Ушибы и синяки были бесчисленны, тело звенело, к тому же, когда Уннава опомнился, рядом уже не было ни прекрасной девушки, ни головы, которая куда-то улетела, пока он падал С него даже слетела его накидка. Хотя, впрочем, вид от этого менее странным не стал: вместо обуви или традиционных шлепанцев на Дайске были какие-то кожаные лохмотья, больше похожие на толстые носки, которые оканчивались связкой бинтов от голени до бедра на обеих ногах. На поясе была растрепанная после падения юбка из плотной кожи с редкими металлическими вставками, словно дешевая версия боевого доспеха, к тому же изрядно потрепанная боями. Далее только накидка из той же кожи, но уже подкрашенная и с металлическими плечиками. Еще бинты, намотанные от плеч и до каждой кисти.
Спустя пару минут стонов и валяния на земле Уннава встал, отряхнулся, похрустел костями в последний раз, схватил свой тяжелый багаж, а после принялся искать голову Сойо Сакимото. Наклонившись над свежей прохладной живительной водой источника, Дайске заметил в ней до смерти испуганную физиономию Сакимото в прямом смысле этих слов. Он аккуратно поднял голову мертвеца из воды, примостил ее к ремню и начал аккуратно лезть наверх, в этот раз ему пришлось преодолеть метров двадцать, а то и тридцать почти отвесной скалы. Это было не такой сложной задачей для столь выдающегося по силе юноши, особенно, если смотреть на камни, за которые хватаешься, а не заглядываться на девушек И вот Дайске уже заваливался на острый порог скалы, с которого в прошлый раз полетел вниз, любуясь красоткой, умывавшей лицо. «Стоило изначально оставить вещи наверху, а не тащить весь мой груз то вниз, то вверх» пробубнил себе под нос Дайске.
Тем временем в деревне все уже понемногу стихало, а вдоволь пьяные люди расходились по домам, к тому же мясо медведя изрядно скинуло в весе Лишь небольшая группа людей, поминавшая добрым словом господина Каджиму, оставалась почти трезвой в мыслях, хоть и изрядно подавленной крупицей общества. По склону спускался Дайске, уставший и сонный.
На горизонте склона, на котором и стоит таверна, зеваки узрели красивый силуэт Дайске, гордо бегущего вниз с головой бывшего собутыльника, нежно переливающегося в лучах алого заката Юноша с трудом нашел в толпе одного из тех многих гордецов, что желали голову Сойо, а потом кое-как получил жалкие девять золотых, с тем, что у него уже было, вместе это составило всего тридцать восемь монет, такого количества хватит на всю жизнь, правда, только если Дайске и Седьмой умрут послезавтра
«В таверну меня уже не пустят, надо найти где-то место для ночлега!» крайне верно подметил юноша
Так и не договорившись с жителями хоть об одной ночи даже за большую цену, Дайске ничего не осталось, как спать на улице. но где, если уж придется спать под звездами? Он выбрал лечь рядом с небольшой конюшней, чуть ниже по склону от деревни. «Там будет достаточно тепло сейчас, если прижаться к внешней стене конюшни, так как нынче лето, так еще и конюх всегда отгоняет хищников от того места, лучше ночлега и не найти, хотя кого я обманываю» размышлял уставший Дайске, укладываясь на свою сумку под редкое тихое фырканье лошадей
Дайске все сильнее погружался в сон из-за сильной усталости, игнорируя все звуки бессонной природы. Его чуткий отдых становился все глубже и глубже, пока наконец резко не прервался из-за того, что прямо над собой Дайске почувствовал мягкое и теплое дыхание. К его большому удивлению, когда юноша открыл глаза, он увидел прямо перед собой девушку с источника. Ее белоснежная кожа лица на фоне звездного неба напоминала самую большую, удивительную и яркую луну, какую только кто-то когда-либо мог лицезреть. Яркие голубые глаза, необычайно широкие, словно извечно пораженные красотой мира, были как две путеводные звезды, а черты лица в целом больше походили на работу искусного кукольного мастера, чем на лицо человека, Дайске был поражен и не мог пошевелиться от удивления и восхищения.
