— Никому нельзя входить. Карантин, — охранник указал на надпись.
Габриель приближался, не собираясь останавливаться или разворачиваться.
— Эй, нет входа! — засвистел солдат, посчитав, видимо, что священник не услышал его в первый раз.
— Да, — добавил второй дарзини. — Поворачивай и уходи отсюда, человек.
Чтобы придать вес словам, охранник взял оружие наизготовку. Двое других последовали его примеру.
Габриель приблизился еще на пару шагов, поставил на землю сумку и расстегнул пальто. На черном пиджаке поблескивал стальной жетон. Надо было быть слепым, чтобы с такого расстояния не разглядеть символику, и слабоумным, чтобы не понять значения трех окруженных пламенем звезд и надписи: «Голас Вра Дроми».
Судя по выражению лиц, охрана слабым зрением и скудным умом не отличалась. Они опустили оружие, отступили назад и постучали в небольшую дверь. Ровная поверхность дала трещину. На высоте пары метров появился динамик.
— В чем дело? — спросил грубый голос.
— Он здесь, — коротко ответил охранник.
— Кто? — не понял тот.
— Священник, — прошипел страж.
Возникла пауза. Габриель повернулся в сторону двери и поднял голову, посмотрев туда, где, по его прикидкам, должна была находиться древняя, как все здесь, камера наружного наблюдения. Тотчас же щелкнули замки, и дверь открылась. Навстречу Габриелю вышел другой человек, судя по нашивкам, рангом на порядок постарше.
— Вы рано, — сказал человек.
— Поверьте, это не нарочно, — улыбнулся Габриель и мельком глянул на спута, что по-прежнему маячил за спиной синюшной тенью. — Просто кое-кто настоял, чтобы мы отправились рейсом через систему Орио.
— Зачем? — не понял мужчина.
— Вроде бы есть комета, которая пролетает в этой части вселенной каждую тысячу лет, — непонятно объяснил Габриель.
— Комета?
— Да, — вмешался спут. — Ха-Джо-Ван Рэй, огромная малоизвестная комета. Считается, что она приносит удачу всем, кто ее увидит. Мы просто обязаны были увидеть ее. Ведь нельзя же упустить такую возможность, согласитесь.
— А вы кто? — начальник стал еще серьезнее.
— О, прошу прощения, — затрещал спут. — Где мои манеры? Я — 100 градусов по Цельсию.
— 100 градусов чего? — На непроницаемом лице мелькнула тень удивления.
— 100 градусов по Цельсию, — повторил Габриель. — Его так зовут.
— Странное имя…
— Имя спута, отправленного на задание к людям, — пояснил спут.
Мужчина перевел взгляд полный немого вопроса на Габриеля, но священник лишь пожал плечами.
— Видите ли, наши родные имена крайне сложны, и мало кому из не-спутов удается их произнести и, тем более, написать, поэтому для упрощения нашего общения с другими расами на время выполнения задания мы берем себе новые имена в зависимости от миссии и типа информации, которую собираем. Понимаете?
— Допустим, — кивнул начальник. — Но почему 100 градусов по Цельсию?
— Потому что для людей это имеет большое значение, — уверенно заявил спут. — Ни один человек не сможет забыть такое имя.
— Но почему 100 градусов? — Начальник охраны растерял последние остатки своей непроницаемости.
— Послушайте, сделайте одолжение, — вмешался Габриель. — Позвольте ему пройти. Поверьте мне, это невозможно понять.
Офицер со смешанным чувством посмотрел на спута. Тот стоял, готовый в любую минуту рассказать все: от собственной родословной до истории покорения космоса. Офицер хмыкнул и кивнул Габриелю:
— Пожалуйста.
Дверь снова распахнулась, и офицер отступил в сторону, приглашая священника внутрь. Габриель принял приглашение, офицер последовал за ним.
За дверью оказался длинный коридор с поблескивающими металлом стенами. Звукоизоляции, видимо, не было, шаги отдавались гулким эхом.
— Как вы думаете, сколько понадобится времени, чтобы разрешить сложившуюся ситуацию? — тихо спросил офицер.
— Не знаю, — Габриель пожал плечами. — День или два. Может, неделя.
