Неудержимость VII - Гремлинов Байки

Байки Гремлинов

Неудержимость VII

Фиксация Божественного вмешательства

Поморщившись от пригорелого запаха от одной из сковород, которую Гиря убрал в сторону от плиты прежде, чем уйти, и которая, оставаясь раскалённой, продолжала жарить мясо, я отложил в сторону от котла щётку. Взглянув на Знак Шаада на своей руке, я понял, что те самые цветы на теле Вайсэ, которые напоминали плачущее пламя, и были теми самыми Цветами Кайроса, а затем повернул руку ладонью к себе, присмотревшись к белоснежному кольцу из бесчисленных мелких костей, что были чётко вырисованы на моей коже. Я мог рассмотреть каждую косточку, что была в миллиметр длинной, отчего подивился искусному воплощению изображения, а параллельно с этим и своему неестественно острому зрению. Наконец я, продолжая сидеть на корточках перед котлом, обернулся к Галь, увидев, что она накинула на себя красный бархатный балахон, полностью скрывшись под ним. И хоть она и старалась скрыть своё лицо в тенях под глубоким капюшоном на голове, но я отчётливо видел его и её ошалелый на личике взгляд. Она испытывала страх, предвкушение и нерешительность, а по её зрачкам можно было легко оценить уровень адреналина, что сейчас бил по её телу. Выразительные губы слегка подрагивали, а она всё силилась начать диалог, приоткрывая рот, но тут же смыкала губки. Так продлилось с десяток секунд, прежде-чем она, насилу переборов свой страх перед прыжком в неизвестное, всё же приняла окончательно решение и, оглядев вокруг себя кухню и остановившись взглядом на мне, вдруг удивленно спросила, явно сбитая с толку: А ты что там делаешь?.

Я посмотрел на котёл подле себя и невесело крякнул, поднимаясь с пола, и направился к тазу с водой, что стоял в нескольких метрах от меня, чтобы обмыть руки. И уже намыливая ладони, я ответил ей: Да есть у меня одна привычка теперь Когда надо подумать, надо руки чем-то занять Слушай. А как ты сразу телепортировалась сюда? Уже бывала на кухне раньше? Да и как нашла меня?.

Фигурка Галь под балахоном дёрнулась и она, проигнорировав мои вопросы, резко и сердито зашагала ко мне. Даже почти подбежала ко мне. И она судорожно схватила меня за руку, но наконец её возбуждённые глаза перестали метаться по сторонам вокруг меня и сфокусировались на моём лице. Её губы скривились в недовольстве и она, цокнув, прохрипела: Тц! Ты где это так извалялся? Горел, что ли? Дьявол! Быстрее же Теперь тебе ещё и мыться Где мы будем совершать ритуал?.

Она нетерпеливо потянула меня за руку в сторону, не давая мне смыть с них даже мыло. Но я лишь хмыкнул: Спокойно.,  и остался стоять на месте, опустив намыленные ладони в таз с водой и разглядывая мыльную пену, что закачалась на поверхности воды. И всё же в моей душе всё ещё скребли коты и кошки, раздирая её в разные части. Да что с тобой?,  не выдержала Галь. Я понимал её, она торопилась сделать всё быстро и пока не стало очень поздно. Тем не менее Галь прибывала в непонятных чувствах от предстоящего: ей это не нравилось и всё же одновременно с этим это её заводило. Я оторвался от созерцания пузырьков и взглянул на неё, а она успела лишь сказать: Да что за вид страдальца?,  как мы перенеслись в мою комнату наверху.

