Царь Александр Грозный - Шелест Михаил Васильевич

Михаил Шелест

Царь Александр Грозный

Глава 1.

Адашев читал и перечитывал царский указ о присоединении к Русскому царству Приазовья. С помощью новейших орудий усилиями десятитысячной армии была взята Азовская крепость и десятью шхунами потоплен трёхсотпушечный османский флот. Вернее, не потоплен, а захвачен. В сильно повреждённом состоянии от ударов шрапнели, но вполне себе восстановимом.

Однако Александр в сопроводительном письме сообщал, что ремонтировать османские корабли не намерен.

 Интересно,  сам себе сказал Адашев.  Не хочет переучивать экипажи на другие паруса? Но ведь это тридцать шесть фрегатов и двенадцать галер! Что он с ними будет делать? Да-а-а Наш государь кудесник. Кудесник-куролесник Хорошо ему там с его казаками и черкесами. Они за него горло любому перегрызут, а тут сидишь, как на пороховой бочке

Адашев побарабанил пальцами по столу и обвёл взглядом кабинет.

Всё изменилось с приходом на трон этого царя. Теперь у него, у Адашева, имелись все «бразды правления», как говорил Александр Васильевич. Трёхэтажное здание дворца правительства было переполнено дьяками и подьячими. Их теперь называли министрами и помощниками министров. Министр сельского хозяйства Михайлов Пётр Иванович Или министр внутренних дел Орлов Савелий Игнатьевич Звучит совсем по-другому, не как ранее. Солидно, но непривычно. Но некоторые «министры» по старинке добавляют к подписи привычное «дьяк».

Министр вооружённых сил Воротынский Михаил Иванович категорически отказывался от приставки «дьяк» и настаивал на именовании его «боярин». И Адашеву было понятно почему.

Удельные княжества царь ликвидировал. Писаться под грамотами «удельный князь» Воротынский не мог. Запрещалось. Хорошо хоть звание «боярин» государь оставил. А хотел ведь

Адашев усмехнулся. Воротынские вели свой род от Рюрика и считались знатнейшей фамилией. Поэтому царь и поставил Михаила Ивановича во главу всех войск, подчинив ему не только царские тысячи, но и бывшие удельные, а ныне земские войска. Двое других братьев Воротынских были у старшего брата воеводами.

Однако сейчас царские тысячи были далеко на юге, и рассчитывать Воротынский мог лишь на очень ограниченный контингент войск, собранных верными государству фамилиями и на земских воинов, явившихся на государственную службу по призыву.

Он вздохнул. В течение года призвали чуть больше трёх тысяч человек. Будущих ратников разместили в выстроенных Ракшаем, городках, называемых военными гостиными дворами, и, разбив на отряды, принялись «муштровать».

До самого отъезда в «муштровке» активно принимал участие сам государь, прикидывающийся своим братом. Адашев, неоднократно присутствовавший на, так называемых, «тренировках», удивлялся, как легко «Ракшаю» удавалось научить ратников выполнять сложные, по мнению Адашева, задания и «упражнения».

Вместе с законодательными и иными нововведениями в разговорную речь и переписку царь ввёл новые слова, и даже целые словарные обороты. И собственноручно написал «словарь новых терминов», который размножили и разослали по уездам.

Причём, новые слова не навязывались. Просто разъяснялся их смысл. Так царь ввёл новое слово «солдат», но оно не прижилось и в обиходе осталось родное «ратник». Причём государь и сам стал чаще употреблять старое слово. Он, обращаясь к новобранцам, так раскатисто прорыкивал «Р-р-атники!», что любого пробирало до мозга костей и бросало в дрожь.

Или опять же, слово новобранцы. Ведь это царь его придумал. Было «бранцы», стало «новобранцы».

 И откуда у него в голове появляются новые придумки?  удивился вслух Адашев.  Этот кабинет Никогда у дьяков не было личных помещений.

Он никак не мог привыкнуть, что его кабинет выглядел едва ли не лучше царских покоев. Эта шикарная резная мебель, изготовленная на заводе в Мокшанске, вызывала зависть у многих родовитых. Стол стулья и его кресло, похожее на царский трон По распоряжению царя ему не показывали кабинет до окончания отделки и установки мебели. Адашев, когда наконец-то вошёл, долго гладил резные шкафы и подлокотники, не решаясь сесть в кресло. А когда сел, то не удержался и сказал:

 Как на твоём троне,  и добавил.  Наверное.

