Коль лагары мне не помощники, придется поступить кардинальным образом. По моей команде бортовой пищевой синтезатор тут же был настроен на производство хлорпикрина. Была в Армии Советской, а потом по наследству перешла в Российскую такая забава загоняли бойцов в специальную палатку, бросали туда хлорпикриновую шашку и заставляли проходить тест на совместимость человека с резинотехническим изделием номер раз, то бишь противогазом. Нас курсантов подобная участь не миновала. К несчастью, мой противогаз оказался со скрытым дефектом выпускного клапана (а я-то удивлялся, что это мне в отличие от остальных товарищей так хорошо в нем дышится). Так вот, хлебнул я тогда той гадости полные легкие, ну не полные успел-таки выскочить из палатки. Клапан мне поменяли быстро и в платку загнали со следующей партией испытуемых. Ротный старшина, впрочем, не забыл потом «наградить» меня двумя внеочередными нарядами с формулировкой «за хитрожопость». А я ведь тогда честно не ведал ни сном ни духом насчет неисправности противогаза.
Для производства отравляющего вещества использовал синтезатор, прихваченный с базы. Он был вынесен дроидами за пределы воздушного судна, кабелем подключен к общей бортовой сети через внешний разъем и после моей команды начал выдавать маслянистую жидкость, которая, оказавшись на каменном полу пещеры, довольно быстро превращалась в стелющийся по земле газ желтовато-зеленого цвета. Двух часов работы синтезатора вполне хватило, чтобы довести концентрацию паров в пещере до уровня, при котором все живое было вынуждено освободить занимаемую территорию. Самые упертые тупые или слишком медленные твари попросту сдохли.
После завершения работы синтезатора по производству ОВ мне пришлось провести на борту «Алтбатроса» еще сутки. За это время пары хлорпикрина были вытеснены притоком свежего воздуха. Для дальнейшего воспрепятствования попадания животных внутрь пещеры главный вход и все вентиляционные отверстия были взяты под прицел прихваченных с базы и установленных на турелях орудий иже с ними отпугивающих генераторов ультра и инфразвука. Чтобы не завоняло, приказал дроидам хорошенько прибраться в пещере, в том числе избавиться от толстого слоя слежавшегося гуано, перемешанного с костями, и всех крупных камней. К окончанию третьих суток пещера представляла приятное глазу зрелище. Пол ровный гладкий, на стенах яркие световые гирлянды. Прям ощущение Нового Года. В качестве ёлки «Альбатрос», переставленный в центр подземелья. Ау! Дедушка Мороз, тащи свои подарки!
Все это время мое внимание было также приковано к ситуации во внешнем мире. Избежавшие уничтожения спутники имперской орбитальной группировки и разбросанные по системе станции наблюдения продолжали исправно транслировать данные с установленных на их борту приборов слежения. Подавив сопротивление на подступах к Раджхару, завоеватели приступили к наведению порядка на планете. В результате все малочисленное население было изловлено и сосредоточено на одном из островов, остальные поселения и базы охотников были уничтожены тяжелыми планетарными штурмовиками. Мне было вдвойне неприятно наблюдать за тем, как под ударом гравитационных эмиттеров превращается в пыль моя база, а вместе с ней приличный кусок леса вместе с «баобабом» лагаров.
Возникает вопрос, чем вызвано столь вопиющее варварство в отношении имущества поверженного противника? Дело в том, что всякая война рано или поздно заканчивается мирными переговорами. Так вот, если на завоеванной территории не осталось инфраструктуры побежденного, так с захватчика и спросу нет, принцип «вашего тут не стояло, зато теперь есть наше, так что валите-ка лесом» вполне работает. Думаю, к окончанию боевых действий республиканцы подвесят над Раджхаром орбитальную станцию-базу, а также начнут активно осваивать планетарные ресурсы. За что, собственно, и боролись.
