Сейчас вот Павел Андреевич вдруг отчего-то вспомнил как, будучи еще зеленым оперком, впервые выехал в составе группы на место преступления.
Дело было летним утром в парке «Сокольники». Кругом рукотворный лес с зелеными лужайками. Небо голубеет. Солнышко светит. А среди берез, на травке, раскинув руки в стороны и глядя в бездонную высь широко раскрытыми остекленевшими глазами, лежит парень, молодой, красивый и мертвый. Характерный внешний вид усопшего наталкивал на мысль, о его принадлежности к только набиравшему тогда силу спортивно-рэкетирскому сословию: косая сажень в плечах; бритый затылок; сбитые кулаки, привычные к мордобою. К тому же из-под распахнутой легкой куртки виднелась рукоятка заткнутого за пояс «ТТ», которым убиенный, определенно, воспользоваться не успел.
Это ближе к середине девяностых такие вот крепкие парни, в процессе раздела бандитского рынка, валили друг друга направо и налево. А в восемьдесят девятом, когда Паша Букреев молодой лейтенант милиции, выпускник минской «вышки», начинал свой путь в профессии, лихие ребята только еще только сбивались в стаи, сколачивали бригады и вооружались, чтобы крышевать активно растущее частное предпринимательство.
В те годы по стране еще не бродило столько огнестрельного оружия, как теперь, и стволы на руках имелись далеко не у всех.
Да и понятие «разборка» тогда еще не вошло в обиход. Тем не менее даже беглого взгляда вполне хватило, чтобы сразу же определить: что-то эти ребята тут делили, но не поделили
А поразило другое для того, чтобы жизнь покинула человеческое тело, понадобилась всего-то маленькая аккуратная дырочка во лбу.
С годами острота восприятия той давней, самой первой, встречи со смертью не на кино- или телеэкране, а в реальности, притупилась, но тогда впечатление было сильным, хоть и без истерики. Позже ему не раз встречались любители порассусолить, что, дескать, к виду смерти привыкнуть невозможно. Неправда. Еще как возможно. Особенно если сталкиваешься с ней чаще, чем все остальные.
А уж когда занимаешься расследованием исключительно умышленных убийств годами, привыкнешь как миленький.
Психоаналитически экскурс полковника в собственное прошлое резко прервал телефонный звонок.
Слушаю, ответил казенным тоном Букреев.
Звонили с КПП. По мере того, как полковник слушал, брови его все больше поднимались в радостно-удивленном изгибе.
Направьте его в бюро пропусков! приказал он, Положив трубку, встал из-за стола и, довольно глуповато улыбаясь, прошелся по кабинету, бормоча себе под нос: Интересно Интересно
Подошел к двери, приоткрыл ее и попросил секретаря:
Алевтина Васильевна, закажите пропуск на Щепилова Сергея Григорьевича он сейчас к ним подойдет. И пошлите, пожалуйста, кого-нибудь туда, чтобы проводили его ко мне.
Вернувшись за стол, полковник взглянул на часы. Если аврал и начнется, то не раньше, чем минут через сорок, когда совещания по отделам закончатся.
«Ну очень интересно!» снова повторил Павел Андреевич он про себя, усмехнувшись.
Через четверть часа секретарь негромко постучалась и, приоткрыв дверь, сообщила:
К вам Щепилов.
Неожиданно для секретаря в стенах этого кабинета, во всяком случае, она ничего подобного не видела, начальник Управления и посетитель крепко обнялись.
Серега! Сколько лет, сколько зим!
И я рад тебя видеть, Паша!
Как же ты меня нашел?
Земля слухом полнится
Друг детства, юности и отчасти молодости, пояснил Букреев остолбеневшей Алевтине Васильевне, похлопывая товарища по спине и плечам. Не виделись тридцать Да нет, поболе! Сколько лет-то? Вопрос адресовался Щепилову.
Так тридцать четыре уже.
Вот именно, подхватил полковник и, снова взглянув на часы, обратился к Алевтине Васильевне: Ближайшие двадцать минут меня ни для кого нет. Ну, если только для Он выразительно указал пальцем на потолок. Секретарь понимающе кивнула и удалилась.
Негусто двадцать-то минут заметил Щепилов.
