Анжела! Ну что ты такое говоришь, какая же это гостья?! Это моя племянница! Она и ее мать мои единственные родственники. Да у меня, кроме них, никого больше и на свете-то нет. И уже, видно, не будет. А ты гостья.
Извините, Виктор Федорович, я ведь в том смысле
Ладно, ладно. Значит, все приготовила? Можно не волноваться?
Все, Виктор Федорович.
А я все-таки посмотрю. На всякий случай. Сейчас подъеду, только с техникой этой управлюсь. Никак привыкнуть не могу, что ноги совсем не слушаются.
Подождите, давайте я вам помогу!
Не беспокойся. Надо самому потихоньку осваиваться с моим новым статусом. Силенки кое-какие пока еще есть.
В ту же минуту послышалось равномерное поскрипывание, и из глубины обширного холла стремительно выплыло легкое инвалидное кресло на колесах. В нем сидел коротко стриженный сухощавый седой мужчина лет шестидесяти или около того. У него было худое загорелое лицо, которое немного портили вялый подбородок и капризный изгиб тонких губ. Именно ему принадлежал звучный голос с начальственными интонациями. Вообще мужчина вполне сошел бы за ковбоя или шерифа из американских вестернов, которого выбила из седла подлая стрела кровожадного ирокеза.
Довольно лихо управившись со своим транспортным средством, он подкатил к одной из высоких резных дверей, выходящих в просторный коридор. Дверь была распахнута, а в проеме стояла стройная брюнетка в классическом наряде горничной.
Виктор Федорович, вам же тяжело! воскликнула брюнетка, впрочем, без особого надрыва. Вы бы лучше отдохнули, я все сделаю.
Отдохнуть я успею. Теперь только и делаю, что отдыхаю. Но ничего, скоро уже совсем отдохну, скорбно вздохнул мужчина. Затем, совершив сложный маневр, он объехал шарахнувшуюся в сторону брюнетку и ловко вкатился в большую, со вкусом декорированную комнату. Никому теперь Избуцкий не нужен. А ведь еще недавно без меня никуда, ни одно решение в городе без Избуцкого не принималось, громогласно объявил мужчина, внимательно оглядев спальню, выдержанную в малиново-лиловых тонах. Дай хоть в собственном доме покомандую, пока жив. Да и лишний взгляд не повредит очень хочу порадовать племянницу, пусть живет здесь с комфортом. Ей, бедненькой, с дядей-инвалидом возиться придется. А это дело нелегкое. Анжела, а где же это французское белье? Я его не вижу.
Так ведь покрывало сверху, Виктор Федорович.
Ну да, конечно. Старый я стал, уже ничего не соображаю, вдруг хихикнул мужчина, на мгновение потеряв свой ковбойский шарм. Но ты мне его покажи, хочу посмотреть, что за дизайн такой получился. А то Лиза деньги ого-го какие берет, а за что не понимаю! Вот ты понимаешь?
Конечно, Виктор Федорович. Видите, как теперь здесь красиво?
Вижу, вижу. Сиреневый туман какой-то.
Лиза говорит, что эти цвета создают атмосферу расслабленности и уюта
Ну хорошо, пусть создают. Лишь бы племянница осталась довольна. А то скажет вот, приехала к дяде в какую-то дыру Москвичи эти знаешь какие избалованные.
Что вы, Виктор Федорович! всплеснула руками Анжела. Ваш дом один из лучших в Солнечноводске. Таких, может, и в Москве мало найдется.
Не в Москве, в Подмосковье, авторитетно поправил горничную Виктор Федорович. Такие дома они за городом строят, а в городе все больше небоскребы. Это ведь у нас здесь курорт, а там мегаполис.
И он проехал вдоль обширной кровати, в изголовье которой висела подсвеченная специальными светильниками картина с изображением хитро переплетенных между собой розовато-лиловых тел непонятной половой принадлежности, порхающих бабочек и эротичных орхидей. Молча обозрев интерьер спальни, мужчина горестно вздохнул, но буквально через минуту его мощный низкий голос вновь заполнил собой все пространство:
Анжела! Ты покажешь мне, наконец, французское белье, или я до конца своих дней буду рассматривать узоры на покрывале и эту странную картинку? Кстати, объясни мне, что здесь, собственно, нарисовано?
