Островская быль - Яров Святослав

Святослав Яров

Островская быль

О́стров  город в Псковской области, расположенный на обоих берегах реки Великой в 43 км к югу от Пскова. Точная дата основания неизвестна. Первое летописное упоминание относится к 1341 году, когда на островке, образуемом рекой Великой и протокой Слобожихой, была построена каменная крепость, ставшая крупнейшим по тому времени военно-оборонительным сооружением Древней Руси. Остров долгое время служил важным пограничным форпостом на юге Псковской республики и не раз первым встречал нападение воинственных соседей. После успешного завершения Северной войны в начале XVIII века город утратил своё оборонное значение и стал уездным городом Псковской губернии, в котором процветала льноторговля, щетинный и кожевенный промыслы. В более поздней истории город прославился двумя металлическими цепными висячими мостами, соединившими берега реки Великой через островок, на котором раньше стояла крепость. Построены они были по личному указанию императора Николая I, и являются уникальным памятником строительной техники и архитектуры. Это единственные цепные транспортные мосты середины XIX века, сохранившиеся на территории России

Пролог

На втором году той страшной войны на берегах Волги решалось, быть или не быть стране. И весь мир, затаив дыхание, ждал оттуда вестей, потому что и судьба мира тоже во многом зависела от того, чем окончится Сталинградская битва. Но то была большая война, а были ещё и войны маленькие, о которых не упоминалось в сводках Совинформбюро. Их вели города и веси, захваченные врагом. Такая война шла на Псковщине.

Нежданная удача

Сегодня Ольгерду Шрауфу предстояло провести ночь в служебном кабинете. С недавних пор руководство псковского гестапо ввело суточные дежурства для своих оперативных сотрудников. Собственно, штатные дежурные по управлению имперской безопасности обычные офицеры с большим опытом по этой части никуда не делись. Они, как прежде, сидели на своих местах, принимали телефонные звонки, получали и, в случае необходимости, передавали по назначению информацию, и прочее. Просто теперь, в виду общего осложнения обстановки на оккупированных территориях, ежедневно в строгом соответствии с графиком кто-нибудь из оперативников гестапо в то время, как все прочие вечером покидали свои кабинеты, отправляясь кто в казино, кто в ресторан, а кто и просто отсыпаться,  оставался в управлении на всю ночь. Делалось это на случай какой-нибудь непредвиденной ситуации, разобраться с которой суточному дежурному было не по силам: к примеру, чтобы при поступлении соответствующего сообщения экстренно организовать, а при необходимости и самому произвести задержание подозреваемого в связях с партизанами или подпольем человека, да мало ли что ещё. Хотя, случалось подобное крайне редко, и обычно большую часть ночи дежурный оперативник подрёмывал на диване

Настал черёд испить чашу сию и Шрауфу. После того, как кабинеты и коридоры управления опустели, он ещё какое-то время честно пытался заниматься бумажной работой, на которую всегда не хватало времени, но быстро исчерпал запас энтузиазма и, отправив опостылевшие папки с документами обратно в сейф, закурил, развалившись на кожаном диване. Потом попытался заснуть. Не вышло. Тогда он поднялся с не слишком удобного ложа и снова присел за стол. И тут же, призывно задребезжал телефон, словно только того и ждал.

 Унтерштурмфюрер* Шрауф,  представился офицер, сняв трубку.

Звонить мог кто угодно, а потому следовало соблюдать требования имевшихся на этот счёт инструкций, то есть представиться по форме. Однако в трубке послышался сперва короткий смешок, а потом голос Гельмута Крауха капитана люфтваффе, с которым они были в приятельских отношениях.

 Привет, полуночник! Вот уж не ожидал застать тебя на месте,  беззаботно затарахтел Краух.

 Рад слышать тебя, Гельмут. Если не ожидал застать, зачем звонишь?  в тон ему ответил Шрауф, признаться, обрадованный возможностью поболтать в этот поздний час ни о чём, с большим любителем потрепаться Гельмутом.

