пор как он поднялся по научной лестнице, стал респектабельным джентльменом, он всеми силами старался вытравить из нашей памяти образ лохматого, небритого и вечно сшибающего мелочь до стипендии неформала. Он учился на своем профильном факультете, но в том же здании, где обитал и наш филологический, однако сблизились мы с ним не в стенах альма-матер, а в ночном клубе на концерте одной панк-группы. До пятого курса он тусовался с нами, а после университета пути наши разошлись. Лишь спустя годы, увидев его лощеную физиономию в телевизоре, мы вернули Петю в компанию, но, как выяснилось впоследствии, на особых правах. Он теперь всегда приходил ниоткуда и уходил в никуда. Всегда в костюме-тройке и с чемоданчиком. Так его преобразила жизнь. Впрочем, я знаю, что Петрухе хорошо с нами, хоть он и старается этого не показывать.
Так, о чем я
Кажется, мы вчетвером я, Марина, Гена и Яшка еще какое-то время сидели и разговаривали, дальше я помню крыльцо клуба, точнее, ограду у лестницы, ведущей в подвал, потом Гена всех по очереди обнял и, покачиваясь, направился по променаду в сторону площади Революции.
Когда и куда ушел Яша, я не помню. Значит, со мной осталась Марина. Время было, кажется, за полночь
Я поставил опустевший стакан на стол, подошел к окну, выходящему на восток. Солнце слепило глаза. Во дворе копошились дворники. Я думал, чем бы сегодня заняться.
Из комнаты донесся телефонный рингтон Джефф Линн, веселенький рок-н-ролльчик «Dont Let Go». Впрочем, он меня не обрадовал. Не самые вдохновляющие звуки в похмельное утро. Я стоял у окна, ожидая, что у звонящего лопнет терпение, но Джефф Линн не унимался, пропев добрый куплет песни.
Иду уже!
Телефон лежал на краю дивана. Почему-то не на стуле с одеждой, подумал я мимоходом. Я надеялся, что звонила Марина, чтобы проверить, пришел ли я в себя, но на дисплее красовалось личико моей бывшей.
Господи, тебе-то что нужно?
Отвечать не хотелось, но настойчивость Веры меня напрягала. Не ответить сейчас придется отвечать потом, но еще и выслушивать упреки, что я ее игнорирую. Зачем удваивать негатив?
Слушаю! сказал я в трубку.
Привет, дорогой. Голос ее звучал вкрадчиво и даже немного настороженно. И еще меня удивило это необычное обращение. С днем рождения, что ли. Я помню, ты не любишь поздравления именно двенадцатого мая, поэтому вот
Да, она была права. В этот день на меня обычно обрушивался шквал звонков и сообщений в соцсетях, от которого я уворачивался, как от крупного града (вы помните о моей дружбе со словом «спасибо» и о любви к людям вообще), поэтому особо приближенные старались лишний раз не досаждать. Дети, Вовка и Полинка, отзвонились вчера утром, и я был им очень рад; мама набрала мой номер ближе к обеду (отец, продолжая дуться из-за последнего кошмарного диспута на геополитические темы, трубку не принял), а больше мне особо никто и не нужен.
Не дожидаясь благодарности, Вера продолжила:
Видела твое интервью по телеку.
Да?
Ты неплохо выглядишь.
Благодарю. Сейчас я выгляжу, наверно, значительно хуже.
Не удивительно. Она усмехнулась. Какие планы?
Планы? На когда?
Ну, хотя бы на сегодня? На вечер, например?
Я не торопился с ответом. Во-первых, о своих планах я еще не задумывался, а во-вторых, мне бы не хотелось, чтобы они совпадали с ее планами.
А что?
Ну, так Можно было бы встретиться, выпить по чашечке кофе. У меня для тебя есть небольшой подарок.
О как. Неожиданно.
Слушай, не делай из меня монстра. Ее голос изменился. Теперь я слышал в трубке Леди-Ой-Всё, от которой сбежал три месяца назад, взяв с собой лишь две сумки с вещами и компьютер. Я же по-человечески. У меня действительно кое-что для тебя есть, и я думаю, что тебе это понравится и пригодится.
Еще более неожиданно, подумал я.
Знаешь, Вер, я сегодня реально в очень разобранном состоянии. Презентация, встречи, ребята собрались, мы посидели. Мне бы сейчас в душ, а уж что там будет потом
Да, я понимаю. Кажется, она обиделась, что я не пригласил ее на вечеринку. Это был первый день рождения, отпразднованный в статусе «почти разведенного», да еще и юбилей. Мог бы, наверно, в память обо всем хорошем найти для нее местечко за столом. Как-то не подумал.
Мне стало неловко. Я не знал, что сказать.
Ладно, ничего, поспешно отмахнулась Вера. Еще раз поздравляю. Найдешь свободный часок позвони. Береги себя. Пока!
Ту-ту-ту
Я бросил телефон на диван. Привыкай, Макс, к новым реалиям.
Итак, наступило то самое время после выхода книги, когда я действительно не знал, чем себя занять. Если после сдачи рукописи в издательство по инерции продолжалась какая-то активная деятельность сверка редактуры, выбор обложки и обсуждение нюансов промо-кампании, то сейчас, когда тираж напечатан и выброшен на прилавки магазинов, меня охватили тишина и пустота внутри меня и снаружи. Как будто проветрили комнату, в которой патлатые представители богемы целый месяц пили портвейн, курили сигары и беседовали об актуальном искусстве.