— Так долго?
— Сначала я должен оценить ситуацию, только потом смогу сказать точно.
Офицер тяжело вздохнул, заговорил тихо и быстро:
— Все началось два с половиной месяца назад. Кто-то открыл тюремные камеры и выпустил заключенных. Там находилась не только мелкая шантрапа, но и весьма серьезные субъекты. Прежде чем мы успели отреагировать, весь Голубой уровень и три четверти Зеленого были заполонены этими прохвостами. Удержать их не удалось, скрыть побег такого масштаба в наших условиях нереально. Как говорится, шила в мешке не утаишь. Потом начались беспорядки, мародерство, мятежи. К тому моменту, когда подошло подкрепление, мы уже потеряли целую секцию. Поэтому пришлось наложить карантин на эту часть станции. У начальства просто не было другого выхода. В целях защиты мы установили у каждого выхода стены и заперли всех внутри.
— А как же гражданское население?
— И их тоже, — кивнул офицер. — Лес рубят, щепки летят.
Габриель остановился, смерил офицера взглядом.
— Мы не могли рисковать, позволив преступникам войти в основные секции, — попробовал оправдаться тот.
— Сколько народу вы здесь заперли?
Любитель народных мудростей раздражал. Щепки у него, понимаешь, летят. Про щепки любят рассуждать те, кто уверен, что сам никогда не станет такой щепкой.
— К счастью, здесь у нас мало жилых помещений. По приблизительным подсчетам, это три-четыре тысячи человек.
— Пока это выглядит как обычный побег из тюрьмы, — отозвался Габриель. — Почему вы решили привлечь Церковь?
— Дело в том, что мы начали расследование и… — Офицер замялся. — Мы нашли того, кто открыл все двери и отключил сигнализацию.
Габриель снова повернулся к офицеру.
— Наш начальник охраны, — потупился тот.
— Зачем? — бесстрастно спросил священник.
— Кто знает? Говорят, он совершенно спятил, стал абсолютно другим человеком. Убил собственного брата…
— В самом деле? — приподнял бровь Габриель.
— По крайней мере, мы слышали об этом. — Офицер отвел взгляд.
— Где он сейчас?
— Внутри, — кивком указал на закрытый отсек офицер.
— Я по-прежнему не уверен, что это наше дело.
Коридор уперся в развилку. Габриель остановился и покосился на офицера. Тот выступил вперед, приглашающе указал на левое ответвление. Габриель снова зашагал, прислушиваясь к гулкому эху.
— Вообще-то есть кое-что, что мы не включили в наш доклад, — замялся офицер.
— Почему? — сухо осведомился священник.
— Чтобы избежать паники среди населения, — совсем тихо проговорил офицер и умолк.
— Рассказывайте, рассказывайте, — подбодрил его Габриель.
— Когда мы закрыли отсек, начальник охраны стал охотиться на людей и убивать… всех без разбору: и гражданских, и преступников — всех.
— Но именно людей?
— Но именно людей, — словно попугай, повторил офицер и остановился у неприметной двери в металлической стене.
Габриель посмотрел на охранника, тот распахнул створку, и священник переступил порог.
Помещение оказалось квадратным и довольно объемным. В глаза бросились столы, стулья и мониторы. Мест пятьдесят. И все они пустовали, за исключением одного.
— И потом вот это… — прокомментировал офицер.
В дальнем углу сидел худощавый молодой охранник и внимательно всматривался сразу в два монитора, расположенных перед ним.
— Бюджет урезают, — пояснил офицер, заметив, как священник разглядывает комнату.
— И что, урезанный бюджет должен заинтересовать Церковь?
— Не в этом дело. Это был… то есть все еще есть… короче, это контрольный пункт для Зоны 51. Было время, когда здесь находилось до двухсот офицеров, но в связи с карантином администрация больше не могла платить им всем, поэтому штат сократили, и сейчас нас здесь всего двадцать человек. Из них трое в лазарете, а двое исчезли неделю назад.
— Куда исчезли? — спросил Габриель. Судьба местных охранников, как и стоявшего перед ним офицера, мало заботила священника-следователя, но должность обязывала быть вежливым и понимающим. — Вы пробовали их искать?