Да, кивнула я, внимательно осматриваясь по сторонам.
Больница за пределами палаты вызывала не менее гнетущее впечатление, чем внутри. Тёмно-серые потолки со старыми лампами. Крепкие много раз перекрашенные двери. Грязные, замызганные стены с обвалившейся штукатуркой и чуть ли не советские плакаты, информирующие пациентов о пользе гигиены и о способах правильного наложения шин при переломах.
На фоне царящей разрухи особенно выделялся находящийся в достаточно широком отнорке пост медсестры, который представлял собой современную модульную конструкцию из тёмно-коричневой ДСП. Он казался инородным предметом на фоне ужасных стен и потолка, которые здесь находились лишь чуть в лучшем состоянии, чем в том же коридоре.
Также тут отдельно располагался небольшой стол с выставленными на него приспособлениями для забора крови, два стула и довольно современная медицинская сумка фельдшера-лаборанта, стоящая на полу.
Садись, сказала женщина, занимая место во главе стола, а затем дождалась, когда я сяду, и взялась за дело.
Спустя примерно минуту я была свободна и как можно быстрее направилась в туалет.
«М-да!» первое, что подумала я, осмотрев небольшое помещение со старомодной, местами отсутствующей квадратной плиткой голубого цвета, и ощутив щедрую порцию хлорки, которую использовала уборщица для дезинфекции. В санитарном узле, как значилось на табличке, имелись: раковина для мытья рук; три деревянные кабинки, выкрашенные тёмно-серой краской и обеспечивающие приватность; а также огромное, почти во всю ширину стены окно с большим подоконником, на который женщины и ставили свои анализы.
Самое печальное для меня в данный момент заключалось в том, что две ближайшие к выходу кабинки были заняты, а свободной оказалась лишь третья, которая располагалась у окна и не имела одной перегородки. Получалось так, что с улицы частично открывался вид на человека, пришедшего сделать свои дела. Благо хоть, что сейчас утро и обзор ограничен, но вечером, подозреваю, ситуация меняется.
«Хорошо ещё, что отделение находится на втором этаже, думала я, заходя внутрь и закрывая защёлку. Было бы некомфортно занять место и обнаружить свои глаза на одном уровне с прогуливающимся по улице человеком».
Стараясь не смотреть на ржавый и страшный унитаз в виде чаши, я с трудом, из-за боли в рёбрах присела, сделала своё дело и уже другим взглядом посмотрела на подоконник, за который так удобно было держаться. Неожиданно я наткнулась на незамеченный ранее початый рулон туалетной бумаги.
«Вот так удача! обрадовалась я и, сжав находку, засунула себе её в карман, а затем, так и не открыв дверь, замерла. Блин. Её же, наверное, кто-то забыл? Она же чужая? Может быть, ребёнка какого-нибудь?»
Я достала рулон из кармана, посмотрела на него, а затем тяжело вздохнула и положила назад.
«Оставлю себе. Пока что у меня просто нет другого выбора, подумала я, чувствуя, как негодует внутри совесть. Вообще же пока ничего нет! Хорошо хоть тапочки и одежду какую дали».
Оставив анализы на подоконнике и помыв руки, я вышла из туалета. Совесть всё ещё продолжала ругать меня за малодушие и низость нравов, но громкий резкий звук заставил отвлечься от переживаний.
Ух ты ж ё-маё! уставился на меня возрастной усатый мужчина с небольшим пузиком, вышедший из палаты в коридор.
Заметив мой взгляд, он тут же нырнул назад, и до меня донёсся его громкий восторженный шёпот:
Мужики! А вы новую Квазиморду видели?! Ну с лицом отбитым! Ух и страшная же!
«Сам такой! обиженно подумала я. Мужчина ещё называется. Не мог промолчать или сделать вид, что всё нормально? Не понимает, что ходить с таким лицом это не личный выбор молодой девушки? Что его слова, вообще-то, ранят прямо в сердце? Сплетник старый!»
