«Наверное, после лицезрения столь ужасного маникюра моя стрессоустойчивость значительно увеличилась», пронеслось в голове.
Попытка приободрить себя в этой странной, пугающей и непонятной ситуации провалилась, но и что делать дальше, я тоже не понимала. Не придумав ничего лучше, решила вновь посмотреться в зеркало. Почему-то показалось, что это крайне важно.
«Брр, что за волосы, содрогнулась я от лицезрения мерзких сосулек на голове. Только не говорите, что всё это время неприятный запах пота, немытого тела и грязных волос исходил от меня? Ну пожалуйста!»
Меня всю перетрясло от омерзения, а следующая мысль заставила замереть и внимательнее всмотреться в зеркало.
«Что?! Почему у меня чёрные волосы?! Я же всегда была русой! Что происходит? Их тоже инопланетяне перекрасили? Или пересадили?» недоумённо подумала я, а затем шокировано, не обращая внимания на боль в рёбрах, подняла майку и осмотрела низ живота. То место, где у меня должен был находиться небольшой шрам после операции по удалению аппендицита. Должен был! Но его не было! Как и моих честно отработанных в тренажёрном зале кубиков пресса!
Я с надеждой положила руки на тощую девичью попу, где ещё недавно находились накачанные ягодицы, и поражённо замерла. В голове словно бомба взорвалась, в ушах появился неприятный звон и накатила слабость, из-за которой я покачнулась и едва не упала. Благо успела ухватиться сначала за скрипнувшую тумбочку, а затем и за кровать, на которую я машинально залезла и накрылась одеялом.
«Что со мной происходит? Как такое возможно?!» дрожа от переизбытка эмоций, думала я, свернувшись в позу эмбриона.
В прострации и обдумывании ситуации я находилась почти до самого утра и лишь после того, как из коридора стали доноситься какие-то звуки, забылась тревожным сном, где меня уже вовсю заждались кошмары.
В них я была не счастливой двадцатисемилетней молодой женщиной, имеющей любящего мужа и прекрасную дочь, а одинокой и забытой всеми девочкой Наташей, жизнь которой состояла лишь из тоски, боли и безнадёжности.
Досмотреть сон я не успела, свет в палате включился, и в неё вошла невысокая дородная женщина с отпечатком недавнего сна на лице и с какими-то листами в руке.
Девочки, подъём. Завтрак через час. Не забываем, что после него нужно зайти за таблетками на пост, сказала медсестра на удивление приятным голосом и тут же, поморщившись, добавила.
Фу! Верка! Это что за перегар? Опять режим нарушаешь? Живо лезь наверх и открывай фрамугу, чтобы проветрить! Здесь же дышать невозможно! Или хочешь, чтобы тебя за нарушение режима выписали?
А что сразу Верка! обиженным тоном сонно протрубила вчерашняя хамка, скрипя пружинами кровати и перешла в наступление. Это, вообще-то, наша наркоманка так воняет! Мерзость полнейшая! Зачем её к нам подселили?! Ей же шестнадцать лет! Несовершеннолетняя! Пусть в детское отделение идёт!
Ты ещё меня поучи, куда и кого класть. У нас травма совмещённая, вообще-то, нахмурилась медсестра и бросила на меня недовольный взгляд. Хотя ей, конечно, помыться бы не мешало.
Она что? И правда наркоманка? с интересом спросила еще одна пациентка, едва сдерживая зевок. Я думала, ты это вчера для красного словца добавила.
Я?! искренне возмутилась Верка, грохоча оконными рамами. Да я всегда за базар отвечаю! У кого хочешь спроси!
Да просто она ж дитё ещё! словно оправдываясь ответила женщина. Сама ж говорила, что шестнадцать лет всего! И что? Скажешь, уже наркоманка?
А ты что, её исколотые руки не видела? вопросом на вопрос ответила Верка.
Когда успела бы? удивилась соседка. Её ж только под вечер принесли. Да ещё и с таким страшным лицом, что я больше ни на что смотреть не могла.
«Неужели они говорят обо мне?» внутренне похолодела я.
