Бычок ещё обиженно мычал, раз за разом заваливаясь, при попытках встать, а Костя, напевая: «Тореадор смелее в бой», уже перебегал шоссе.
Резким махом ноги, отправил в полёт по направлению к помойке сначала бабушкину туфлю, затем уже рукой свою и босиком направился к дому.
Общая дверь с улицы была открыта, не заперта дверь и в половину бабушки. Сразу заходить в комнату не стал, боясь испугать неожиданным появлением, поэтому остановился в проёме и негромко крикнул: «Бабуль, бабуль, я вернулся!».
Дальше были и объятия, и рыдания, и звонок матери Кости. Во время телефонного разговора бабушка так громко кричала в телефон: «Вернулся, вернулся!», что, наверное, её можно было услышать на обоих концах деревни.
На крик прибежал сосед Григорич и опять пришлось повторять «пургу» про Курский вокзал в Москве, а дальше на всё отвечать: «Не знаю, не помню». А, как оказалось, не помнил Костя последние четверо суток столько он провёл в «зависе».
Мать и бабушка друг-другу шёпотом высказывали свои наблюдения: мальчик четыре дня болтался неизвестно где, но чист опрятен, в стиранной одежде, единственное босой.
На вопросы: Кто за тобой ухаживал?», отвечать Косте было легко и приятно: «Не помню!», и при этом виновато улыбался.
Через несколько дней всё успокоилось, и, убедившись в его адекватности, разрешили одному выходить на улицу.
Поначалу сильно досаждали жители деревни с вопросом: «Где он был?», на что Костя коротко и с вызовом отвечал: «Гулял!».
Выбрав время, попробовал связаться с Костушем. Делал это с опаской, боясь опять уйти «в разнос». Первая же попытка оказалась удачной, без всяких последствий для рассудка, только несколько минут оцепенения, правда, затем он ещё пару часов лежал на диване, просматривая и осмысливая последние события произошедшие с Костушем.
Это только при начальном слиянии, в сознание Кости хлынуло слишком много информации, с которой мозг не смог справиться, сейчас обошлось без проблем.
В дальнейшем и оцепенение при контакте будет занимать намного меньше времени, доходя до пяти, или десяти секунд, в зависимости от объёма воспоминаний.
Даже такое короткое оцепенение, могло доставить много неприятностей, но Костуш быстро научился, в случае необходимости, как бы «не поднимать трубку», отказывая в приёме, понятно, это сразу перенял и Костя.
После нескольких контактов выработали алгоритм общения. При слиянии сознаний поступали все воспоминания о последних событиях, и вычленить из всего нагромождения мыслей и образов что-то конкретное, было сложно.
Придумали так: если требовалось задать конкретный вопрос, или дать ответ, брали лист бумаги, писали на нём текст и держа в руке перед глазами читали. Получатель, выискивал в воспоминаниях момент с листком в руке и принимал прямое послание.
Сложностей было много: невозможно провести слияние, если находишься далеко, больше шести километров от места силы; невозможно провести слияние подряд, одно за одним требовался перерыв от двух, до трёх суток; невозможно провести слияние, если место силы в красной, или оранжевой зоне.
В идеальном случае, отправив вопрос, ответ можно было получить только через пять суток, но при этом они оба должны были находиться неподалёку от мест силы.
Назначить же контрольное время связи, оказалось для них непосильной задачей: все попытки синхронизировать время провалились.
Эксперимент проводили, когда Костя, жил в деревне. Каждые сорок восемь часов он пытался выйти на контакт и так более десяти раз. Костуш почти всегда был на приёме: вокруг Либорга много мест силы, и он редко оказывался вне зоны связи.
Результаты эксперимента были удручающие: как можно синхронизировать время, если сообщения, отправляемые Костей каждые сорок восемь часов, Костуш получал с интервалами иногда в три, иногда в четыре, а то и в пять дней?
Выработали правило, в первую очередь для Кости именно он зачастую оказывался вне зоны охвата. Поэтому правилу, оказавшись в месте действия связи, тот должен был постоянно пытаться установить контакт. Дара на это тратилось немного, тем более Косте необходимо было увеличивать резерв, а для этого требовалось как можно чаще пользоваться силой.
Полученное от Костуша «наследство» в виде знаний и умений, Костя взялся рьяно осваивать. Сразу стал совершенствовать умение воздействовать на мышцы людей и животных. Первый опыт с бычком на привязи, прошёл удачно, а следующим подопытным оказался его давний обидчик Федька Облом, личность неприятная во всех отношениях.
Был он старше Кости года на четыре, а в силу возраста и веса намного сильней. При общении с начальством изображал из себя послушного, но туповатого парня. С более крепкими, или «авторитетными» пацанами, был улыбчив, опять же «косил» под простачка, но, если чувствовал безнаказанность, мог по-хамски дать пинка проходящему «салаге», или сбить плечом с ног, стараясь отправив в лужу.
Естественно, когда у него были подозрения, что за этого конкретного подростка может прилететь ответка, он его не трогал. Костю же считал «мутным», особо не задевал, но всё же однажды походя наградил пинком. Или настроение было хорошее, или, наоборот, плохое, или прорвалось давно сдерживаемое желание как бы то ни было, но он это сделал.
Костя, развернувшись бросился в безнадёжную атаку, Федька Облом легко швырнул его на землю и спокойно прошествовал дальше. Возможно, после этой попытки, он бы и продолжил третировать Костю, но его забрали в армию. Вернулся быстро: где-то подцепил желтуху и был комиссован.
В день, когда Костя вышел на охоту, в надежде получить так необходимый ему материал для опытов над людьми, встреча с Федькой Обломом, была, достаточно неожиданной. После того, памятного для Кости пинка, они больше не виделись, но неожиданность встречи не сделала её для Кости менее желанной.
Видимо не зря Федька Облом раньше особо не цеплялся к Косте, считая его «мутным»: была, была у него первобытная «чуйка» подсказывающая не связывайся, но тогда, один раз, не послушал чуйку, отвесил пинка и вот результат: матушка «карма» вывела его на улицу деревни точнехонько в тот момент, когда озабоченный Костя бродил в поисках жертвы для своих экспериментов.
Вот они и встретились вновь, правда, не на узкой дорожке, а на достаточно широкой и пыльной деревенской улице, с разбросанными свежими коровьими лепёшками.
Федька Облом открыл рот в щербатой улыбке: чему радовался, чего хорошего для себя ждал от этой встречи трудно сказать. Костя тоже улыбнулся в ответ, но здесь-то всё было понятно: потренироваться, заодно старый должок закрыть.
От Костуша он знал, что не стоит в простого человека без амулета посылать удар большой силы.
Лучше два подряд лёгких ниже пояса: один на расслабление мышц, в том числе расслабляется и сфинктер человек сломлен и физически, и морально. Затем следующий также лёгкий на сокращение и травм сильных не нанесёшь, и с полной гарантией надолго из строя выведешь.
Костя так и поступил. После первого воздействия Федька Облом просто сел в пыль на колени и как-то заскулил.
Видимо слабенько получилось, подумал Костя, и в следующее воздействие на сокращение мышц, вложил побольше дара.
Тональность криков подопытного перешла с высоких октав на низкие, но громкость звуков кратно возросла, и с колен он завалился на бок, свернувшись в позу эмбриона.
Костя подошёл к нему и участливо спросил: «Что с тобой?». Спрашивать пришлось несколько раз, пока Федька, наконец -то, сопровождая каждое слово матом смог, сообщить, что болят все мышцы, не может шевелить ногами, и он обосрался.