Когда объявили лот с каким-то поместьем, я увидела, как народ встрепенулся. Сумма мне ни о чем не говорила, название денег тоже. У себя я по магазинам не ходила, одежду мне доставляли уже готовую, выбранную мачехой, и то редко, а у меня даже денег на булавки не было, а все остальное для меня было недосягаемо. Разве что учителя, приходившие трижды в неделю, могли рассказать о большом мире, просветить наивную царевну в вопросах бытия.
Алекс на соседнем стуле ощутимо напрягся, хотя остальным это было вряд ли заметно. Так-так, неужели он желает приобрести это поместье?
Из книг я знала, что так называется большой дом с участком земли. Зачем он ему? Будет коров разводить? Вроде, не похож он на земледельца. Странно.
Пока я косилась на спутника, разглядывая его гордый профиль, клоун объявил сумму. Тут же взметнулись таблички, люди стали называть другие суммы.
Два миллиона долларов дама в зеленом! воскликнул клоун.
Алекс лениво махнул табличкой.
Десять! сказал он спокойно.
Десять миллионов господин Карев! с восторгом и чуть не захлебнувшись слюной промолвил толстопуз. Десять миллионов раз, десять миллионов два, десять миллионов
Пятнадцать! кто-то в зале решил оспорить покупку моего спутника.
Он зло выдохнул, оглянувшись, махнул табличкой.
Двадцать!
Торги продолжались. Я уже успела устать основательно от блеска, света и шума. Хотелось спать и вообще домой.
Поместье в итоге досталось сероглазому. Он довольно ухмыльнулся, расслабился, и до конца аукциона больше табличкой не махал.
Когда клоун объявил последний лот, и на него нашелся покупатель, мой спутник вдруг резко поднялся.
Идем! процедил он, схватив меня за руку.
Я поморщилась. Наверняка будут синяки от такого обращения! Вот же нахал! А еще от него ощутимо пахло алкоголем. От моего отца также пахло периодически, в эти моменты я побаивалась его.
Но мужчина не обратил на мой протестующий вскрик никакого внимания. Он потащил меня вглубь помещения, вывел через какую-то дверь на улицу и закинул в поджидавшую его темную длинную карету, усевшись следом. Я в ужасе почувствовала, как горячее мужское бедро прижалось к моему, повернув голову, расширенными глазами посмотрела на лицо, казавшееся в темноте дьявольским, и резко выдохнула.
Мне надо домой! вылетело у меня, когда карета поехала вперед.
Позже! процедил в ответ Алекс и отвернулся.
6. Тамара
Пришла в себя от шлепков по щекам, вскинулась, ощущая слабость и головокружение, вновь увидела патлатого человечка и попыталась отползти, но не тут-то было ноги меня не слушались, язык тоже.
Слушай сюда, хмуро пробурчало существо, я три раза повторять не буду. Счастье тебе привалило несказанное.
Ага, как же! Сбрендить то еще счастье, а других объяснений я не видела. Вроде, сумасшедших в моей семье не было, а оттого ситуация вдвойне печальнее. И ведь ладно бы что приятное видела, Бреда Питта, например, или другого какого красавчика, а то от такого страшилища хочется сразу в обморок брякнуться и в себя больше не приходить.
Так вот, ты теперь принцесса!
О, как! Ишь ты, принцесса я теперь. А себя он не иначе, как драконом считает, видимо, бороденкой трясет, глазками вращает!
Царская дочка, вернее, царевна, то есть, -продолжил вещать «дракон».
Не понимаю разницы между царевной и принцессой, но ладно, хоть не Наполеон, и то радует. А то в дурацкой треуголке я явно буду смотреться смешно. Но почему ноги не слушаются? Может, я так упала неудачно? У меня перелом позвоночника? Инсульт?
В панике жмякнула ногу, боль ощутила, выдохнула. Все это время бородатый следил за мной своими глазками-пуговками.
Не боись! заявил вдруг. Это я тебя обезножил! Чтоб не брыкалась, значитца, да меня не зашибла! А то я домовой нервный, могу и заколдовать сгоряча!
Вот оно что! И как я не догадалась, что, раз я царевна, значит, мне домовой положен! И волк серый, и змей Горыныч, и Кощей пусть сюда же явится, косточками погремит!