Это ещё что! тоном человека, которому известно что-то недоступное другим, сказала Верка. Мне Петрович по секрету сказал, что её вчера со второго этажа выбросили. Представляете?! Прямо под ноги скорой! В одних только трусах и майке! Ну вот в тех самых, в которых она сейчас!
«Из окна?» поразилась я, а затылок тут же пронзила острая боль. Казалось, что нужное воспоминание сейчас появится в моей голове, и я сумею проверить подлинность сказанных слов, но помешала Веркина соседка, которая крайне заинтересованным тоном спросила:
Так может, она вовсе голой была? А мужикам просто неудобно было в этом тебе признаваться?
«А у нас в палате, оказывается, не одна сучка, а сразу две, сделала себе пометку я. И непонятно, кто страшнее. Прямая и туповатая Верка, или её явно более хитрая и коварная подружка».
По тому, как неизвестная запросто вела себя с любительницей выпить, я сделала вывод, что они примерно одного возраста, а в следующую секунду и узнала её имя.
Светка, врать не буду. Не знаю. Может, они действительно пожалели побитую девку. Какая-то слишком уж мужская у неё майка, согласилась Верка.
О-о-о, протянула соседка довольным тоном. Так получается она не только наркоманка, но и торговка передком? Она же не случайно в чужой квартире голой оказалась? Не просто же так? Правильно я говорю?
«Только не это, только не это, про себя молила я непонятного кого. Еаркоманка и проститутка в шестнадцать? Разве можно опуститься ниже?»
Не, ну ты что! Она не такая! внезапно стала на мою защиту Верка. Торговать собой тоже нужно уметь, а ты её видела?! Это ж чучело самое настоящее! Ей только наркоманы не побрезгуют.
«Вроде и оскорбила, но почему-то совсем необидно», с облегчением подумала я, а Светка всё не желала успокаиваться:
Ну если раздетая была, то не побрезговали. Правильно я говорю?
С этим спорить не буду, тоном знатока произнесла Верка. Не удивлюсь, если сама за дозу отдалась. А потом кайфовала, когда её по кругу пускали!
«Наркоманка! За дозу! По кругу! с ужасом повторяла я страшные и чужеродные для себя слова и чувствовала, как что-то внутри меня разрывается на части. Нет! Это не я! Не могу быть я! Я не такая!»
Пху, на тебя! Прости, Господи! вдруг вступила в разговор лежащая напротив меня старушка и, перекрестившись, довольно жёстко сказала: Да чему ты радуешься, морда сивушная?! Что у девочки судьба теперь поломана?! Ты лицо её видела?! Если непотребство и было какое, так явно против воли!
Глафира Павловна, покачала головой Верка и снисходительно добавила: Вы уже просто человек пожилой, и не знаете, как у них там бывает. Они сначала одним шприцом на всех уколются, а потом давай сношаться. И раны не помеха. Ведь, как это, под кайфом!
Говоришь так, словно сама их пробовала, поджала губы старушка, специалист.
Так я по телевизору видела. Там про таких много чего показывают, тут же отбилась от обвинений Верка и с видом оскорблённой невинности добавила: И вообще! Если что-то не нравится, то могли бы и раньше остановить, а не слушать моё мнение.
Да, поддержала хриплую Светка. Правильно она всё про эту девку говорит. Наркоманки они такие. Она за дозу ноги раздвинула, а её попользовали и как закончили, так из окна и выкинули. За ненадобностью.
А вот не правы вы, бабы, вдруг сказала так никуда и не ушедшая медсестра, которая почему-то оставалась в палате и слушала разговор. Она ж голая и побитая приехала. Дежурный сразу полицию вызвал и начал проводить медицинское освидетельствование на предмет изнасилования.
И? жадно подалась вперёд Верка. Было что или нет?
Нет, сказала медсестра и в ответ тут же раздались какие-то даже расстроенные вздохи.
Такую историю испортила, поцокала языком Верка.
«Не было ничего! Не было! облегчённо думала я, ощущая, как с души словно сваливается огромный камень, на месте которого тут же появляется дикое раздражение на этих сплетниц. Вот же мымры! Как они вообще могут расстраиваться из-за подобного?!»