Все потерять - Лемад Ника

Ника Лемад

Все потерять

Думай о том, что думаешь.

Думай о том, что представляешь.

Думай о том, к чему это приведет.

Готов ли ты к последствиям?

1. Утеряны привычные опоры

Опершись о столб, обняв его замерзшими руками, которых уже почти не чувствовал, он едва дышал, изо всех сил вслушиваясь, пытаясь разобрать любые другие звуки кроме завывания ветра в переулке: шаги, голоса, щелчки оружия. Легкие сжимались, обжигающе холодный воздух с болью продирался в глотку, вызывая слезы при каждом вдохе. Таймин на несколько секунд прикрыл глаза, понимая, что скоро упадет в изнеможении, если продолжит бежать в том же темпе.

Телефон он давно бросил, кажется, еще во дворе школы, когда прыгал через забор. Ободрал руки, попутно возблагодарил охрану, не подключившую питание к спирали, венчающей узкий парапет, что позволило ему не подгореть при трюке. Перчатки остались в кабинете, он успел схватить только куртку у двери и помчаться прочь из здания, как и сказал ему Райер. Бежать, как можно быстрее и дальше.

Первым укрытием, которое пришло в голову, стала квартира, и Таймин едва не расхохотался сам над собой: насколько же расслабило его монотонное существование, что мозги атрофировались аж настолько. Но все же пробрался к дому, больше для успокоения совести, и, как и ожидал, округа была оцеплена десятками гвардейцев. Во всех окнах его квартиры горел свет, мелькали тени. Не хватало только самого хозяина для цельной картины.

Таймин попятился назад, в тень, начиная нервно дрожать. Сунул руки глубже в карманы, нащупал карту, которая навела на следующую глупую мысль: снять деньги, пока не успели заморозить его счет. Что ему делать без еды, одежды и средств, чтобы это купить он не представлял. Прекрасно понимал, что каждый терминал находится под прицелом камеры, а то и не одной, но ему оставалось либо так, либо ограбить какого-нибудь припозднившегося бедолагу.

Глубоко вздохнув, он развернулся, спокойно, стараясь не настораживать никого паническими метаниями. Страх перед белыми плащами анатомиков загонял его под стены домов, здравомыслие советовало идти прямо, ведь нет ничего необычного в человеке, прячущемся под капюшоном от непогоды. А вот жмущаяся к каждому дереву и стене тень как раз и вызовет любопытство. Если не людей, так собак точно они уже следовали за ним на расстоянии, привлеченные необычным поведением двуногого.

Насколько они голодны и доведены до отчаяния лютым морозом, что рассматривают ослабевшего человека как пищу, Таймин понял, когда услышал за спиной глухое рычание. Тихое, злобное, не призванное напугать; псы явно нашли добычу. Человек в один момент покрылся холодным потом, продолжая идти вперед, боясь остановиться и едва сдерживая себя, чтобы не побежать. Иначе они нагонят его враз, собьют с ног и растянут по кусочкам по подворотням. Долго же будет гвардия потом разгадывать, куда он мог так блестяще спрятаться.

Из-за угла показались люди, заставив зверей чуть утихнуть. Пять человек, увлеченных разговором, направлялись в его сторону, и в первый момент Таймин безумно обрадовался, услышав голоса. Потом быстро обернулся назад, припомнив невнятные рассказы Райера об ужасах лаборатории. А следом выпрямился и ускорил шаг, решив, что от людей убежать все же проще чем от собак. К тому же прохожие так и не глянули на него.

У терминала никого не было. Только камера пристально следила за ним, фиксируя каждого, кто подходил. Укрыться от ее глаза было сложно, установлена была ровно напротив лица. И как Таймин ни старался повернуться, четко сфотографировала его. Он даже код не успел набрать, как болезненно обостренный слух различил быстро приближающийся рев двигателей. Машина была не одна, и означать это могло только одно: за ним направили почетный конвой, едва появился в поле зрения.

