Жаль ни одного взять живым не удалось, подосадовал Шрауф. Ночной костёр оказался не пустышкой. Вне всякого сомнения, это были партизаны
Что с костром? цепляясь за последнюю ниточку, спросил он, окинув взглядом полянку. Ведь, здесь огня явно не разводили. Возможно там обнаружится что-нибудь интересное. Надо найти.
Уже ищут. Есть у меня парочка следопытов-любителей. Эти непременно найдут, уверил его Мольтке. Только, что нам это даст? И так ясно, что эти двое заночевали в лесу у костерка и с рассветом тронулись в путь
В это время из-за заснеженной разлапистой ели показалась небольшая группа людей. Двое солдат гнали перед собой какого-то человека в долгополой красноармейской шинели без погон с солдатской шапкой-ушанкой на голове.
А вот и мои следопыты, присмотревшись, сказал Мольтке, Смотрите-ка, господин унтерштурмфюрер, они кого-то сцапали.
Интересно кого? подумалось Шрауфу.
Солдаты подошли вплотную.
Обнаружили кострище? спросил Мольтке.
Так точно. Метров за двести отсюда, ответил один из солдат. Угли ещё тёплые. Лапник настелен. Там они ночевали.
Нашли что-нибудь достойное внимания? полюбопытствовал Шрауф.
Ничего, господин унтерштурмфюрер, отрапортовал следопыт.
А этот откуда взялся? Глазами указал на задержанного гестаповец.
На обратном пути прибился. Усмехнулся шутце*. Вышел из леса с поднятыми руками. Сам.
Что сказал? продолжал допытываться Шрауф.
Что-то лопотал, да только мы ничего не поняли. Пожал плечами солдат.
Язык врага следует знать, наставительно заметил Шрауф, усмехнувшись. Видно, придётся мне самому его порасспросить, и перейдя на русский, жёстко, словно хлыстом стеганул, обратился к человеку в красноармейской шинели: Ты кто такой?
Воронов моя фамилия, неуверенно ответил тот, немного сбитый с толку тем, что этот немецкий офицер говорил по-русски совсем без акцента. Военнопленный. Неделю назад бежал из лагеря.
Из какого лагеря?
Который в Грызавино.
Грызавино? Это на окраине Острова. Шрауф стал припоминать содержание сводок недельной или около того давности. Что-то такое было. Точно. Тридцатого октября оттуда, действительно, бежали два человека. Фамилии в сводках не упоминались.
*Шутце низшее воинское звание в СС, соответствующее званию рядового в вермахте.
Куда подевался второй? спросил гестаповец.
Вон, за сосной лежит. Указал взглядом на убитого Воронов.
Ясно. Тот, который себя гранатой подорвал, откуда взялся?
Он из островского подполья. Проводник
Островское подполье? Неужели, шанс? От предчувствия близкой удачи только руку протянуть, и она твоя! у Шрауфа даже дрогнуло что-то внутри. А Воронов, между тем, торопливо сыпал словами, словно боялся, что не успеет всего рассказать:
Вел нас в партизанский отряд. Саней его зовут Звали, поправился он. Мы в лесу заночевали, а, как рассвело, так встали да пошли. И сразу на ваших наскочили. Я замыкающим шёл. Как стрельба началась, так я развернулся и дёру
Ну-ну. Стало быть, не пожелал вместе со своими товарищами героическую смерть принять? с издёвкой полюбопытствовал Шрауф. Чего ж так?
Жить хочу, дрожащим голосом произнёс пленный.
Ну, это понятно, цинично изрёк гестаповец. Только, ведь, право на жизнь ещё заслужить надо.
Так, я же сам сдался, пробормотал Воронов, непонимающе таращась на Шрауфа.
Не велика заслуга, процедил сквозь зубы немец. Мы бы тебя и так взяли и выдержав томительную для Воронова паузу, небрежно бросил: А вот островское подполье совсем другое дело!
Расскажу всё, что знаю, поспешно уверил его пленник.
Знаю, что расскажешь. Да стоит ли твоя информация жизни?
Всё, как на духу, расскажу, продолжал талдычить Воронов.