 Не сидел ни разу?  спросил Александр.

 Как можно, государь?

 На моём чуть-чуть удобней,  подтвердил царь.  Но по образу и подобию сделаны.

 Смотри, захочется сравнить,  пошутил Адашев.

 Хочешь подсидеть?  ухмыльнулся Александр.

Адашев побелел лицом.

 Да, ладно тебе, Фёдорыч. Не дрейфь,  смеясь, успокоил царь.  Хочешь, поменяемся?

 Креслами?

 Должностями.

Адашев замахал руками.

 Нет-нет, Александр Васильевич. У каждого свой шесток.

 Как в курятнике,  ухмыльнулся Александр.  Кто ниже, на того всё дерьмо падает. А у нас внизу крестьянин, от которого зависит, что мы с тобой будем жрать, Алексей Фёдорович.

Это царь продолжил тогда их спор о роли крестьянства в структуре государства и в производстве полезного продукта.

 Побегут они от нас, если мы на них только гадить будем,  добавил царь.  Они и сейчас бегут. Вон Строгонов пишет, что Пермь Великая обильна русским и иным народом, говорящим по-русски. Города стоят по рекам людные. А откуда людишки-то? От сюда, вестимо. И Сибирь полна беглыми.

 Про то ещё наши деды говорили.  хмыкнул Адашев.  Да не хотят они под нашу руку идти.

 Хотят, не хотят скривился Александр.  Веру старую ломать не надо Три шкуры драть не надо и в три глотки жрать.

Адашев почесал в затылке. И ведь прав государь. Подсчитал государь траты на пьянки и гулянки и показал Адашеву. Ужаснулся тогда премьер министр. А государь показал на цифрах сколько можно было на те деньги крепостей построить.

Адашев усмехнулся в бороду.

Бояре и дворяне не сразу, но постепенно привыкать к воздержанию стали. Пиры не закатывают, посты блюдят. Патриарх Максим Грек зело придирчив стал к соблюдению обряда. И не чтит толстомясых. Говорят, по указанию Александра. Сам сначала раздобрел, патриарх, но вовремя внял порицаниям государя.

Вроде, как в патриархии даже весы установили и линейку ростомерную. И табличку рядом прикрепили с нормами веса на рост человека. Всё государь выдумщик. Как только кто больше положенного весит, так его сразу в келью на капусту и бобы. Сразу, как только с весов сошёл, так и в келью. Уже год, как сия «процедура», как говорит государь, действует, и результат на лицах и телесах священников очевиден.

Вот и дворяне стали постов придерживаться.

Адашев ждал министра внутренних дел Орлова. С докладом о внутренней обстановке. А обстановка Адашеву не нравилась. Он только что выслушал министра обороны Колычева, который курировал тайный приказ,  ту службу, которую организовал сам Адашев, и после этого разговора Адашев был мрачен.

Орлов зашёл с кожаной папкой в руках, молча прошёл к «гостевому» столу и, сев на приставленный к нему стул, хлопнул папкой по столу.

Адашев тоже подошёл и сел напротив.

 Ты знал,  погрозил пальцем Орлов.  Тебе твои сыскари доложили.

 Что доложили?  «удивился» Адашев.

 Что Новгород бунтует.

Тут Адашев удивился по-настоящему. По Новгороду у него информации не было. Орлов увидев реакцию Адашева усмехнулся. Наконец-то ему удалось «уесть» бывшего своего начальника. Они вместе создавали тайный приказ по уставу, писанному самим государем. По подобию учредили такие же службы в министерствах иностранных и внутренних дел. На иностранный отдел работали купеческие гости, а на охранку местные купцы, коих обязали писать доклады о том, что видели и что слышали.

Поначалу купцы ерепенились и «писать оперу», как говорил государь, отказывались, но после введения лицензий на торговлю и ограничений в правах некоторых из них, смирились. При крепости царского гостиного двора были устроены министерские приёмные, куда купцы сдавали «сказки». Сказки нумеровались, описывались и отправлялись в архив, а важная информация переносилась сыскарями в накопительные дела и дела оперативных разработок. Сыскари обитали там же, в гостином дворе. И оперативные совещания начальниками служб проводились там же.