Погодите, милейший Но ведь вы были «северянином». Воевали на стороне США Снарки ваши враги!
Война кончилась. Чего счас старое то ворошить? Д и тут более сложная история младший Снарк спас мне жизнь во Флориде. Так что я ему очень доверяю и уважаю. Знаете это очень необычный человек. Из «старой породы» те кого можно называть «американской аристократией» Счас таких не делают.
На улице зашумело, а на траву упали первые капли дождя. Вилтон оглянулся на лошадей, и порадовался, что снял с них уздечки лошади неторопливо трусили в сторону громадного (хоть слона под ним я) навеса, с сеном и водой.
Поднявшись по ступеням веранды, Вилтон начал дубасить кулаком по солидной, крепкой двери, из какого-то дуба.
Некоторое время ничего не происходило, а затем с той стороны двери кто-то заворчал:
Вот счас бы по башке себе постучи, а? Иль ты думаешь, тут звонок висит для просто красоты? Нет ведь ломиться надо, как пьяному бобру в бордель
Голос был определённо не Снарка.
Прежде чем Вилтон сумел понять, для чего бобру ломиться в бордель, дверь открылась, и на пороге появился на редкость странный человек.
Больше всего он напоминал выкопанный на какой-то могиле и оживлённый некромантией труп. Высокий, плечистый, но очень костлявый кости торчали во все стороны, как у узника военного концентрационного лагеря. Выглядел сей мужчина так, словно на него, со скрипом, натянули чужую кожу, коя была, как минимум, на два размера меньше. Причём кожа была обсыпана «старческой гречкой», хотя сам мужик на старика не очень походил разве что каким-то мрачным, как у вредных стариков, взглядом. А ещё он был совершенно лысый, но с ясными, сверкающими, как у молодого, глазами. Да ещё и злой, словно «водка на красном перце» как говорили знакомые Вилтона из Нью-Йорка.
Чё? с порога поинтересовался странный тип, тыча пальцем в верёвочку звонка, выкрашенную в ярко оранжевый цвет и снабженную деревянной пампушкой. Прикатили, голубки, дверь ломать Звонка чё, совсем в упор не видим? Надо вам по утрам бычачьей мочой глаза промывать, глядишь видеть станете ими дальше своего пятака
Эй, мы вообще-то к твоему хозяину, проворчал Вилтон, совершенно не ожидавший увидеть в дверях дома Снарка такого-то странного парня. А за двери не беспокойся, их и топором не выломаешь И вообще что бобру в борделе делать, а?
Как чо? Брёвна грызть, хохотнул странный человек.(Намёк на старый французский анекдот времён Наполеоновских Войн, о борделях с настолько непрофессиональным персоналом, что к ним даже бобры забегали. Примечание автора).
Джулиане покраснел, а затем захохотал и хлопнул кулаком о кулак.
Надо же узнаю старые французские шутки, уважаемый. Из каких краёв изволили свой зад в Калифорнию притащить? Лангедок?
Жеводан, отрезал мужчина и посторонился, пропуская гостей в дом. Заваливай в гости. Да ноги вытирай. Чай ковёр постелили не для красоты.
Жан! Кто там, в двери-то ломится? донёсся из глубины дома звонкий женский голос.
Да притащились какие-то бродяги-доходяги, видимо к Эйнджелу к кому ещё такие типы припереться то могут?
Вилтон и Джулиана вошли в дом. Прихожая была очень большой, рассчитанной на десяток человек, но на кабаньих клыках, вбитых в стену, висело всего два дорожных плаща. Стены тут были не просто оббиты досками, но и обклеены какими-то бумажными обоями, отчего в доме было тепло и уютно.
Из соседней комнаты в прихожую, бесшумно ступая по коврам, из шкур бизона, шагнула невысокая девушка, облачённая в пончо. На голое тело.
Она была темноволосой, с красивым, хотя и несколько грубоватым лицом. На её правой ноге, в верхней части бедра, красовалась большая повязка.
Тёмно-серые глаза девушки скользнули по гостям, и она улыбнулась, блеснув ровными, белоснежными зубами.
