— Да. — Элрик помрачнел. — И Карлаак — это торговый город, а не крепость. Мунглум, старина, ты убедил меня. Я выступлю на Совете города и постараюсь, в свою очередь, убедить их.
— Только поторопись, Элрик. Карлаак не продержится и полдня под натиском кровавых псов Терарна Гаштека.
* * *
— До чего же упрямы эти горожане, — говорил Элрик, когда они вдвоем с Мунглумом сидели в его кабинете поздно вечером. — Они не хотят понять, как велика опасность, отказываются бежать, а я не могу покинуть их. Они встретили меня добром и сделали гражданином Карлаака.
— Значит, мы должны остаться здесь и умереть?
— Возможно. Похоже, выбора нет. Хотя у меня появилась одна идея. Ты сказал, что тот волшебник стал пленником Терарна Гаштека. Что бы он сделал, если бы получил обратно свою душу?
— О! Он с радостью отомстил бы своему обидчику. Но Поджигатель не настолько глуп, чтобы допустить это. Нет, беспутный чародей нам не помощник.
— А если мы сумеем помочь ему?
— Как? Это невозможно.
— В самом деле? — Элрик иронично вскинул бровь. — Ну ладно. А этот варвар что-нибудь слышал обо мне? Как я выгляжу, чем занимаюсь?
— Нет, насколько я знаю.
— Сможет он узнать тебя? — Каким образом?
— Тогда я предлагаю присоединиться к нему.
— Присоединиться к нему?! Элрик, ты сошел с ума!
— У каждого человека есть слабое место, и, только отыскав его, мы сумеем победить Поджигателя. А для этого нужно сначала приблизиться к нему. Мы выедем на заре, времени терять нельзя.
Мунглум обреченно кивнул:
— Остается надеяться на удачу. Прежде она сопутствовала нам, но теперь… Боюсь, она ушла вместе с твоими прежними привычками.
— Найдем ее снова.
— Ты возьмешь с собой Приносящего Бурю?
— Но ты ведь не любишь его! Да и я надеялся больше никогда не прибегать к его помощи. Он — смертельный друг.
— К сожалению, без него сейчас не обойтись. — Мунглум, казалось, удивился собственной уверенности.
— Да, ты прав. Я возьму его. — Элрик нахмурился, сжимая кулаки. — И это означает, что я нарушил слово, данное Зарозинии.
— А как иначе ты собираешься защищать ее от вонючих кочевников?
* * *
Держа в руке смоляной факел, Элрик открыл дверь оружейной и вошел. Шагая по узкому коридору, вдоль которого было развешано затупившееся старинное оружие, он почувствовал слабость.
Сердце его тяжело забилось, когда он коснулся еще одной двери и, скинув закрывавший ее брус, ступил в небольшую комнату, где хранились королевские регалии давно умерших властителей Карлаака и Приносящий Бурю. Элрик глубоко вздохнул и потянулся к мечу — черный клинок протяжно застонал, словно приветствуя хозяина. Сдавленное рыдание слетело с губ альбиноса, он схватился за рукоять, и все его тело сотряслось в нечестивом экстазе. Элрик поспешно сунул меч в ножны и почти бегом выскочил из оружейной на свежий воздух.
* * *
Элрик и Мунглум, одетые как обычные наемники, сели на снаряженных коней и попрощались с членами Совета Карлаака.
Зарозиния поцеловала бледную руку Элрика.
— Я понимаю, что это необходимо, — сказала она, с трудом сдерживая слезы. — Но будь осторожен, любовь моя.
— Я постараюсь. Помолись, чтобы удача не отвернулась от нас.
— Белые Боги да пребудут с вами.
— Нет. Молись силам тьмы, потому что в этом деле я могу надеяться только на их помощь. И не забудь слова моего устного послания, передай их гонцу как можно точнее. Пусть он немедленно отправляется в путь, на юго-восток, к Дувиму Слорму.
— Я ничего не забуду, — ответила она. — Меня тревожит, не увлекут ли тебя вновь черные пути.
— Беспокойся о ближайшем будущем. О своей судьбе я подумаю сам. Позже.
— Тогда прощай, милорд, и будь удачлив.
— Прощай, Зарозиния. Моя любовь даст мне больше силы, чем этот кровавый меч.