Да уж, у нас не забалуешь, согласился Павел Андреевич. Надеюсь, ты не собираешься сегодня же исчезнуть?
Гость отрицательно помотал головой.
Планирую, погостить еще в столице, раз уж приехал, добавил он.
Вечером посидим? Как ты на это смотришь?
Само собой, одобрил перспективу Сергей Григорьевич.
Заметано, сказал Букреев. А сейчас даже чай-кофе не предлагаю. Извини.
Ничего. Обойдусь, проявил понимание внезапно объявившийся друг юности и признался: Вот смотрю на тебя и думаю: встретил бы на улице, не узнал бы.
Намек понял, благодушно усмехнулся полковник, который за тридцатичетырехлетний промежуток времени прибавил пуда полтора в весе и подрастерял некогда пышную шевелюру, словом, превратился в типичного такого плотного дядьку с практически под ноль остриженной головой, каким и должен быть без пяти минут генерал.
Мне по должности полагается быть солидным, попытался отшутиться Павел Андреевич и польстил Щепилову. Зато ты ну чисто Бандерас!
Гость и впрямь внешне напоминал Хосе Антонио Домингеса Бандераса, впечатляюще воплотившего образ Зорро и других бравых воителей со всяческой нечистью, на киноэкране. Помимо чисто физиономического сходства, так же, как голливудская звезда, Сергей Григорьевич не имел никаких лишних жировых отложений в области талии поддерживает себя в физической форме, ясно.
Да ты садись! запоздало предложил хозяин кабинета, благо стульев в нем было в достатке, ибо многолюдные совещания здесь проходили регулярно. Рассказывай, каким ветром? Как ты? Что ты? Где ты?
Долго рассказывать. Разве что конспективно.
Да хоть как, ободрил товарища полковник Мы ведь с тобой, как в восемьдесят втором расстались, так и
Закрутила жизнь, разбросала, да так, что и концов не найдешь, поддакнул ему Сергей Григорьевич.
Но ты же нашел, улыбнулся полковник.
Нашел, как показалось Букрееву, несколько отстраненно согласился с ним Щепилов и смолк.
Да ты не тяни, Серега, рассказывай, как жил все эти годы! нетерпеливо потеребил его Павел Андреевич.
Как тебя в погранцы забрили Ты же служить первым ушел Букреев утвердительно кивнул. Ну, вот Сразу после этого у моего отца двоюродная сестра померла. Одинокая. Бездетная. Завещала ему трехкомнатную кооперативную квартиру в Ярославле. В Бобруйске-то мы в однушке ютились, хотя батя ведущим технологом на «Бобруйскшине» был, а тут трешка перепала! В Ярославле тоже шинное производство имелось. Вот он и рассудил, что хорошему специалисту везде работа найдется. Через месяц перебрались на новое место жительства. Ты же знаешь, тогда с этим просто было: прописался, и ты уже гражданин РСФСР. В общем, призывался я через полгода уже оттуда.
Куда попал служить? спросил Павел Андреевич.
Не поверишь! задорно откликнулся Щепилов. В 103-ю Витебскую. Из Белоруссии уехал, туда и вернулся.
Десантура, уважительно произнес полковник и, видимо, припомнив события тех лет, наморщил лоб: Погоди-ка Так, Витебскую дивизию почти в полном составе в Афган отправили, как я помню.
Точно, подтвердил Щепилов. Я за речкой* больше года пробыл.
И как там? осторожно поинтересовался Букреев, понимая, что тема эта, хоть и позабытая, но для многих болезненная, и с вопросами надо быть аккуратным.
Да как-то так вышло, что нашу роту грушники под себя забрали. Они за «духовскими» караванами с оружием охотились. Ну там, агентура, разведка, то, сё А когда все было уже на мази, и только накрыть духов оставалось, нас выписывали. Я трижды на караван ходил, и ничего цел оставался. На четвертом не повезло: граната за спиной рванула и Множественные осколочные Железа из меня вытащили порядочно, а один осколок в бедре до сих пор сидит хирург сказал, лучше не трогать, сосуд какой-то важный едва не в миллиметре Полгода в госпитале провалялся. Там же мне «Красную Звезду»