Тереза! Что ты говоришь!? Неужели тебе не противно?! Все эти люди, старые, молодые
Тереза задумалась, а потом посмотрела мне прямо в глаза.
Я не люблю никого из них, если ты об этом Но мне нравиться заниматься любовью. Здесь нет ничего ужасного. Я хочу накопить денег и уехать. Зачем ты копаешься в моей жизни?
Потому что я люблю тебя, разве это не понятно?
Ты скоро уедешь и забудешь меня, нельзя заставить любить себя, а потом бросить. Я уже говорила тебе. Это очень, очень жестоко. Просто давай займемся любовью. Мы будем вспоминать друг о друге Она поцеловала меня в губы, если ты меня любишь
Я не мог сопротивляться. В глубине души я знал, что она права, и это ее жизнь, куда меня не приглашали, а я вторгся и пытаюсь качать права. Я, конечно, уеду, а она останется. Так пусть же и воспоминания будут приятными. Мы занялись любовью. Я был очень ласков и нежен с ней, хотя собирался быть грубым. Но она победила меня, и я сдался.
Я сообщил Терезе, что заплатил за всю ночь. Она достала из тумбочки две сигареты и протянула одну мне.
Что это?
Особенная сигара, увидев мой испуганный взгляд, она улыбнулась. Не бойся. Она очень слабая. Просто ты будешь смотреть на жизнь немного проще. Тебе стоит расслабиться немного. Она затянулась и дала прикурить мне. Это отличная штука.
Я вдохнул дым. Голова закружилась, но потом напряжение отпустило меня, и я почувствовал легкость. Все мои несчастья отступили на задний план, я даже вдруг решил, что совершенно напрасно расстроился так. Ничто не может помешать мне любить Терезу и в один прекрасный момент забрать ее отсюда. Все можно изменить, если очень захотеть. Я чувствовал себя всемогущим. Я полностью оправдал Терезу, и поклялся, что буду любить ее, несмотря ни на что.
Я затянулся еще и посмотрел на Терезу. Она лежала на смятых простынях, запрокинув голову, глаза ее были закрыты. Мной снова овладело желание, я поспешил его удовлетворить. Сигара действовала на меня умиротворяющее, и секс приобретал какуюто особенную, неповторимую окраску. Потом мы просто лежали рядом, делая редкие затяжки. Тереза рассказала мне, что тетя не очень хорошая женщина, она эксплуатирует ее на всю катушку, но она до сих пор не догадывается, что ее муж и обожаемые сыночки тоже заглядывают к ней в спальню. А может, и знает, но из жадности молчит? Лучше пусть все происходит здесь, чем на стороне. Сообщая об этом, она издала вульгарный смешок. Я и это простил Терезе. Отличная вещь сигара. Жаль, что у нас их трудно достать.
Потом в дверь довольно грубо постучали, и свирепый голос напомнил, что мое время подошло к концу. Я ответил, что уже собираюсь. Мне никак не удавалось попасть в брючину. Тереза вдруг засмеялась.
Что смешного?
Ты заплатил за ночь со мной Разве не смешно? Мы любили друг друга на пляже, а потом ты заплатил, чтобы любить меня здесь Как глупо.
Может быть. Но так получилось. Я начал приходить в себя. Теперь прощай понастоящему. Я снова посмотрел на нее, и сердце у меня сжалось от непрошенной жалости, от убогости этого жилища и безрадостности ее существования. Я заберу тебя отсюда, обязательно. Все будет хорошо. Дай ручку.
Она покопалась в тумбочке и достала ручку и два клочка бумаги. Один она протянула мне, на другом чтото быстро нацарапала сама.
Ты не забудешь?
Никогда, я написал ей свой московский телефон и адрес.
Возьми, она протянула мне свой кусок бумаги, и я увидел, что это тоже адрес, только немного странный. Это мой адрес в деревне. Там точно знают, где меня найти так ты обещаешь?
Я не смогу забыть тебя, даже если захочу, мне казалось, что я говорю искренне. Но в ту ночь иллюзии мои развеялись, и я увидел вещи в их истинном свете, хотя это и не помешало мне в дальнейшем выполнить обещание я не забыл. Я просто не смог забыть, несмотря на то, что действительность оказалась намного зауряднее и банальнее, чем я ее себе представлял. А кто сказал, что она должна быть другой?
