Ну-с, по-прежнему улыбался Краюхин, сложив на столе вытянутые руки и переводя взгляд с меня на Громыхину и обратно.
Анатолий Петрович, решительно начал я. Мною и Кларой Викентьевной была проведена воспитательная беседа с корреспондентом Шабановой. Та осознала свою оплошность и сейчас усиленно ее отрабатывает. Готовит несколько статей, в том числе по молодежной культуре.
Это вы молодцы, похвалил Краюхин. А про рокеров этих гаражных, я так понимаю, в газете не будет?
Будет, Анатолий Петрович, ответил я, наблюдая за реакцией первого секретаря райкома. Тот слушал внимательно и явно ждал продолжения. Я считаю, что советская молодежь должна получать всю информацию о культурном досуге. И поэтому в новой статье Шабановой будет как интервью с Василием э-э-э
Котиковым, подсказала Громыхина.
С ним самым, да, я кивнул. Так вот, как с Котиковым, так и с солистами самодеятельных ансамблей.
И зачем? с нажимом уточнил Краюхин.
Пока что он не производил впечатление тупоголового номенклатурщика, которому лишь бы запретить. Напротив, мой собеседник задавал вполне логичные вопросы и, самое главное, позволял мне высказаться. Это радует. Может, все-таки моя идея ему понравится?
Уверен, вы со мной согласитесь, Анатолий Петрович, что наши комсомольцы не малые дети, Клара Викентьевна на этих моих словах испуганно вытаращила глаза, но Краюхин одобрительно кивнул. И они понимают, что хорошо, а что плохо. Сознательные члены ВЛКСМ с легкостью отделят зерна от плевел. А партия, на мой взгляд, лишь укрепит свой авторитет, если будет еще сильней доверять своим юным членам.
По всей видимости, моя заготовленная во время пути сюда речь возымела нужный эффект. Как минимум заинтересовала первого секретаря, и он был не прочь выслушать меня дальше.
Но ты ведь понимаешь, Евгений Семеныч, хитро прищурившись, сказал он. Где Вася Котиков с его стихами, и где эти отщепенцы в драных джинсах.
Разный уровень, вроде бы и согласился я, а на самом деле оставил широкое поле для трактовки своих слов. Более того, мы ведь зачастую, не разобравшись, сваливаем в одну кучу горластых хулиганов с действительно талантливыми музыкантами. Разве это справедливо? Я считаю, как раз и нужно показать, что среди них есть разные люди. Те, кому лишь бы орать в микрофон и протестовать, и те, кто просто занимается творчеством.
И как же понять, кто есть кто? Краюхин внимательно смотрел на меня, но тему по-прежнему не закрывал.
Я отчетливо понимал, что ступаю сейчас по тонкому льду. Изначально рок в нашей стране это музыка протеста. И всю послевоенную историю СССР самодеятельные коллективы фактически противопоставляли себя государству. И я сейчас, получается, предлагаю первому секретарю райкома Коммунистической партии разрешить этим бунтарям подняться на трибуну.
Опасно, очень опасно. Но, во-первых, это всего лишь сон, и почему бы мне в нем не поэкспериментировать. Приятно же ощутить себя эдаким прогрессором, если не делать акцент на собственном коматозном состоянии. А во-вторых, чем высшие силы не шутят если я правильно преподнесу свои идею Краюхину, и он их примет, моя газета станет одной из первых ласточек перестройки и гласности. Только не оголтелой, срывающей всяческие покровы и поливающей грязью собственную страну, а взвешенной, работающей по стандартам качественной журналистики. Такой, которая не оценивает события и людей, а показывает, оставляя выбор стороны за читателем.
Для этого и нужны статьи в прессе, ответил я на вопрос Краюхина. Показать многогранность советской молодежи, рассказать о движениях, мыслях, настроениях.
Но как же задача направлять? неожиданно вклинилась в разговор Клара Викентьевна. Вы же понимаете, что мы беседуем сейчас о неокрепших умах?
Вот ведь зараза! Я-то думал, она за меня, но Громыхина, судя по всему, что-то почувствовала в настроении первого секретаря и решила перестраховаться. Что ж, так даже лучше! Она хочет дискуссий? Их есть у меня!