Проклиная свою самонадеянность, Таймин бросился в проулок, к задней двери уже закрытого кафе, где отпечатков подошв было столько, что его следы не сразу смогут отыскать. У стены в ряд выстроились мусорные баки, в один из которых он и забрался, осторожно придерживая крышку, чтобы не громыхнула. И затаился, боясь лишний раз пошевелиться, не зацепить пакеты под ногами. Вонь внутри стояла отвратительная, но это было ему на руку если гвардейцы с собаками, есть шанс, что горы гнилой капусты и пропавших отходов со столов перебьют его запах.

Карта осталась в терминале и ее сейчас точно изымут. Кроме вещей, что на нем надеты, больше у него ничего не осталось. И нет знакомых, к которым он может обратиться. И два его единственных почти товарища остались в школе ставить точку в расследовании. Таймин крепко зажмурился, когда мысль о Джуне и Райере пронзила сожалением. И еще виной. За то, что сбежал, хотя и понимал, что ничего бы он не добился, выступив прилюдно с речью. Коротко вдохнул и его начала бить крупная дрожь. Поджал пальцы на ногах, замерзающие в легких туфлях, не предназначенных для пеших прогулок по снегу, прислушался: машины остановились совсем рядом, он различил даже отдельные слова гвардейцев, прочесывающих улицу. Выкрик, когда нашли его карту, и более оживленное движение, топот ног мимо мусорок. Потом грохот крышек начали поочередно заглядывать внутрь контейнеров.

Тут Таймин и попрощался со своей свободой. Пригнул голову к коленям, наощупь попытался найти хоть что-то, любую палку, доску, чем можно было бы отбить на первых порах любопытные рожи, сующие свой нос в мусор, но под пальцами расползалось лишь склизкое месиво. Его набрал полные пригоршни, подавляя приступы тошноты, и уже приготовился швырнуть в гвардейцев, а потом драться, не собираясь отдаваться им живым, как крышка над его головой поднялась и тут же закрылась.

Проверили. Задохнулись от вони, перешли к следующему баку, а ректор неверяще поднял голову и уставился в темноту над собой. Мельком подумал о том, какие стражники идиоты, потом спохватился и пожелал им долгого здоровья, ведь их лень только что спасла его.

Идти ему было некуда. Благоухал, выбравшись из мусора после отъезда машин, как протухший труп. Кое-как отмывшись снегом, дрожа на ветру, Таймин добрел до ближайшего дома, отыскал подвал, куда и забился на ночь, под теплые трубы, надеясь, что не занял чье-то место. Что не придется воевать с кем-нибудь крупнее кошки и не спустятся жильцы дома узнать, что за возня происходит у них под полом. Лишь отогревшись, позволил себе подумать о школе, о тех, кого там оставил. Замирая в темноте, почти каменея, крепко сжимая руки в замке, пытался предположить, чем мог окончиться допрос, успел ли Райер вколоть брату нолин и где они сейчас могут находиться в штабе или их отпустили отдыхать после работы. Может, они устроили себе небольшую вечеринку по случаю успеха или заперлись в своей комнате и сидят в обнимку так же в темноте, как и он, сжимая друг друга и не веря, что у них вышло в очередной раз ускользнуть.

Иного варианта не допускал, не признавал и гнал его от себя всеми силами. Райер не ошибется, он совершенно точно все сделал как надо. Мысли о Сайе сразу пресек: не судьба ему, видимо, дождаться окончания ее обучения. До рези в глазах всматривался в ночь, стиснув челюсти, пока сон не оборвал бессмысленные метания.

И вот, спустя сутки, он стоит, прилипнув к столбу, замерзая, умирая от голода, замирая от малейшего шума, и размышляет, сколько времени ему понадобится, чтобы потерять человеческий облик и рыться как голодная собака в отходах, сваленных у мусорных баков для таких же бездомных.

«Бездомный». Таймин со скрипом провернул слово еще раз на языке. Бездомных кормят. Где-то на окраине центра была какая-то богадельня, куда свозили излишки еды, еще не пропавшей, но уже негодной для подачи в кафе и тавернах. Наверное, там его могли накормить и ни о чем не спрашивать. Может, и одежду бы дали или разрешили переночевать.