Завибрировал мобильный Талин. Наверно, Матиас наконец вспомнил, что сегодня она хоронит женщину, которая была для нее важнее всех на свете. Сообщение она прочла с разочарованием. Это Шарль из Сингапура, один из ее друзей, решил ее поддержать.
Сибилла обняла Талин.
Ты держишься? спросила она.
Пытаюсь. У меня еще в голове не укладывается, что ее больше нет.
Это нормально, тебе понадобится время.
Грегуар обнял жену за плечи. Талин с грустью подумала, что Матиас редко так обнимал ее.
Я улетаю в Мадрид через три дня, ненадолго, на двое суток, не больше. Почему бы тебе не пожить какое-то время у нас? предложила Сибилла.
Мы о тебе позаботимся, тепло добавил Грегуар.
Талин отклонила предложение. Ей хотелось побыть одной, да и Матиас не поймет, если она поселится у Сибиллы и Грегуара.
Думаешь, у тебя хватит духу прийти на мой праздник? Это некстати, я понимаю.
Сибилле через несколько дней исполнялось сорок лет, и она заранее организовала вечеринку, на которую Талин с радостью собиралась. Но это было до кончины бабушки.
Не сердись, но вряд ли. Не думаю, что у меня хватит сил.
Церемония закончилась. Нону похоронили в семейном склепе, рядом с ее мужем Юго, умершим сорок лет назад.
После похорон все направились к ресторану на берегу моря, где был накрыт поминальный стол. Все старались поддержать Талин. Многие обнимали ее и рассказывали забавные случаи из жизни Ноны. Время шло, ей становилось все тоскливее. Арам настаивал, чтобы она осталась до конца и вернулась вместе с ними в Париж, но это уже было выше ее сил. Она не хотела сейчас же возвращаться в столицу, предпочитая укрыться в мастерской созданного Ноной предприятия. Там Талин работала, окончив Высшую школу духов. Она была «носом» и обожала свою профессию. В строении под сенью тенистого парка, недалеко от моря, находился кабинет, где она творила. Она любила это место, светлый паркет с прожилками, белые стены, отражавшие свет, окна, аркадами открытые в небо, столики из лакированного дерева, полки, уставленные флаконами, стол Ноны У бабушки был свой кабинет, но она каждый день приходила к Талин, когда та была в Бандоле. Поэтому решено было оборудовать уголок специально для нее. Парижский офис занимался большей частью маркетинга, коммерции и пиара. Талин курсировала между ними. Ей нравилось чувствовать себя нигде.
Когда молодая женщина закрыла за собой дверь мастерской, ей стало лучше. Только что пережитые похороны, объятия, слезы, запах ладана в церкви размывались, по мере того как она погружалась в свое последнее творение. Амбра слишком суха, нужно больше округлости. Талин добавила нотку ванили, но не добилась желаемого результата: воспроизвести мелодию запахов, которую она представила себе вчера, никак не получалось. Эссенция абсента и абсолют ладана не вязались между собой, она добавила амбры, чтобы гармонизировать запах и придать ему объем, но это не сработало. Амбра, аромат Ноны Острая боль пронзила Талин, и она посмотрела на фотографию на стене. Бабушка улыбалась ей. Молодая женщина снова ощутила пустоту, будто наклонялась над пропастью и в любой момент могла в нее упасть. Нона умерла как же так? Талин облокотилась на стоявшую напротив этажерку. Бабушка унесла с собой последний аромат детства. Нет, она не переживет этого испытания Как продолжать свой путь без любви Ноны? Ее молодость была полна сквозняков. Одна лишь бабушка умела закрыть двери и принести немного тепла. После ее ухода Талин чувствовала только страх и холод.
Она всегда умела слиться с ароматами, которые придумывала, но сегодня не могла. Молодой женщине хотелось создать композицию, которая воздала бы должное сложной натуре бабушки, ее силе, ее доброте, ее тайне. Ей нужен был лимон, альдегид, шафран, роза Что еще? Она взяла флакон из своего набора ароматов. Толуанский бальзам, да, вот чего не хватало! Возбуждение охватило ее. Это особое состояние давало жизнь ее лучшим творениям, она это знала. Когда она воспринимала мир через органы чувств, срабатывала магия.