В том-то и дело, я многозначительно поднял указательный палец. Если неокрепшим умам запрещать, ничего не объясняя, они так и будут протестовать. И потом, Клара Викентьевна, разве комсомольца может сбить с правильного пути песня под электрогитару?
Шпилька в адрес Громыхиной удалась она не нашлась, чем ответить. А вот Анатолий Петрович одобрительно закивал. Мне кажется, он вполне может оказаться одним из тех, кто скоро ослабит вожжи, разрешит выступить в СССР англичанам из группы Pink Floyd и американской «Металлике», а потом и сам будет отрываться в подмосковном Тушине на «Монстрах рока».
Значит, Евгений Семенович, думаешь, что если правильно все обставить, преподнести задумчиво начал Краюхин и замолчал, явно намекая, чтобы я продолжил.
Именно, Анатолий Петрович, подтвердил я. С помощью публикаций в прессе мы покажем, что признаем явление, знаем о нем. И доверяем комсомольцам осознанный взрослый выбор. Плюс есть у меня еще кое-какая идея
Теперь уже я выразительно замолчал, чтобы оба Краюхин с Громыхиной чуть-чуть поизнывали от любопытства. Так, вот они оба уже тепленькие, теперь можно говорить дальше.
На мой взгляд, разумные ребята вполне могли бы объединиться, озвучил я ту самую мысль, которой заинтриговал своих собеседников. Вася Котиков и другие поэты будут сочинять тексты для песен рокеров, а те смогут выступать на городских площадках. Давайте признаем, положа руку на сердце, что парням в драных джинсах проще достучаться до молодежи. Так направим их кипучую деятельность на благо страны и комсомольского движения!
В кабинете воцарилось молчание. Клара Викентьевна вытянулась в струнку, не смея вымолвить ни слова кажется, такого финта она от меня не ожидала. Краюхин жевал губу, явно обдумывая мои слова. А потом откинулся в глубокое черное кресло и, побарабанив пальцами по столу, произнес:
Что ж, Евгений Семеныч. Твои аргументы я нахожу разумными. Но, сам понимаешь, затея смелая и рискованная. А если ты ошибаешься? Если вдруг не получится?
Беру всю ответственность на себя, твердо сказал я.
Ну, действительно чего мне бояться в коме? Тем более что у меня есть знания из будущего, и мне известно, что рок в Союзе уже скоро выйдет из подполья. Так что я не просто иду ва-банк, но и понимаю, что шансы мои высоки.
Давай попробуем, чуть помедлив, наконец-то сказал Краюхин. Твоему профессиональному чутью я доверяю. Но если что голову с плеч, сам понимаешь. Мое главное требование: обставь это так, чтобы не было потакания тлетворному влиянию Запада. Мол, наши советские рокеры все такое. С пламенными сердцами воспевают человека труда на стихи комсомольских поэтов.
Только без перегибов, добавил я.
Перегибы нам не нужны, согласился Краюхин. Надо действовать тоньше. Ну, а на кладбище-то ты что сегодня устроил?
Наверное, этот вопрос первый секретарь готовил заранее как подвох. И задал-то его неожиданно, когда я будто бы расслабился после того, как получил зеленый свет для своей идеи. Но я подспудно ждал, что со мной на эту тему заговорят, и был начеку. Интересно, кстати, кто ему рассказал про кладбище? Величук позвонил? Или кто-то из наших?
Я украдкой посмотрел на Громыхину она явно успокоилась, губы вновь вытянулись в тонкую струнку. Кажется, вот что за птичка принесла на хвосте Краюхину наше расследование. Что ж, я и здесь не вижу препятствий.
А на кладбище, Анатолий Петрович, мы готовили репортаж о работе советской милиции, не подав виду, что хоть немного волнуюсь, сказал я. Какие-то нелюди устроили погром на могилах, зарезали несчастное животное и напугали советских граждан. Органы правопорядка отреагировали, ведется расследование, а мы в нашей газете напишем о его ходе. И результатах!