Надо было сказать Гроду, что я кухню освободил. Не став более терять времени, я отправился в ванную к бадье, где сразу, скинув с себя всю одежду, занырнул в холодную воду. Попогружавшись с головой несколько раз, я встал в полный рост и принялся тереть себе лицо и шею, отмывая копоть и сажу. Стоял я в воде по середину бёдер, решив заодно намылить себе и всё тело, но тут я взглянул в открытый проём двери, через который с другой стороны на меня смотрела Галь, сидя на кровати. Она скинула с головы капюшон и, сев, словно ученица, на краешек кровати, пристально наблюдала за мной. Отступать было не куда, поэтому я продолжил намыливать себя под её бесстыдным взглядом, хоть её лицо восемнадцатилетней девчонки и полыхало. Я быстро отвёл свои глаза от неё, но уже было поздно, моё тело реагировало на то, что она смотрит прямо на меня. Возбуждение пронеслось волной мурашек по коже, заставив мои соски сжаться, а член приподняться, наполнив его сосущими ощущениями. Зубы от вожделения и предчувствия близости заныли, а голову сдавило давлением крови, притупив сознание. По телу гулял адреналин, отчего всё оно стало тоже, как и у Галь, подрагивать, а грудь сдавила тяжесть, что не давала ровно дышать. Я окунулся ещё раз, смывая мыло с тела, и, не обтираясь полотенцем, мокрым пошагал к ней. Она встала мне на встречу, а когда я пересёк проём двери, она скинула с себя балахон, под которым оказалась абсолютно нагая. Я подошел к ней, не решаясь приблизиться вплотную, и мы оба стали разглядывать друг друга. В комнате царил полумрак, так как все окна были плотно зашторены, а те просветы, что оставались, пропускали неяркий вечерний свет. Галь сильно изменилась, став юной нимфой. Тело её было подтянутым, но нежным, плавные изгибы мягких форм, хоть и худосочных, не были костлявыми, а пышная копна розовых волос макушкой достигала уровня моих глаз. Я прикоснулся кончиками пальцев к её талии, почувствовав, какая она мягкая. Затем провёл пальцами по её животу до её небольшой груди второго размера и обхватил её ладонью, на ощупь она напоминала мягкий слайм. Тем временем её руки изучали моё тело, скользя по моему животу, груди и бёдрам, и вот она наконец взяла в свои ладони мой член, что не поместился в них. Она силилась его сжать, но ей явно не хватало для этого сил, я же чувствовал лишь нежные прикосновения. Я второй рукой обхватил её ягодицу, что оказалась на ощупь схожа с её грудью, и качнулся к ней ближе, отчего мой член ткнулась ей в живот. От неожиданности она сделала резкий вдох ртом с придыханием и, закусив губу, попятилась и потянула меня за член следом за собой к кровати.

Дошагав до неё, она легла на спину и, продолжая тянуть меня следом, поползла подо мной спиной наверх, пока её голова не уткнулась в подушку. Там она улеглась по удобней и раздвинула для меня ноги в стороны. Я же, стоя в планке над ней, вдруг вспомнил, что надо бы достать смазку, а то процесс может застопориться из-за того, что мы попросту прилипнем к друг другу, а то и чего похуже, срастёмся гениталиями и всё! Выступать нам потом только в цирке уродов.

Под её вожделенным и более не терпящим взглядом я смазал член маслом, что остался ещё от Джэрары, и она, уже не выдерживая исступления, сама направила мой член в себя. Она податливо приняли меня и тело Галь задрожало. Её поясницу выгнуло, бархатные бёдра обхватили меня, а прелестное лицо, закусив губу, заметалась из стороны в сторону. Я же продолжал стоять в планке над ней, не двигаясь, но Галь, постанывая, иногда начинала слабо водить тазом, заставляя меня двигаться в ней.

Так прошло минут двадцать. Возбуждение не сходило. И хоть мы с ним ничего и не делали, но Галь, более не скрывая своего отношения, в открытую наслаждалась мной и самим процессом и уже часто распаляла меня своими выходками. То куснёт меня, то глубоко простонет прямо в ухо, то глаза заведёт под веки и, крепко хватая меня ноготками за попу, начнёт неистово двигаться подо мной. И чего греха таить, мне и самому тоже нравилось, как и процесс, так и сама Галь. Ох, и огонёк же она была! Вот от этих взаимных чувств мы неимоверно долго и прибывали в заведённом состоянии.

Однако, как и ожидалось, нужный час настиг нас внезапно. Её тело извернулось в приступе боли, попытавшись выползти из-под меня, и мне пришлось придавить её всем телом, обхватывая её спину руками и удерживая её за надплечья. Я почувствовал, как мой член слегка сдавило, тотчас перестав, но от этого Галь неимоверно сильно перенапрягла своё тело, закусив губы до крови. Она вытянула шею, на которой натянулась кожа, словно паруса, а по всему её телу проступил обильный пот. Хорошо, что это продлилось всего лишь миг и она, глубоко задышав оттого, что справилась с приступом боли, расслабилась, словно медуза. Но это был лишь первый приступ, а сколько их будет, никто и не знает. Я могу лишь предположить, что они участятся и под конец они буду, и вовсе, слитными. Тело её ослабло, возбуждения она уже больше не испытывала и лишь смотрела на меня со смешанными чувствами в глазах. Теперь её одолевал страх перед новым приступом и сомнения о том, что стоило ли оно, в принципе, этого всего?