Механическая пчела - Нина Князькова

Нина Князькова

Механическая пчела

Глава 1

Лира

Я медленно открыла глаза. Облизнула сухие губы и улыбнулась. Сегодня я не умерла. Хорошо. Хотя, я уже давно не боюсь смерти. Я боюсь боли и продолжения этой муки. Не для меня. Отец, так и не смирившийся с тем, что его дочь больна, каждую минуту изводил себя поиском лекарства для меня. Он давно продал свою успешную фирму, искал для меня врачей, возил по клиникам и странам. Но последняя стадия рака  это приговор. Он лишь отсрочил мою кончину, дал мне время закончить все дела. Вот и вчера меня привезли из больницы домой умирать.

Первое, что меня удивило дома так это поведение отца. Он выглядел умиротворенным. Ходил по квартире, насвистывал веселую песню и переносил вещи из угла в угол.

 Доброе утро,  заглянул он ко мне в гостиную из кухни, когда услышал, как я зашевелилась.

 Доброе,  слабо улыбнулась я.

 Сейчас будет завтрак,  отец снова ушел на кухню, а через минуту вернулся с бутылочкой в руке. Что-то больше, чем питательную, смесь мой желудок уже отказывался принимать.  Давай-ка, я тебя накормлю и нам нужно поговорить.

Я вздохнула.

 Пап, только не надо меня снова пытаться вылечить,  я строго на него посмотрела. Сделать что-то большее мне мешала слабость.

 Пчелка моя, ну что ты. Больше никаких зарубежных светил медицины и старых безмозглых докторов наук,  как-то слишком радостно пропел он.

Я напряглась еще больше.

 Па-ап, что ты задумал?  Я отвернулась от бутылочки, показывая, что он меня не сможет покормить, пока не расскажет в чем дело.

Он вздохнул и пригладил свои совершенно седые волосы.

 Мы с тобой уезжаем через два часа,  нехотя признался он.

Я поморщилась. Опять? Снова куда-то ехать? Снова пытаться вдохнуть жизнь в мое измученное почти мертвое тело? Зачем? Для чего?

Пока я задавалась этими вопросами, отец меня покормил и поменял белье. Убрав всё за мной, он снова сел рядом.

 И куда мы едем?  Сил, чтобы спорить, у меня не было. Если я хочу узнать информацию, то лишних вопросов задавать нет никакого смысла.

 В город Май,  ласково улыбнулся он усталой улыбкой.

Я удивилась. Что-то я ни разу не слышала про город с таким названием.

 Далеко?  Забеспокоилась я.

 Два дня пути на машине,  отец оглядел гостиную.  Я собрал необходимые вещи, купил подходящую машину для того, чтобы тебе было комфортно ехать. Не переживай. Я все предусмотрел.

 И кто с нами поедет?  Я недоверчиво на него посмотрела. Кто-то же должен будет сменить его в пути.

 Никто. Ты не переживай. Я забронировал место в гостинице и нам будет, где отдохнуть. Там все предусмотрено для каталок и прочего, я проверил,  он потрепал меня по руке.  Сейчас я твои лекарства упакую и можем ехать.

 Пап, я не хочу,  я бессильно захныкала.

 Пчелка моя, я очень тебя прошу. Ради меня. Одна поездка и всё. Я больше никуда тебя не повезу. Если эти люди скажут мне, что ты безнадежна,  он украдкой вытер слезу и отвернулся.

 Там хотя бы красиво?  Смирилась я.

 Там горы,  кивнул он и поцеловал меня в щеку.  Набирайся сил, они нам понадобятся.

Горы? Что ж, хот бы умру я в красивом месте. И буду лежать на каком-нибудь склоне-кладбище и слышать пение птиц каждую весну. А с гор наверняка побегут ручьи.

Я следила за тем, как папа носится по комнате, и старалась смириться с тем, что я больше совсем ничего не могу. Даже сопротивляться лечению. Проще просто согласиться, чтобы меня перестали уговаривать. И не то, чтобы отец был каким-то плохим. Нет. Но мама моя умерла, когда мне еще и десяти лет не было. Отец воспитывал меня в одиночку, дал хорошее образование, много работал, чтобы я ни в чем не нуждалась. Я и не нуждалась.