Его бил озноб, и, кажется, он был близок истерике.
Только не убивайте! взмолился беглый лагерник.
Там видно будет, буркнул себе под нос Шрауф.
Поплыл, удовлетворённо констатировал он про себя. Выложит всё от и до. Вопрос, много ли он знает? И обернувшись к Мольтке, приказа по-немецки:
Я срочно отбываю в Остров. Этого забираю с собой. Выделите мне десяток людей для охраны, а сами заканчивайте здесь и возвращайтесь в расположение. Трупы бандитов доставьте в морг.
Опыт нескольких лет работы в гестапо приучил Ольгерда Шрауфа неизменно следовать принципу «Куй железо, пока горячо». Разбуженный в шесть часов утра островский комендант полковник Зассе любезно предоставил ему для проведения допроса отдельный кабинет в комендатуре. Допрос Хотя, какой там допрос, скорее монолог Воронова, длился больше часа. Его откровения скрупулёзно фиксировала личная стенографистка полковника довольно миленькая пышная блондинка. Несомненно, она была зла как чёрт, оттого что её вытащили из поспели ни свет ни заря и заставили трудиться, не покладая рук. Однако на протяжение всего этого часа девушка сохраняла на лице лишь деловую сосредоточенность, и порой даже одаривала Шрауфа непосредственного виновника всего этого раннего безобразия кокетливой улыбкой.
Когда девица удалилась, чтобы сделать расшифровку, Шрауф, дабы не терять времени понапрасну, предложил Воронову собственноручно написать всё то, что тот только что рассказал и подписаться, что тот и сделал. Вообще-то, этого не требовалось. Достаточно было расшифровки стенограммы и, при необходимости, подтверждения стенографистки, да и то лишь в случае, если правдивость предоставленной информации вызовет сомнения у руководства. Что же касается соблюдения буквы закона, то деятельность гестапо была практически выведена из-под какого бы то ни было стороннего надзора. Поскольку тайная полиция занималась расследованием деятельности враждебных Третьему рейху сил, ей позволялось многое в обход закона и суда. Так что, собственноручно написанные и подписанные Вороновым показания нужны ли лишь для того, чтобы при необходимости использовать их в качестве жупела.
Отправив своего подопечного в камеру Шрауф перечёл его показания. Удостоверившись, что они, если и не слово в слово, то довольно точно воспроизводят то же, что зафиксировала стенографистка, он сделал кое-какие выписки и взялся, было, за трубку телефона, но, бросив взгляд на часы, передумал. Часовая стрелка почти подползла к девяти, а минутную отделяло от цифры «12» три деления. Звонить было бессмысленно. Из дома Рененкампф уже уехал, а до своего кабинета ещё не добрался. Он приходит к себе ровно в девять, вот, в девять и позвоню, решил Шрауф. Не раньше и не позже.
Он с хрустом потянулся, заложил руки за голову и, прикрыв глаза, откинулся на спинку стула, решив пару минут передохнуть. А всё-таки, я молодец, мысленно похвалил себя Шрауф. Славно поработал. Повезло, конечно, но победителей не судят. Правда, устал чертовски, и сегодня предстоит ещё немало работы это уж точно, ну да ничего Всё. Девять. Можно звонить.
На том конце линии отреагировали после первого же гудка.
Слушаю, прозвучал в трубке бархатистый баритон Рененкампфа.
Доброе утро, господин штандартенфюрер, поприветствовал его Шрауф.
Надеюсь, с вашей помощью оно, действительно будет добрым, несколько напряжённо отреагировал шеф псковского гестапо и поторопил: Не тяните! Есть результат?
Кое-какой есть. Не счёл нужным скромничать Шрауф и кратко изложил саму суть полученной от Воронова информации.
Рененкампф внимательно выслушал его.
Полагаю, вам потребуется помощь. Могу прислать нескольких оперативников, предложил он.
Не имеет смыла. Отказался Шрауф. Комендант Острова уже выдел мне людей. Через четверть часа я их проинструктирую и направлю группы по адресам.
Хорошо. Держите меня в курсе, распорядился Рененкампф на прощанье.