Надежда потерла рукавом куртки мутное стекло и, разглядывая кристаллическую сферу, недовольно пробурчала:
Ну спасибо! Прыгать я точно не планирую, как и падать. Не спятила еще пока! Она вглядывалась в мелкие, чуть мерцающие тускловатые грани. Может, это камера? Или много камер? Эй вы! Вы где? Где я? Что вам от меня надо?
В центре шара, словно там услышали ее призыв, неожиданно начала разгораться крошечная, как огонек свечи, яркая точка. Наденька как завороженная, не моргая, смотрела на огонек, а потом ослепительная вспышка, словно раскаленная спица, пронзила ее мозг, и Надя закричала, срывая связки. Слезы лились, руки судорожно рвали ворот куртки, пытаясь дать доступ к кислороду задыхающимся легким.
Когда Надежда пришла в себя, то обнаружила, что снова находится в зале. Лежит навзничь в центре рисунка, а над головой темнеет граненый кристалл. Сейчас этот шар почти не светился, израсходовав практически весь магический резерв, который накопил во время шаманского ритуала Винни с компанией студентов из академии.
Круг свободного от фронтира пространства вокруг старого маяка опять сузился, но зато магическая башня смогла на миг подключиться к сознанию своего нового живого сердца и теперь замерла в ожидании.
Сердце должно было выполнить свою работу: пробудить в маяке жизнь, очистить магию и навечно изгнать поселившееся тут зло.
Только вот это сердце, очнувшаяся Надя, сейчас тихо истерило, рыдая взахлеб и поскуливая от страха и безысходности. Осознание того, где она и кто она теперь благодаря магии, пришло к ней настолько явственно, что не верить этому причин не осталось. Надежда была в шоке и ужасе. Принимать действительность не хотелось, хотелось надеяться, что это кома, сон или глупый розыгрыш.
Какая работа? всхлипывала она, сжавшись в комок на грязном каменном полу. Какая магия? Какое зло? Я только обычная женщина! Что я должна делать? Я ничего не умею!
А незримое зло башни, конечно, не дремало и, упиваясь отчаянием напуганной попаданки, с удовольствием комментировало ее причитания:
Бесполезная и бестолковая. Жаль, что не свалилась с крыши. У меня был бы прекрасный свеженький труп, и если удалось бы его заполучить, то добраться до нужной мне магии фронтира не представляло бы труда. Но ты даже сдохнуть мне на пользу не можешь, тупая самка человеческого рода!
Киорензир О'Лоорген завис над лежащей на полу женщиной. Злобный дух древнего мага, творца химер и кадавров, создателя серой фронтирской магии и разжигателя межрасовых войн, бесновался от собственного бессилия. Все, что мог полукровка эльфа и дроу, взявший от родительских рас худшие черты и пороки, так это изливать на оказавшуюся в башне попаданку словесный яд. К счастью, мерзкого духа давно почившего садиста и маньяка Надежда не видела и не слышала.
Она паниковала от перспективы торчать одной в древней магической постройке, абсолютно не зная, чего от нее хотят. Единственное, что она поняла, так это что «помог» ей оказаться в этой ситуации тот самый некромант, которого она молила о помощи. И надо сказать, что сейчас никаких теплых чувств к «спасителю» Наденька не испытывала.
Лучше бы я умерла, рыдала она. Как теперь жить-то? А бабушка? И где этот притащивший меня придурок? Попадись он мне только!
Эмоции отчаяния, хлеставшие из женщины, неожиданно произвели странный эффект. Кристалл башни помутнел еще сильнее, и в зале стало темнее.
Киорензир О'Лоорген взлетел к шару и просиял.
«Отличное сердце! Просто шикарное! Лучше, чем вещь или жертва, и гораздо лучше, чем дух. Они упрямые твари и практически неуязвимые. Злобная сущность мертвого мага лучилась довольством и надеждой. Оказывается, и от этой тупой и отвратительно живой твари есть польза! Ее страдания и жалость к себе, ненависть к кому-то, отчаяние и прочие прелестные эмоции высасывают остатки магических запасов проклятой постройки! Скоро это будет просто груда камней, и моя желанная живительная серая магия хлынет ко мне».