* * *
Рады приветствовать вас на борту авиалайнера бубнил в динамиках казенно-бесстрастный, лишенный каких-либо модуляций голос бортпроводницы, по маршруту Москва Солнечноводск Расчетное время полета два часа пять минут
Марина немного поерзала в неудобном кресле и наконец устроилась с относительным комфортом. Затем быстрым оценивающим взглядом окинула сидящих рядом. Соседство было вполне приличное слева, у иллюминатора сидел довольно приятный мужчина лет тридцати пяти с фигурой борца. Он стоически переносил пребывание в тесном кресле, куда его мощные плечи и торс едва помещались. Изначально мужчина проявил себя джентльменом, предложив Марине свое место, откуда можно будет в полете лицезреть облака. Марина вежливо отказалась, после чего мужчина, нейтрально улыбнувшись, развернул какой-то журнал и углубился в чтение.
Справа задремывала какая-то миниатюрная бабулька в сползающих на нос стильных солнцезащитных очках, украшенных всемирно известным логотипом «D&G». В сморщенных цепких ручонках она сжимала роскошную сумочку «Louis Vuitton». На высохшем пергаментном запястье сверкали часы «Cartier».
«Ничего себе старушки летают по России», тихонько вздохнула Марина. Она следила за модой, знала все бренды и могла оценить дорогие аксессуары. К сожалению, позволить их себе она не могла зарплата врача-терапевта не предполагает посещения дорогих бутиков. Супруг-бизнесмен остался в прошлом, а подарков от мужчин, добивавшихся ее расположения, Марина не принимала по принципиальным соображениям. «Личная свобода и независимость превыше всех материальных благ», гордо заявляла она подругам, которые то и дело демонстрировали ей новинки дизайнерских коллекций, обувь или украшения, изредка купленные законными мужьями, но чаще приятелями-спонсорами. Любящая всему давать четкие определения, Марина окрестила их подношения «спонсорским оброком». Самым ужасным, по ее мнению, было то, что приятели эти, как правило, люди состоятельные и пожилые, требовали взамен если не чувств, то усилий по оживлению их гаснущей сексуальной активности.
Марина еще раз скосила глаз на гламурную бабульку. Дети ее, что ли, так наряжают? Или внуки? Не на пенсию же она все это купила? Такие вещи стоят огромных денег
Именно из-за денег Марина и летела сейчас на юг, в небольшой курортный город Солнечноводск. Дядя Витя, двоюродный брат матери, сделал семье Топилиных неожиданное, но весьма интересное и экономически очень выгодное предложение. Семья Топилиных, состоящая на данный момент из Марины и ее мамы, Веры Владимировны, собралась на экстренное совещание. И здесь интеллигентнейшая Вера Владимировна, специалист в области структурной лингвистики, процитировала, сама того не подозревая, криминального кумира всех времен и народов:
Он сделал нам предложение, от которого нельзя отказаться!
Марина согласилась, тем более что для нее это был шанс начать новый жизненный этап, который как знать? может оказаться более удачным, нежели предыдущие. Немного смущало то, что сестра последний раз лично общалась с двоюродным братом лет двадцать назад, а племянница и вовсе видела его воочию только один раз, в пятилетнем возрасте.
Просьба не курить и пристегнуть ремни. Благодарю за внимание! завершила наконец изматывающий душу монолог стюардесса.
«Попробую заснуть», решила Марина. Рейс был ранний, накануне она долго собирала чемодан, пытаясь втиснуть туда как можно больше необходимых вещей, так что толком отдохнуть перед дорогой не удалось. Переждав волнующие минуты взлета, она откинулась в кресле и попыталась расслабиться. Думать о том, что ждет ее в Солнечноводске, решительно не хотелось. В конце концов, многое будет зависеть от того, что за человек этот дядя Витя. Ни к селу ни к городу всплыло пушкинское «Мой дядя самых честных правил». Честных Интересно, где он раньше был, столько лет? О сестре и племяннице вспомнил, когда не в шутку занемог. Впрочем, ладно. Кто она, чтобы его судить? Да и зачем? В конце концов, ей придется наладить с ним контакт, если уж она согласилась на эту авантюру. Ну, не авантюру, конечно, скорее работу. Или даже не работу, а