 Так, я ничем на рисковал. Ночь длинная. Заняться мне особо нечем,  продолжал балагурить лётчик, пояснив:  Я, видишь ли, сегодня дежурю по аэродрому

 Надо же, какое совпадение!  удивился Шрауф.  И у меня, как видишь, ночное дежурство.

 Выходит, мы с тобой оба при исполнении,  констатировал Краух и, посерьёзнев, сказал.  А, вообще-то, я звоню по делу.

 Я весь внимание.  Приготовился выслушать приятеля Ольгерд.  Дело-то, хоть, стоящее?

 Это уж тебе решать,  уклончиво ответил капитан люфтваффе.  Четверть часа назад приземлился

*Унтерштурмфюрер звание в СС, соответствующее званию лейтенанта в вермахте.

транспортник из Витебска. Командир божится, что километрах в десяти-пятнадцати восточнее Острова заприметил в лесном массиве костёр.

Шрауф насторожился. Если пилоту не померещилось, тут есть, о чём задуматься. Идёт война. Кому взбредёт в голову, разводить огонь посреди леса, да ещё ночью? Обыватели предпочитали в тёмное время суток сидеть по домам и носа за порог не высовывать. Охотники, если таковые где-то ещё и промышляли, тоже вряд ли бы отважились на ночёвку в лесу у костерка. Поэтому, первое и самое очевидное из того, что приходило на ум: костёр разведён партизанам. Зачем? Это уже второй вопрос, но сам факт

 Ошибки быть не может?  на всякий случай уточнил Шрауф.

 Исключено,  возразил Гельмут.  Штурман уверен. Шли на полутора тысячах Да ты сам прикинь. Ночь. От Витебска до Пскова всё черным-черно

Действительно, мысленно согласился с приятелем гестаповец, мельком глянув на часы. Сейчас двадцать три сорок шесть. Даже если предположить, самолёт пролетал над тем районом час назад, там уже была тьма египетская.

 Полагаешь, мог это быть сигнальный костёр?  спросил он у Крауха.

 Сомнительно,  неуверенно произнёс тот.  Обычно, их три или пять. Хотя, чёрт его знает.

 Можешь дать координаты?

 С погрешностью плюс-минус восемьсот метров. Устроит?

 Ещё как устроит. Диктуй.

Шрауф записал координаты и распрощался с Краухом, не забыв напоследок поблагодарить за сигнал. Затем направил свет настольной лампы на карту, висевшую на стене, и с минуту её изучал. После чего опять взялся за трубку и набрал нужный номер.

 Слушаю,  после нескольких нескончаемо долгих гудков ответил на том конце провода сонный голос Рененкапмфа начальника псковского гестапо.

 Прошу прощения, господин штандартенфюрер* попытался, было, извиниться Шрауф за звонок в неурочный час.

 Оставьте реверансы для дам, Ольгерд,  узнав подчинённого по голосу, пресёк его изъявления вежливости Рененкампф и, по-видимому, окончательно проснувшись, сухо предложил.  Переходите к делу. Сомневаюсь, что вы звоните с единственной целью пожелать мне доброй ночи.

Шрауф подробнейше поведал о рассказе приятеля из люфтваффе.

 Выяснили, где это было?  деловито поинтересовался шеф.

 В районе деревни Маршевицы,  последовал лаконичный ответ.

*Штандартенфюрер звание в СС, соответствующее званию полковника в вермахте.

Повисла пауза. Рененкампф, по всей видимости, напряжённо обдумывал услышанное. Ольгерд прекрасно понимал ход мыслей своего начальника. С одной стороны, костёр в ночном лесу мог не значить ровным счётом ничего, с другой, очень многое

 Это в тридцати километрах от Острова по грунтовой дороге. Территория подконтрольная партизанам расположена намного восточнее,  поспешил отчитаться Шрауф, не дожидаясь неизбежных уточняющих вопросов, которые всё равно последовали бы.