Можно я отдохну с тобой? прекрасный голос донесся до ушей юноши, спешно приводя его в чувства
Что? Да, конечно, ложись, стог большой А поче растерялся Дайске.
Девушка мило рассмеялась, а потом, будто засмущавшись собственного смеха, покраснела:
Я Меня зовут Мизуки, мой отец велел пригласить тебя в дом.
Домой? Вы слишком щедры ко мне, я буду благодарен, если вы просто не прогоните меня с вашего поля.
Это не обсуждается! Ты выглядишь очень уставшим, моя мама прекрасно готовит, может, даже успеешь сходить в баню.
Вы крайне добры, Мизуки, спасибо Только захвачу сумку.
Дайске, польщенный тем, как его тепло встретили незнакомые люди, пошел за Мизукой в дом, на пороге уже ждали родители девушки: крепкий взрослый мужчина лет сорока и на вид очень добрая женщина, наверное, чуть помладше
Глава 6. Умай!
Дайске поклонился, в очередной раз поблагодарил семью Мизуки, пошел в комнату, на которую ему указали. Он был поражен, никогда Дайске прежде не видел, чтобы горячий источник был проведен бамбуковыми стволами прямо в дом, и баня была прямо внутри комнаты! «Наверное, отец Мизуки какой-то изобретатель, может, инженер. Но тогда Что он забыл в такой деревне? Это не самое безлюдное место Японии, но явно не самое лучшее расположение для любого талантливого человека». Дайске спешно начал принимать ванну, поскольку мать Мизуки уже давно пригласила его к столу, еще при входе в дом. Тут до Дайске, прямо как молния среди утреннего затишья, дошла резкая, противная и настораживающая мысль, которую ему дословно множество раз проговаривал, как мантру Седьмой: «Моя жизнь (Седьмой имел в виду конкретно свою сохранность, далее станет понятно.) зависит от тебя напрямую! Поэтому, пожалуйста, потрудись быть достаточно сильным, чтобы ты мне не мешался, а лучше помогал Всегда будь начеку, Дайске!» Юноша насторожился еще больше, когда в дверь постучали.
Войдите! ответил на стук интуитивно Дайске, даже не подумав, что он голый, а в доме обслужить гостя должна была Точно, Мизуки. Парень немного обрадовался этому, но больше смутился. (Лицо юноши расползалось в нервной улыбке.)
Так и думал, прозвучал где-то возле входа в баню голос хозяина дома, отец Мизуки сделал небольшую паузу, пока смущенный Дайске накидывал свои одеяния, затем продолжил, пока парень наматывал бинты. у нас в доме нет прислуги, поэтому прости, что нарушаем традиции, но принесу тебе это я, закончил свою речь Каору Ямамото, положив на стул рядом с дверью красивый халат для гостя.
Я не носил шелка с самого детства, не положено по статусу.
Я никому не скажу, усмехнулся глава семейства и удалился.
Дайске обрадовался такой возможности. Дальше юноша переоделся и прошел к столу. На красивой деревянной столешнице стояло множество вкусных блюд. Мама с Мизуки приступили к трапезе. Крупный Каору Ямамото внимательно осмотрел каждого, кто сидел в столовой, а затем приступил к трапезе со всеми. Дайске не раз замечал смущенный взгляд Мизуки на себе, это явно радовало обоих. Иногда Уннава специально, но притворялся, что нечаянно, касался руки девушки, когда тянулся за едой, а Мизуки этот флирт нравился, и она охотно трогала юношу в ответ. Дальше Дайске потянулся за очередным онигири, которые, кстати, были невероятно вкусными, особенно если учитывать, что юноша последние три дня ел только свою собственную (крайне невкусную, но питательную) стряпню, закуски в тавернах, пил воду, перебивался одной рюмкой саке сегодня за столом, а также несколькими пиалами или десятками пиал саке вчера, парню стало совсем плохо. В глазах помутнело, руки, веки, да все тело Дайске потяжелело