Меня тут, в этом доме, Милалика кличут. А энтот тип Жан-Палаш из Жэводана, вы уж, господа, не сильно на него серчайте. Ему Боженька силы-то отвалить изволил, а вот до раздачи ума он не утерпел, да и упрыгал, что твой заяц Так и бегает, без мозгов в голове
Уши оборву! пригрозил Жан, закрывая дверь и медленно поворачиваясь.
Ой, да ты сначала-то догони, хмыкнула Милалика, сверкнув глазами. Так вы что стоите то, ваши благородия давайте в гостиную. Добрый человек сей час же к вам спустится
Гостиная тоже выглядела необычно пол устилали шкуры разных зверей, в углу стояло чучело бурого медведя. А стены были так богато украшены полками с книгами, что собственно самих стен и не было. В углу гостиной стоял стол, за которым сидел долговязый тощий рыжий паренёк, лет шестнадцати, коий, высунув язык, писал что-то на листе бумаги, посматривая в огромную книгу, что удерживалась подставкой сделанной из двух обезьяньих лап.
Эт Виктор, местный трубочист Эйнджел его, чего-то ради, приютить изволил, проговорила Милалика. Садитесь, уж, судари, а я счас вам кофию принесу, прям с кухни. Свежего.
Говорок-то у тебя странный, проговорил Вилтон, располагаясь в мягком кресле и вытягивая ноги к камину, где лениво танцевало пламя огня Ты как я гляну, из русских?
Ага. Нешто так в глаза бросается?
Да есть чуть-чуть
Так я и впрямь из России. Только Эйнджел говорит, что я из Сибири. Одна из тех, кого он «старообрядцами» кличет, Милалика развернулась и ушла в сторону кухни, откуда уже ароматно попахивало кофе.
Виктор откашлялся и приподнял руку, привлекая к себе внимание
Милалика родом из Сибири. Из веси православных староверов. Это в России такие были типы, что с ихним Виктор сделал паузу. с их царём по имени Пётр Первый, не нашли общего языка не сумели по вопросам православной религии найти общие интересы. И не придумали ничего умнее, чем скрыться в тайге Сибири Уж каким ветром Милалику сюда, в Калифорнию, принесло того я не знаю. Только Снарку ведомопрошу прощения известно.
Виктор говорил очень странно с каким-то усилием, словно человек, что привык говорить совсем иначе, но вот сейчас вынужден заставлять самого себя обращаться к окружающим именно так и никак иначе.
Кстати, внешность у него была странная немного женственная, с грубоватыми чертами лица. На вид типичный подросток из городских бродяг, которого Снарк обрядил в нормальную одежду, не немного откормил и посадил изучать грамоту. Правда на лице и руках были заметны следы сажи, въевшейся в кожу так, что никаким мылом не отмыть только время могло избавить от этих следов прошлой работы.
Джулиане, откровенно любующийся Виктором, перехватил его взгляд покраснел вскинул голову к потолку и вздрогнул.
Под потолком гостиной висело чучело страшной рыбины огромный скат-манта, которому кто-то, ради интереса, пришил голову акулы-молота. А меж глаз акулы-молота, приделал рострум рыбы-пилы, совершенно огромных размеров.
Эта конструкция вне всякого сомнения, искусственно созданное чучело, висело под потолком, мрачное и жуткое Почему то от него исходила волна мрачной и свирепой силы. Легко было представить этого монстра в океане, приказывающего акулам сбиваться в огромные стаи и нападать на всё живое.
То на что ты вы сейчас смотрите это есть простое чучело, сшитое из нескольких видов хрящевых рыб. Его купил ещё отец Эйнджела Снарка, проговорил Виктор и тут же прикусил губу. Чёрт, опять клякса
Скомкав лист бумаги, он бросил его в корзину для мусора и принялся писать что-то на новом листе.
Учишь грамматику, сынок? проговорил Вилтон, разминая ноги и переводя дух. Или писать решил научиться? Дело хорошее.
Писать-то я и так умею, уж если вы мне изволите разрешить сказать но Эйнджел говорит, что мне нужно учиться писать красиво что бы понимали другие. Вот и стараюсь. Но пока пишу не очень как кура лапой Точнее говоря курица лапой. Но Эйнджел говорит, что у меня есть особые таланты, и я могу развить в себе каллигра каллиграфический почерк.