Вопреки моим опасениям, с пленными поступили вполне гуманно. Живут в палатках, людей не ограничивают в питании и в свободе передвижения по острову. Сам я выходить с поднятыми рукам не собираюсь, поскольку оказаться в армии даже самого справедливого и гуманного государства желания не испытываю. Хватит, в прошлой жизни нахлебался, теперь не хочется, ибо успел вдохнуть глоток свежего воздуха свободы и понять, что не уставом единым жив человек. К тому же мое затворничество не мешает мне изучать все ранее скаченные из Сети учебные базы и разгонной химией я запасся с избытком. Так что сижу тише воды, ниже травы, из укрытия носа особо не высовываю, если только на прогулку под сенью леса, или с дружественным визитом к лагарам. В одном из таких посещений продемонстрировал Писцу картину уничтожения прежнего обиталища его рода. Проняло, он весь как-то обмяк, даже скупую слезу уронил. Таким расстроенным я никогда не видел своего друга. Впрочем, грусть Писца продолжалась недолго, минут через десять он был снова бодр и вполне жизнерадостен. Предложил сходить на совместную охоту на пасущихся неподалеку хурошей, зиргов и балзанов. Я был вынужден отказаться, поскольку оказаться на открытом пространстве под объективами спутниковых камер высокого разрешения желания не было.
Около месяца так и жил отшельником. Шесть часов в сутки постигал разного рода премудрости, как то: устройство малых, средних и больших космических кораблей, бортовое вооружение, навигацию, взлом и перепрограммирование простых и сложных вычислительных устройств, психологию искусственного интеллекта, управление подразделениями боевых дронов и еще хренову тучу всяких необходимых будущему командиру космического корабля знаний. После учебы гулял по лесу или лежа в пилотском ложементе, пялился на Раджхар и окрестности планеты. А когда Татьяна запустила по полной программе модификацию моего организма, залег в регенерационный кокон и продрых там больше месяца.
После того, как я весь такой модифицированный выбрался из капсулы и обозрел Раджхар, ситуация на планете в отношении захваченных в плен граждан империи Аштри мне сильно не понравилась.
Глава 3
Вынырнув из долгого принудительного беспамятства, первым делом сгонял в душевую. Оно хоть на теле и не осталось следов нанитового «киселя», однако ощущение, будто искупался в чьих-то соплях требовало срочной помывки. Вот такой я брезгливый, скорее, мнительный.
После душа придирчиво осмотрел себя в ростовое зеркало, точнее в виртуальной зеркальной поверхности, созданной прямо в воздухе автоматикой «Альбатроса». По большому счету, особых видимых изменений не углядел. Прежняя физиономия молодого Джейсона Стэтхэма, коротко стрижен, заметные лобные залысины, перманентная трехдневная щетина на лице, квадратная челюсть, наглый взгляд карих глаз все на месте. Вроде бы, подрос и в плечах раздался, но не сильно. Впечатление перекаченного громилы не произвожу. В отличие от виденных мной шкафообразных армейских модификантов, очаровывать дам избыточной мышечной массой не моё, я их лучше интеллектом буду пленять, коего у меня теперь очень много.
Итак, из отчета нейросети мои физиологические показатели приросли суммарно процентов на тридцать и теперь по методике какого-то Лаумеля Бэрра колеблются на уровне четырехсот процентов от среднестатистических показателей представителей моего вида. А неплохо, знаете ли, ощущать себя эдаким суперским Геркулесом. Если обычный человек способен еле-еле выжать штангу весом в шестьдесят-семьдесят кило, для меня трехсоткилограммовый снаряд не проблема. Ну это я не хвастовства ради, так для сравнения. С укрепленными костями и сухожилиями могу и все полтонны осилить и не заработать при этом инсульт из-за разрыва кровеносных сосудов в голове. А еще выносливость позволяет мне бежать сутками напролет и не ощущать при этом усталости. При такой силушке и скорости реакции ещё и хороший кросс или джеб зарядить в челюсть тому же армейскому модификанту, чем его неприятно удивить.