Папа дал мне все, что может дать хороший отец в этом мире. Кроме красоты и здоровья. Если честно, то до болезни я была той еще. Нет, не толстушкой. Скорее, весьма упитанной тяжеловесной дамой в основательных роговых очках, которые служили мне больше антуражем. И работала я в собственной адвокатской фирме, которая выиграла немало дел и имела соответствующую репутацию. Сейчас компания была успешно продана моему бывшему заместителю, а мне лишь оставалось надеяться, что мои бывшие сотрудники не посрамят мое имя.

Да, еще три года назад я была хорошим юристом, сейчас же я умирала, умирала долго и нудно, заставляя этим страдать все мое окружение. Хорошо умирать, когда тебе девяносто, когда все твои мирские дела закончены. Плохо делать это в сорок три, когда ты всю жизнь потратила на карьеру, и даже матерью стать не смогла. Не то, чтобы я не пыталась. Были у меня романы. Да, внешность у меня всегда была не очень изящная, но я старалась брать умом и эрудицией. И деньгами тоже. Но первое же серьезное обследование показало, что детей иметь я никогда не буду, а брать себе ребенка со стороны. Нет, к этому я оказалась тоже не готова. Наверное, я потому и ушла с головой в свою любимую работу.

 Готова?  Отец вошел в гостиную уже полностью одетый.

 Что-то я не очень хочу ехать,  поделилась с ним здравой мыслью.

 Это потому, что погода на улице стоит пасмурная. Но как только выйдет солнышко, тебе сразу станет веселее,  папа в такие минуты старался разговаривать со мной, как с ребенком.

Так, приговаривая, он полностью одел меня, погрузил на кресло-каталку и повез прочь из квартиры, которую я последние два с половиной года считала своим домом. У меня почему-то возникло ощущение, что я сюда больше никогда не вернусь. Ну да, времени у меня совсем не осталось.

Машина оказалась потрепанным микроавтобусом, внутри которого была приварена конструкция, по виду напоминающая больничную кровать.

 Пап?  Занервничала я.

 Всё хорошо. Я сам все проверил. Тут есть ремни, они тебя будут держать,  он с энтузиазмом принялся за мое перемещение. Мне оставалось только стоически терпеть, потому что любое перемещение моего тела отдавало повсеместной тупой болью. Я к ней привыкла. Наверное.  Сейчас поставим тебе укол и поедем,  отец склонился надо мной, чтобы перехватить мое истощенное тело ремнями.

 Я потерплю,  сжала зубы.

 Незачем,  покачал он головой.  Скоро все закончится.

Я только грустно усмехнулась. Да, скоро все закончится. Вот только этот укол не только снимал боль, он туманил разум и как будто отбирал у меня то самое оставшееся время, которое я могла потратить на что-то другое. На разговоры с отцом, на мысли, на возможность послушать аудиокниги. Или даже на борьбу с выматывающей постоянной болью. Именно она не давала мне забыть, что я все еще жива и мыслю.

 Ты как?  Папа убрал шприц и расправил рукав моей кофты.

 Нормально,  я снова облизала пересохшие губы.  Ты только не беспокойся,  слабо улыбнулась ему.

Он только тяжело вздохнул и перелез на водительское сиденье и завел машину. Что ж, наверное, это хорошо, если я просплю большую часть нашего пути. Уже проваливаясь в забытье, я загадала маленькое желание. Если уж я буду умирать не дома, то хочу сделать это в красивом месте.

Я пришла в себя от того, что машина остановилась. Кажется, какая-то заправка. За окном уже собирались сумерки, а это значило, что проехали мы немало. Папа вышел из машины, а я пыталась рассмотреть хоть что-то на улице. Кроме света фонарей и здания заправки ничего не увидела. Ну, еще шум проезжающих по дороге машин уловила.

Папа вернулся в машину, отогнал ее на парковку рядом и перелез ко мне с бутылочкой в руках.

 Вот, тебе надо поесть,  сказал он, увидев, что я не сплю.

Я кивнула.

 Хорошо,  на самом деле есть мне не хотелось. Ничего не хотелось. Тело было тяжелым и неповоротливым, несмотря на то что от прежней меня остались только кожа да кости.  Пап, а что это за Май такой? Откуда ты про него узнал?  Вдруг назрел у меня вопрос. Все-таки я стала очень уж тугодумной, голова едва могла соображать.

Папа улыбнулся.

 Валерку помнишь? Соседа нашего,  он указал рукой на глаза. Я кивнула. Слепого психолога Валерия Семеновича я знала довольно хорошо. Именно он мне помог, когда казалось, что легче сдаться. А так я хотя бы боролась.  Я видел его полтора месяца назад. Он выздоровел.