В конце концов, наша память не спрашивает нас, что сохранить, а что уничтожить. Некоторые вещи не зависят от нашей воли, и нам остается только принять их такими, как есть, не задаваясь вопросами зачем и почему.
Мой сосед еще бодрствовал, когда я пришел, хотя было уже утро. Сигара немного кружила мне голову, но в целом я пришел в себя. На столе стояла бутылка виски, и рюмка, из которой Женя потихоньку потягивал виски.
Ты как? Он задал мне вопрос, не поворачивая головы.
Нормально. Чего не спишь?
Не охота. Садись, посидим.
Я взял рюмку и плеснул виски себе. Мне не хотелось, чтобы он заметил, что я возбужден. Понемногу мы разговорились. Женя оказался сыном какихто шишек, он не стал уточнять, каких, а я не настаивал. Кажется, он даже немного стеснялся этого, и меня это подкупило. Он говорил, что многие ищут корысть в дружбе с ним, засыпают его просьбами, едва успев познакомиться, а ему это претит. Он был замкнутым парнем, и тяжело сходился с людьми, а изза родителей близких друзей у него совсем не было. Я посочувствовал ему, потому что сам никогда не имел таких проблем. Женя признался мне, что Куба ему очень понравилась, он спросил про мой очерк, и я неопределенно повертел рукой.
Да так не очень пошло, если честно. Сам не знаю, почему.
Все это время я усиленно думал, рассказать ему про Терезу, или нет, так как желание поделиться хоть с кемто буквально снедало меня. Но потом здравый смысл взял верх, и я решил молчать. В конце концов, он мог оказаться доносчиком, и шепнуть кому следует о моей связи, а это было ни к чему. В принципе ничего криминального здесь не было, но никогда не знаешь, как это могут повернуть те, к кому попадут эти сведения.
Мы допили бутылку, посидели еще, любуясь предрассветным городом, и легли спать. Утром мы прошлись по магазинам, купили подарки, поснимали немного, и отправились в отель, собирать вещи.
Чем дальше я удалялся от Острова Свободы, тем в более удаленный уголок памяти перемещались мои воспоминания. Я еще грустил, но свидание с родиной уже будоражило меня. Я вдруг отчетливо понял, что никогда не вернусь сюда, и никогда не увижу больше Терезу. Это попросту невозможно. Эта мысль была такой ясной, что я даже вздохнул с облегчение, как будто сбросил с плеч тяжелый груз. Слишком много «но» стояло между нами. Слишком разным мирам мы принадлежали, и я чувствовал, что мне не под силу с этим справиться. Может, я не достаточно сильно любил ее? Возможно. Все перепуталось у меня в голове, и я уже ничего не мог сказать наверняка. Но теперьто я твердо знаю, что просто предал ее в тот миг, когда самолет оторвал колеса от взлетной полосы. Я смалодушничал, прикрывшись трудностями общения, огромными расстояниями, лежавшими между нами, и просто отказался от Терезы и своей любви. Тогда я думал, что единственно правильное решение, продиктованное безысходностью и самим нашим существованием. Но, очевидно, за все в жизни придется заплатить рано или поздно, какими бы благими намерениями не были продиктованы наши так называемые разумные поступки. Предательство всегда останется предательством, в какие бы нарядные одежды оно не рядилось.
Все эти воспоминания чередой проходили перед моими глазами, я присел на скамейку и снова закурил. Девушка, которая вызвала призраков из моей памяти сидела напротив меня и разговаривала по телефону. Я убеждал себя, что этого не может быть, что прошло больше двадцати лет, и Тереза уже давно не молодая девушка, но сердце мое учащенно билось. Девушке, привлекшей мое внимание, было не больше 25, но мне показалось, что это Тереза внезапно предстала перед моими глазами, чтобы спросить меня, почему я не забрал ее с собой? Я не знаю, точно ли я помнил ее лицо, потому что я не смог бы извлечь его из памяти произвольно, но, увидев это лицо, мне показалось, что я не мог ошибиться сходство было потрясающим. Конечно, не могло быть, чтобы она имела хоть какоето отношение к Терезе, это было просто невозможно, но извечное «но».