Он что-то сделал такое пальцами, отчего я смогла шевельнуть правой ногой. Ура! И речь вернулась, потому как я ощутила, что спазм с горла прошел.
Я в психушке? поинтересовалась хрипло, оглядываясь.
Нет, на психбольницу это не было похоже. Конечно, я не знаю, как там изнутри все выглядит, но в фильмах показывают палаты, обитые мягкими подушками или чем-то подобным, а тут вполне себе обычная комната. Ну, вернее, обычная для царских палат кровать огромная с резным изголовьем под золотым балдахином, ковер ворсистый, на стенах картины с изображениями каких-то людей, совершенно мне не знакомых, у противоположной стены комод с зеркалом, у другой пузатый шкаф на гнутых ножках, распахнутый, с вывернутым содержимым. Панорамное окно открывало вид на лес вдалеке, а что внизу было не видно, слишком высоко, наверное.
Ты во дворце своего папеньки, скривился домовой. Сейчас твоя мачеха приходила, велела наряжаться. Скоро жених прибудет, да в храм поедем, венчаться.
Что-о-о?
Нет, я так не согласна! Какой еще жених? И вообще, вроде, я не пила ничего такого, отчего меня так переть может. Ни разу в жизни наркотики не употребляла, да и пока собиралась ехать по Ритиному заданию, только бокал шампанского успела влить в себя. Может, это не шампанское было? За такую-то цену И что теперь делать?
Оглядела себя. Я все в том же платье, задравшемся до бедер, волосы распущены, туфель нет. Странно. Где мои туфли?
Жених красавец! хмыкнул домовой. Не помнишь, что ли? Сама ж замуж за него хотела.
Не помню! я попыталась подняться, с облегчением понимая, что тело слушается отлично.
Встала, обошла комнату, огляделась.
Если это не сон, сказала, смотря в окно, и видя теперь внутренний двор с клумбами и беседками, то я требую объяснений.
Ишь ты! осклабился собеседник, тряхнув бороденкой. Требует она! Я ж тебе сразу сказал, счастье тебе привалило! Ты теперь царевна, жених твой король, сегодня обвенчаетесь, да будете жить-поживать, добра наживать.
Не успела я открыть рот, чтобы возразить, как дверь без стука распахнулась, явив высокого широкоплечего мужчину с яркими голубыми глазами. Он хмуро оглядел меня с ног до головы, особенно задержавшись на ногах, шагнул внутрь и гаркнул:
Что за непотребство на тебе надето?
Что? Кто вообще этот мужик? Жених?
Оглянулась на домового, но не заметила его. Странно, только что посреди комнаты был, а тут исчез куда-то.
Немедленно надень приличное платье, скоро прибудет твой жених, а я не хочу, чтобы единственная дочь опозорила меня перед соседней державой! Хоть волосы догадалась покрасить, Алевтина мне всю плешь твоей рыжиной проела! И веди себя прилично! Помни ты царевна.
Я хотела было ответить, но голос опять мне отказал. Что за дела? Проделки домового?
«Папенька» еще раз смерил меня взглядом, покачал головой и вышел. Я услышала звук поворачиваемого ключа. Любят тут царевну-то, чувствую, заботятся. Но я-то ту при чем?
Развернулась резко, огляделась никого! Может, я и правда сошла с ума? Ну, мало ли, перемкнуло в голове, вот теперь и видится всякое. Алкаши вон чертей видят, а я домовых и всяких дядек, называющихся отцами. Сейчас еще до кучи эта мачеха явится, ради которой, оказывается, я волосы перекрасила, и я окончательно уверюсь в собственном сумасшествии. Где этот бородатый хмырь?
Будто услышав мои мысли, домовой вылез из-под кровати и застыл посреди комнаты, подозрительно глядя на меня. Будто ждал, скотина мелкая, нападения. Угу, попробуй тут напади, когда он меня то ног лишает, то речи!
Рассказывай, вздохнула я и села в так кстати стоявшее у окна синее кресло в мягкой обивке, похожее на икеевское, подогнула ноги, укрыла юбкой.
Домовой по дуге обошел меня, устроился напротив. Вздохнул. Почесал нос.