Талин открывала склянки, нюхала их, ставила назад, брала другие. Композиция запахов, которую она создавала, оказалась тонкой, одновременно глубокой и легкой. Она пыталась уловить душу Ноны. Эту смесь силы и нежности, ее пламенное присутствие, ее живой смех и теплый голос. Вдыхая разные ароматы, Талин шла по следам этой удивительной женщины. Она возвращалась к радостям детства. Обоняние у нее всегда было исключительное. Благодаря этому дару, унаследованному от Ноны, ее с малых лет одолевали бурные эмоции. Помимо игры в запахи она привыкла с детства убегать в душистые грезы, рожденные из повседневности. Теплый хлеб, клей и цветы, трава после дождя, мазут Сны наяву успокаивали. Талин улавливала все запахи безмолвные, безымянные, скрытые, на которые никто не обращал внимания. Она запирала их в своей памяти. Некоторые из них иногда пробуждались спустя годы. Талин всегда поражалась, с какой точностью они раскрывались. Как будто время защищало их, сохраняя живыми.
Снова ощущение отсутствия. Ноны больше не было на Земле. Она никогда не вернется. Талин положила ладони плашмя на стол и сосредоточилась на дыхании. «Какой запах у горя?» спрашивала она себя. Металлический, жгучий, ледяной. Разные запахи теснились в ее памяти. Запах асфальта после дождя смешивался с душком заплесневелой губки, старого ранца, найденного однажды в шкафу, прозрачной пластмассы летних сандалий и потеков мазута, оставленных пароходами на пляжах ее детства. Только запахи во всей их непохожести могут выразить и сделать выносимой боль. Она нашла аромат горя по Ноне. Она будет вспоминать его всякий раз, когда взгрустнется. Так она делала всегда. Каждое событие, хорошее или плохое, ассоциировалось для нее с особым запахом, живым запахом, защищавшим ее от злого мира и от собственных эмоций. Она научилась воспринимать события носом.
Она знала, что скоро придется освободить дом Ноны, расположенный в верхней части Бандоля. Бабушка хотела бы, чтобы это сделала она, только она. Пока она была не в силах туда вернуться. Ключи лежали в сумке, но перспектива оказаться там повергала ее в ужас. Она представила себе запахи пустого дома. Железо, скисшее молоко, застоявшаяся вода, разбитые яблоки в саду на бледной траве
Где ты, Нона?
Дверь мастерской открылась.
Талин, можешь утвердить дизайн «Золотой Луны»?
Жереми, арт-директор предприятия, разложил картинки на прямоугольном столе. Его длинные волосы были схвачены обручем, он надел потертые джинсы и одну из своих любимых футболок с надписями. «Be free» золотыми буквами: «Будь свободным». Нона любила свободу, и те, кто работал на нее, должны были быть собой.
Как тебе? спросил он.
Флакон темно-синего стекла с золотым ободком, сверху опаловый кабошон. Талин перечитала текст, который сама написала той же ночью, когда были созданы духи: «Золотая Луна в долине лилий, брызги рассвета на розовом тумане. Мир засыпает, солнце в ночи. Жар грез, перламутровый дождь». «Золотая Луна» будет первыми духами, выпущенными в продажу без Ноны.
Тебе нравится? спросил Жереми.
Да рассеянно отозвалась она.
Жереми собрал картинки и подошел к ней.
Ты уверена, что все хорошо? Тебе что-нибудь нужно?
Мне нужна Нона.
Все хорошо, спасибо.
Нам ее тоже очень не хватает, добавил молодой человек.
Он положил руку ей на плечо, улыбнулся и тихонько закрыл за собой дверь мастерской.
2
Талин смотрела на пейзаж, убегающий за окном скоростного поезда, который вез ее в Париж; чрезмерная усталость мешала думать о том, что ее ждет. Всю дорогу она прокручивала в памяти запахи, как пианист играл бы гаммы. Она усиливала их, приглушала и смешивала с другими, изобретая самые невероятные сочетания, позволявшие ей, давая волю своей креативности, создавать эфемерные ароматы. Ничего больше для нее не существовало, кроме этих душистых симфоний, защитным экраном заслонявших ее от мира.