Пройдя чуть вперёд на запах еды, я вышла из травматологического отделения и оказалась в небольшом холле. Справа от меня размещалась широкая белая пластиковая дверь с приклеенной красной табличкой «Столовая», чуть ниже были закреплены два прозрачных кармана. В одном находилось меню на сегодня, а во втором график приёмов пищи.
Напротив разместилось другое отделение больницы неврологическое. О чём красноречиво свидетельствовала старая, но внушительная надпись над двухстворчатыми дверями.
Также в холле обнаружились: два лифта, один из которых предназначался для перевозки лежачих больных; выход на лестницу и разместившийся в углу кабинет сестры-хозяйки.
Завершив разведку, я на входе в столовую едва не столкнулась с пожилым седым дедушкой, голова и руки которого находились в постоянном движении, а затем, пропустив его, зашла внутрь. Данное помещение, несмотря на мои опасения, выглядело неплохо. Ровные, выкрашенные в жёлтый цвет стены, современные стенды с нормами довольствия, пластиковые окна, полтора десятка относительно неплохих столов, рассчитанных на четыре персоны, ну и стулья к ним.
Фу! Посмотри на неё! услышала я чей-то брезгливый детский голосок, и меня словно окатило помоями. Бомжиха какая-то!
За дальним столом обнаружились три девушки-подростка, которым было около пятнадцати, может быть, шестнадцати лет. Они были одеты в симпатичные костюмы, успели раскрасить лица вызывающим макияжем и держали в руках телефоны.
Бе-е! Она на нас смотрит! Меня сейчас вырвет! сказала вторая из них.
Бежим отсюда, а то ещё заразимся какой-нибудь чахоткой, предложила третья и они со смехом, более подходящим каким-то гиенам, чем симпатичным девчонкам, выбежали из столовой.
«Вот же мелкие сучки! Да сами вы бомжихи чахотные! Ну ничего! Дайте только время прийти в себя! Уверена, со своими знаниями я быстро приведу это тело в порядок. Тогда и поговорим!» думала я, трясясь от переполнявших меня эмоций.
А тарелки на мойку отнести?! услышала я злой крик какой-то женщины, подходя к открытой двери с биркой «Раздача».
Это помещение было разделено на две части. В передней располагались железные столы с несколькими массивными зелёными термосами, а в задней большие умывальники. Именно там сейчас стояла ко мне вполоборота полная женщина и скидывала остатки еды с тарелок в большое ведро.
Здравствуйте, вежливо сказала я. Можно позавтракать?
Раздача закончилась! недовольно ответила она мне.
Я Петр Фролова, быстро поправилась я. Из травматологии. Кровь сдавала.
Как же они меня все задрали! зло произнесла женщина, обращаясь непонятно к кому. Одни на процедуры ходят! Вторые кровь сдают! Третьи спят долго! Четвёртые не знают, куда нужно грязную посуду нести! Я вам что, официантка?! А?!
Она повернулась ко мне и вздрогнула, увидев кусок мяса, в которое превратилось моё лицо.
Э-э-э. Нет, ответила я, и живот тут же утробно заурчал.
Краше в гроб кладут, прокомментировала она, откладывая тарелку в сторону, и смилостивилась надо мной. Сейчас, подожди, я оставляла несколько порций как раз на такой случай.
«Чего же тогда на меня ругалась?!» с недоумением подумала я, но всё же кивнула, от сосущего ощущения в животе вновь закружилась голова.
Женщина появилась почти сразу и вынесла мне порцию непонятной подсохшей коричневой каши, одно яйцо и два ломтика свежего хлеба.
А чашка твоя где? Ложка? спросила она, поставив всё на ближайший стол.
Нету, опустила глаза я, ощущая очередной приступ неловкости, но быстро взяла себя в руки. Может, у вас что-нибудь найдётся? Я верну после выписки. Честно.
Знаем мы таких честных, проворчала женщина, но всё же сходила к себе и принесла железную чашку без ручки и алюминиевую ложку.
Спасибо вам большое, как можно более искренне сказала я и дрогнувшим голосом вновь добавила: Спасибо.