Впервые за несколько столетий Киорензир О'Лоорген обрел надежду воскреснуть и воплотить в жизнь свои прерванные орденом братства магов кошмарные планы.
Только вот рано он радовался, поскольку, как известно, истерика русской женщины заканчивается так же быстро, как и начинается, отчаяние перерастает в твердую решимость выжить во что бы то ни стало, а такая решимость приводит к энергичной и кипучей деятельности.
Пока дух предавался мечтам о свободе и наполеоновским планам, Наденька Крохалева успокоилась, встала с грязного пола, отыскала в кармане куртки мятый носовой платок, утерлась, шумно высморкалась и приняла важное для себя решение.
Раз уж я сюда попала и мне здесь жить, то сначала надо как-то устроиться. Этим мудрым мыслям вторила трель голодного желудка, а еще чесался под выпачканной одеждой шрам на груди, вызывая мысли о необходимости раздобыть воды, и если не помыться, то хотя бы обтереться, а еще что-то придумать с курткой и кофтой, заскорузлыми от засохшей крови.
Может, этот гад, который меня сюда притащил, хоть о чем-то позаботился, ворчливо рассуждала Наденька сама с собой, выйдя из зала и спускаясь по лестнице. Должен же он был мне обеспечить хоть какой-то комфорт проживания или нет? Хотя говорил, башня вылечит, башня то, башня сё
Надя провела пальцами по потускневшей, еле мерцающей цилиндрической стене, вокруг которой вилась лестница.
Башня, башня Она, старушка, вон сама еле живая, внезапно пожалела Надя древнюю постройку. Никто за ней не ухаживает, и еще она что-то делать должна. Вот найду, где водички взять, и отмою что смогу! Мне все-таки здесь жить. А этот горе-спасатель пусть только заявится с проверкой, уж он у меня тут ремонтом займется!
Почему-то Наденька была теперь уверена, что некромант появится, чтобы проверить, как она выполняет свою «работу», расплачиваясь за спасение жизни.
К слову сказать, бедный Винни и сам рвался в башню, правда не с проверкой, а спасти недоспасенную женщину, забрав ее из опасного места.
Разумеется, тролля отпускать туда никто не собирался, но и попаданку без помощи тоже решили не оставлять.
Видимо, судьба у этой девочки там побыть, пока что-то не выполнит, печалилась Мария Спиридоновна. Мир ведь этот если притянул да путь ей назначил, маши, не маши крыльями, не улетишь.
Бабушка Маша знала это как никто. Столько ей самой пришлось пережить, пока свое место в мире не нашла. Даже феей стать хоть и не желала, но пришлось.
Эртониза д'Азфир решила не созывать полный совет педагогического состава для организации помощи попаданке. К этой миссии помимо феи Марьи, которая после просмотренных воспоминаний тролля утверждала, что женщина точно землянка, были привлечены еще профессора некромантии Рорх и Кронов, профессор артефакторики О'Валинтер и завхоз академии Пафнутий Саврасович Шнырь. Все они обсуждали доставку в башню продовольствия, вещей и по возможности средства связи, которое сможет работать в условиях блокировки обычных магических сигналов фронтирским серым магофоном.
Пока педагоги разрабатывали свой план, Винни брел по парку в сторону некромантского общежития. Фшен, убедившись, что тролль вменяем, не спятил и, успокоившись, ведет себя адекватно, ушел искать Дерека Вольтецкого. Пустошник собирался рассказать ему про родственную связь и незавершенный ритуал, а заодно решить, как теперь быть и не грозит ли все произошедшее бедой семье Вольтецких.
Поэтому Винни брел один, занимаясь самоедством и ругая себя за глупость и неосторожность при проведении ритуала.