Он пришпорил коня, и воины выехали в ворота, направляясь к Плачущей Пустоши.
* * *
Затерянные в бескрайних просторах укутанного мягким дерном плато, которое назвали Плачущей Пустошью, потому что его всегда поливал дождь, двое всадников гнали усталых коней.
Промокший до костей воин пустыни увидел их и понял, что эти люди приближаются к нему. Он долго разглядывал их сквозь пелену дождя, а затем, развернув крепкого пони, погнал назад, к лагерю. Через несколько минут он приблизился к небольшому отряду воинов облаченных, как и он сам, в меха и железные шлемы с кистями. Их вооружение составляли кривые мечи и короткие костяные луки. Колчаны, полные длинных стрел с черным оперением из крыльев коршунов, висели у них за плечами.
Дозорный обменялся несколькими словами с товарищами, и вскоре они устремились навстречу чужакам.
— Далеко еще до лагеря Терарна Гаштека, Мунглум? — устало спросил альбинос: они ехали безостановочно целый день.
— Уже близко, Элрик. Мы должны быть… Смотри! — Мунглум показал вперед.
Десять всадников быстро приближались к ним.
— Это варвары из пустыни — люди Поджигателя. Готовься к бою. Они не станут терять время на переговоры.
Приносящий Бурю вылетел из ножен. Он словно помогал руке Элрика и, казалось, стал почти невесомым.
Мунглум выхватил оба своих меча и зажал короткий в той же руке, что и поводья.
Воины Орды выстроились полукругом и, приближаясь к противникам, разразились дикими боевыми кличами. Элрик резко осадил коня и ткнул ближайшего варвара в горло острием меча. В воздухе запахло серой, и воин испустил дух, успев осознать свою ужасную судьбу: Приносящий Бурю явно проголодался и теперь пил души и кровь с нескрываемым удовольствием.
Элрик ударил следующего — отсек варвару руку с мечом и разнес его украшенный гербом шлем вместе с черепом. Дождь и пот струились по белому напряженному лицу альбиноса, заливая темно-красные горящие глаза. Он стряхнул воду, едва не выпав из седла, но успел отбить летящий в него кривой меч, затем одним движением запястья обезоружил воина и вонзил меч прямо ему в сердце. Умирающий завыл, словно волк на луну, долго и протяжно, и Приносящий Бурю поглотил его душу.
Лицо Элрика исказилось от отвращения, но он продолжал биться, и его нечеловеческая сила все увеличивалась. Мунглум старался держаться подальше от меча альбиноса, зная, что тот с удовольствием уносит жизни друзей Элрика.
Вскоре в живых остался только один варвар. Альбинос обезоружил его, отчаянно удерживая жадный меч, который стремился полоснуть пленника по горлу.
Примирившись с тем, что неизбежно погибнет, воин сказал что-то на гортанном языке, который Элрику частично удалось понять. Покопавшись в памяти, он понял, что варвар использовал один из древних языков, которые не мог не знать любой волшебник.
Чуть подумав, Элрик спросил пленника на том же языке:
— Ты воин Терарна Гаштека? Поджигателя?
— Да. А ты, наверное, белолицее зло из легенды. Я прошу убить меня чистым оружием, а не этим кошмарным мечом.
— Я не хочу тебя убивать. Мы едем, чтобы присоединиться к Терарну Гаштеку. Отведи нас к нему.
Человек поспешно кивнул и забрался на лошадь.
— Кто ты такой, что говоришь на Высоком Языке нашего народа?
— Меня зовут Элрик из Мелнибонэ. Ты слышал это имя?
Воин покачал головой:
— Нет. Как странно… На Высоком Языке не говорили целые десятилетия, только шаманы знают его. Но ведь ты не шаман. По твоей одежде ты скорее воин.
— Мы оба наемники. Но хватит разговоров. Я объясню остальное твоему хозяину.
Оставив обильное угощение шакалам, они последовали за дрожавшим воином к лагерю Поджигателя.
Довольно скоро горизонт заволокло низким дымом от многих костров, и они увидели вдали стоянку огромной армии. Она растянулась на великом плато больше чем на милю. Варвары поставили кожаные палатки на круглых основаниях, и теперь их привал походил на большое поселение дикарей. В его середине стояло большое сооружение, украшенное пестрыми шелковыми лентами и парчой.